занимался, когда еще совсем маленький был — под стол пешком ходил.
— Куда ходил?
— Под стол — это такое сооружение у людей будущего. Они на него ставят сосуды с едой — вот такой высоты.
— Зачем так высоко? Неудобно же…
— А они, когда едят, сидят на стульях — на довольно высоких подставках.
— Зачем?
— Чтоб со стола было удобно брать еду.
— Но на стол-то почему ставят? Чтоб на стульях сидеть?
— Э-э-э… Слушай, парень, ну, что тебе до столов и стульев?!
— Ты велел спрашивать, когда непонятно.
— Да, действительно, — смутился Семен и задумался. Наконец сообразил: — Давай так: приказ остается в силе, но я буду отвечать сразу лишь на те вопросы, которые относятся к делу. А на остальные — потом, договорились?
— Угу…
— Опять заугукал! Ладно: смотри! Вот это — кусок от штуки, которую ты вчера нашел. И внизу ты пилишь такую же, только большую. Это не вещь, не предмет — это ве-щест-во. Повтори!
— Вещество.
— Оно называется же-ле-зо. Повтори! Запомнил? Так вот: железо, как и глина, не имеет своей постоянной формы. Ему можно придавать разную форму. Если из камня или кости требуется изготовить какой-то предмет, то для этого нужно удалить все лишнее. Глина и железо изначально не содержат в себе ничего — твои руки могут сделать из них нечто. Понял?
— Нет…
— Ну, тогда просто поверь и запомни. Идем дальше. Чтобы сделать глину мягкой, нужно размять ее с водой, так? Чтобы сделать железо мягким, надо нагреть его докрасна. Видел раскаленные до красна камни?
— Видел…
— Ну вот, камни от нагрева мягкими не становятся, а железо становится. А когда остынет, снова станет твердым. Как глина, если засохнет, только значительно тверже. Понял?
— Понял…
— Значит, задача такая: нагреть вот этот кусочек и вылепить из него вот такую штучку, — Семен показал палец, — только на конце остренькую. Зачем — потом объясню.
— Я не смогу…
— Что ты не сможешь?! Почему?
— Мне твое заклинание от боли не помогает.
— Причем тут заклинание?!
— Горячая — больно будет. На красном камне и мясо подгорает…
— Тьфу, ты! — рассмеялся Семен. — Да кто же мнет раскаленное железо пальцами?! По нему бить придется — пока камнем, а потом что-нибудь придумаем. Это называется «ко-вать». Запомнил? Ковать можно и холодное железо, только это трудно. Вот смотри…
Семен проглотил последний кусок мяса, вытер жирные руки о рубаху, пересел к наковальне и пару раз тюкнул камнем по несчастному огрызку металла. На третий раз он, конечно, попал по пальцу и затряс кистью:
— Ч-черт, мне, между прочим, тоже никакие заклинания не помогают! Гадство — больно-то как!
— Горячий еще больнее будет… — отрешенно проговорил Головастик и поднялся на ноги. — Я сейчас…
«Ишь, приспичило, — неодобрительно посмотрел Семен вслед направляющемуся к кустам парню. — Ну, пусть кишку освободит, может, соображать лучше станет».
За едой и разговорами сухая гнилушка почти потухла, и пришлось изрядно помучиться, чтобы запалить костер. Когда же он все-таки разгорелся, то оказалось, что вырытая яма-канава работает неплохо: расход топлива на кусок металла объемом со спичечный коробок, конечно, непомерный, но для пробы это можно пережить. Головастика все не было. «Уволю! Запор у него, что ли?!» — подумал Семен и закинул железяку в раскаленные угли. Момент помещения заготовки в огонь и ее извлечение Семен продумал заранее. Для этой цели он решил не изобретать ничего нового, а применить веками отработанный метод — костяные лопаточки, которыми женщины закидывают в воду раскаленные камни. Эти лопаточки из строя выходят довольно быстро, так что среди жилищ их валяется сколько хочешь — разной степени сохранности.
Раскаленную докрасна заготовку Семен поместил на наковальню, взял в руку камень-кувалду и…
И понял, что выковать сможет только нечто лепешкообразное — надо же держать, перехватывать, поворачивать под ударами! «Ч-чертов, мальчишка! Ведь прав оказался, сволочь! Хоть пальцами бери, так ведь больно же будет!»
— Этим надо…
Что-то коснулось плеча, и Семен оглянулся. Рядом стоял Головастик и протягивал ему две сложенные вместе палки примерно с большой палец толщиной.
— Что надо?!
— Держать…
— Да пошел ты… — к счастью, ругнулся Семен по-русски, и осталась надежда, что, кроме выражения гнева, парень ничего не понял. Он равнодушно пожал плечами, нагнулся, раздвинул палочки, прихватил ими с земли и поднял первый попавшийся камушек.
— Вот так…
— Не понял?! — захлопал глазами Семен. — Это как? Еще раз, пожалуйста!
Палочки разжались, камушек упал, Головастик снова поднял его.
— Давай сюда! — протянул руку Семен, поднимаясь с колен. — Это как же у тебя получается?
Некоторое время Семен вертел в руках простое до гениальности приспособление. Больше всего оно напоминало деревянные щипцы, которыми домохозяйки когда-то извлекали белье из примитивных стиральных машин или баков для кипячения. Только там палки были соединены стальной пружиной, которая заставляла их раздвигаться, а здесь… То есть берется толстый гибкий прут, обрезается на нужную длину, а потом посередине волокна слегка размочаливаются несколькими ударами камня. В итоге палка как бы складывается пополам, но в месте перегиба волокна сохраняют некоторую пружинистость — этакая буква V, которую сжимать надо усилием пальцев, а раздвигается она сама. Понятно, что в таком исполнении инструмент не предназначен для длительного использования, но все-таки…
— Здорово! — пробормотал Семен, когда разобрался, в чем тут дело. — Только концы сгорят быстро — на один-два раза всего. Таких много надо.
— Угу… — кивнул Головастик и продемонстрировал левую руку, в которой был зажат целый пучок таких палок.
Пока Семен все это понимал и осмысливал, заготовка окончательно остыла. Пришлось отправить ее обратно в огонь — уже с использованием нового инструмента. Вообще-то Семен рассчитывал, что Головастик будет при нем для подсобных работ, типа сбора дров и мелких поручений. Однако последние события все его организационные планы поломали. Пришлось перестраиваться на ходу.
— Ты понял, что должно получиться?
— Угу… — мальчишка продемонстрировал грязный палец, повторив жест Семена.
— Похоже, конечно, но не совсем — вздохнул наставник и, достав нож, принялся стругать какой-то сучок. К тому времени, как заготовка нагрелась, он вручил подручному деревянную модель. — Буду пытаться вылепить из горячего железа вот такую штуку. Понял?
— Угу…
Ковать железо пока горячо, с камнем в руке вместо молотка и с деревянными прихватками вместо стальных щипцов было… скажем так, трудно и неудобно. Кончики палок горели, дымились, обугливались и обламывались — не работа, а мука. Но это — работа! С металлом! Правда… Правда, раз от раза — при каждом нагревании — заготовка уменьшалась, окалина съедала металл. Семен понимал, что если возиться достаточно долго, то в итоге может остаться «пшик».
Пока железка в очередной раз грелась, Семен напустился на Головастика — его отрешенно-незаинтересованный вид раздражал ужасно:
— Ну, что ты стоишь? Скажи что-нибудь! А то будет как с глиной: смотрел-смотрел да и выдал: «Не так надо!» И начал сам лепить как в мультике про пластилиновую ворону!
— Какую ворону?
— Потом объясню! Я тебя уже бояться начинаю: молчишь-молчишь, а потом ка-ак врежешь — хоть стой, хоть падай. Ну, может, опять «не так надо», а?
— Не так…
— Начинается! А как?!
— Три руки… Или вдвоем…
— Знаешь что?! — почти разозлился Семен. — Ты думаешь, я не знаю, чем молотобоец от кузнеца отличается?! И почему они работают вдвоем?! Потому что лепить большую деталь при помощи тяжелого молота невозможно! Поэтому лепит один, а другой просто лупит молотом с одинаковой силой по одному месту наковальни, на которую мастер подкладывает деталь то одним боком, то другим! Ну, иногда кузнец маленьким молоточком подстукивает — показывает, куда именно нужно ударить. Это две разных работы!
Семен почти успокоился и сообразил, что, кроме себя, обижаться ему решительно не на кого. К тому же он наговорил много непонятных слов, и сейчас последуют вопросы…
— Ладно, — примирительно вздохнул он. — Такую маленькую простую деталь в нормальных условиях я бы за пару раз и один вылепил. А тут… Давай попробуем, раз ты такой умный! Ну? Держать будешь или бить?
— Держать…
— Кхе… гмы… — чуть не поперхнулся дымом Семен. — Сразу в мастера, значит… Ну-ну… Значит, так: менять точку удара в таких условиях нам не с руки. Поэтому я бью в одно место с одинаковой силой. Ты можешь меня остановить, скомандовать бить сильнее или тише. То есть лепишь ты, а не я, понял?
— Угу…
— Тогда бери новые щипцы, доставай эту штуку — и вперед!
Головастик орудовал не только щипцами, но и подправлял деталь обломком кости, который держал в левой руке. При этом возле «наковальни» он даже не на коленях стоял, а почти лежал на животе, чуть ли не засовывая нос под каменный «молот». Семен даже начал беспокоиться, что ему попадет в глаз окалина. Команда последовала только одна — ближе к концу сеанса: «Бей слабо, но быстро!» Семен сменил режим и через пару минут услышал: «Все…» С валуна на землю упал красноватый от остатков жара короткий, заостренный с одного конца стержень.
Семен забрал у Головастика щипцы, поднял деталь, положил обратно на наковальню и стал рассматривать: «Что тут скажешь?! Прямой удар по самолюбию, да и только! С лепкой из глины еще можно как-то понять и простить — ну, нет у меня художественных способностей! А ту-ут… Впрочем, может, эти способности из „одной оперы“? Феноменальное, так сказать, чувство материала, объема, формы? Ох-хо-хоо… Ладно, можно считать, что поковка готова. Дальше что? Собственно говоря, дальше-то и должно начаться все самое интересное…»
— Что ж, парень, признаю: у тебя получилось, причем с первого раза. Честно скажу: я бы так не смог! Ты готов думать дальше?
— Угу…