ть, нашли по базе заявление, ну и… сама понимаешь.
Я кивала, да на ус наматывала, а он, знай себе, так спокойно обо всем этом говорил, словно о погоде!
Громов промыл мне рану антисептиком и заклеил пластырем.
– Вот и все. До свадьбы заживет, – он провел костяшкой пальца по моей ключице. – Ты-то здесь какими ветрами? Едва все расследование нам не испоганила.
Я поежилась, опустила голову и тут же стянула ворот футболки. Горловина была здорово разорвана! Вещица держалась на одном плече и честном слове. Видимо, Кристина порвала, когда цеплялась за меня.
– Журналистскими, – Громов на мой ответ лишь губы недовольно поджал. – Я же говорила, что у меня расследование.
– Ты не должна была вмешиваться, – строго припечатал он. – Это опасно! Я же предупреждал, чтобы держалась подальше от на..!
Предупреждал он, надо же!
Я покачала головой. Ну да, чего сейчас уже жалеть? Сделанного не воротишь.
– Ты понимаешь, что появись мы на несколько минут позже и…– надрывался возмущением он.
– Ну не появились же! – остановила я его от рассказа очередных ужасов.– Все закончилось хорошо.
Хватит! Наелась я этой сверхъестественной жути по самое горло! Больше ни-ни!
Даниилу явно не понравилось, что не дали поездить мне по ушам с очередной нотацией. Несколько минут мы молчали, а потом он предложил:
– Такси тебе сейчас вызову, – и сказал это так, словно диагноз мне поставил, с которым спорить вообще бесполезно.
– Угу, – скисла я.
– Прости, что сам отвезти не могу, там Андрюха и…
– Я понимаю.
Вот и поговорили.
Желтобокое такси с шашечками подъехало через десять минут. Видать, было поблизости. Мы прождали его в салоне автомобиля Куликова в очень неуютной тишине. Во многих окнах геронтологического центра загорелся свет, у стариков сон чуткий… Еще три машины сотрудников полиции прибыло для разборок.
Я кусала губы, смотрела на загадочный, суровый профиль Громова и подыскивала нужные слова. Меня странно тянуло к этому мужчине, но, как и что ему сказать, вообще не понимала.
Так и не нашлась для разговора. Да и Даниил не спешил строить мост между нами, лишь иногда подолгу взгляд не отводил. И в его глазах мне чудился самый что ни на есть настоящий мужской интерес вперемешку с… яростью?
– Спасибо, – скупо поблагодарила Громова. Тот усадил меня в такси, еще и расплатился с водителем, взяв с того слово, что доставит в целости и сохранности. – За помощь.
– Будь осторожна. И больше не лезь в такие дела, Аня.
– Да я как-то… – хотела сказать, что и сама больше никакого желания не имею, связываться со сверхами, но была резко перебита.
– Надеюсь, мы больше не увидимся, – хмуро заявил Даниил.
Почему-то последнее больно укололо меня изнутри. Я замолкла, поджав губы. Хоть бы не расплакаться!
И ведь не знаю его толком, понастроила иллюзий, а больно по-настоящему!
– Прощай, – и в одном коротком слове, брошенным им напоследок, мне почудилась затаенная грусть. Только откуда бы ей там взяться? Сам меня отталкивает постоянно.
Я ничего не ответила, лишь дверцу захлопнула, да повернулась к водителю:
– Поехали. Я спешу.
– Как скажешь, красавица, – немолодой грузин понятливо усмехнулся и плавно тронул машину с места.– С мужем поссорилась?
– Нет.
– Вай! – всплеснул он руками. – С любовником?
– Не ваше дело, – огрызнулась, чтобы поскорее унять болезненное любопытство шофера. – Лучше внимательнее следите за дорогой.
– Красивый, а такой злой, – прицыкнул он. – Нехорошо.
Ремарку таксиста я оставила без ответа.
И, конечно же, обернулась, посмотреть, как место, где должен был стоять Даниил, провожая меня тоскливым взглядом, оказалось пустым. Никого там не было. Говорила же, что сама все придумала. Романтическая дура.
Дома меня встретила тишина и короткий «мявк» Мистера Бома. Лина, наверняка, уже спала, а если и слышала мое возвращение, то подниматься не стала. И правильно. Мне сейчас не хотелось ни с кем говорить. Тем более объяснять свое взбудораженное состояние и порванную футболку. Быстренько приняв душ, я вооружилась чашкой горячего чая, нарезкой твердого сыра и мышкой юркнула к себе в спальню.
Пока загружался ноут и почта, я с удовольствием чаевничала, гладила мурчащего кота и скармливала этому проглоту маленькие кусочки сыра. Попрошайка!
И ведь давала себе твердое обещание, что больше связываться со сверхъестественным не буду! Но монстры меня просто преследуют! Или же на самом деле они повсюду? Только раньше я этого как-то не замечала…
Похоже, придется привыкать к кардинальным переменам, что ворвались в мою жизнь, и учиться балансировать между нормальным миром и миром существ.
Отбросив лишние мысли, я принялась за работу. Около часа времени заняло, чтобы написать статью в том виде, в котором она уже сложилась в моей голове. Отправив материал Йогану на почту, я выключила ноут и завалилась отдыхать. О Громове я просто запретила себе думать. Надеюсь, мы действительно больше никогда не увидимся, как он и мечтает.
Мистера Бома я взяла с собой под одеяло и обняла вместо плюшевого мишки. Без кота и жизнь не та!
***
Это был просто секс.
Так я себе мысленно твердил, когда битый час мучился бессонницей и жадно всматривался в девушку, мирно спящую рядом.
Ничего не значила ее неискушенность, нежность и слепое обожание, с которым она встречала каждое мое слово и действие. Глухое раздражение напоминало, что все это предназначалось не мне, что она перед собой видит не Алекса, а Алеса. Моего удачливого брата.
Выпивая стоны наслаждения Маши, я не забывал, что чудовищам не полагаются красавицы, а жизнь не похожа на сказки. Да и я никогда не страдал романтизмом или ложными иллюзиями, едва ли не с рождения у меня была цель, которой изменять уж никак не собирался.
Я был жестоким, кровожадным, беспринципным монстром. И совершенно не страдал по этому поводу, ведь собирался таким и оставаться.
Человеческая самка в мои планы никак не входила, это было мимолетное увлечение, слабость. Ее любовь на вкус действительно оказалась сладкой, не приторной – манящей, как я себе и представлял.
Перед основным действом я напоил ее особым чаем, с примесью сыворотки, что сам же и изобрел. Для самок, что могли бы зачать моего идеального сына.
Девочке же я дал ее скорее по привычке, чем с тайным умыслом. Потомство инкуба от человека априори не могло быть сильным, значит, автоматически становилось мне без надобности.
Другой заварки здесь и не имелось, а Маша замерзла и никак не могла согреться. Я собрался позабавиться с ней, но оставлять девочку с возможным воспалением легких, не планировал.
– Алес? – встрепенулась она, когда почувствовала мое касание к плечу. – Что-то случилось?
– Все в порядке. Не волнуйся.
Я и сам не понимал, почему вдруг стало важным ее успокоить, согреть похолодевшие от волнения пальчики и стереть морщинку, что пролегла между бровей.
– Хорошо, – Маша оглянулась на окно, где небо уже окрасилось грязно-розовым – занимался новый рассвет.– Мне пора уже, да?
В ее таком простом вопросе я услышал нотки сожаления, что странно созвучно отозвались с чем-то внутри меня.
– Нет, еще очень рано. Я просто хотел с тобой поговорить.
Она просияла улыбкой. Я несколько секунд продолжал слепо вглядываться в ее лицо, стараясь впитать в себя эту невинную красоту, а потом глухо разозлился на это нечаянное наваждение:
– Ты забудешь эту ночь между нами, девочка, – твердые слова были подпитаны силой внушения.
В ходе экспериментов с кровью существ я приобрел много интересных способностей и усилил природные, свойственные всем инкубам.
Маша никак не отреагировала. Я внимательно вглядывался в ее лицо, в поисках любых возможных признаков того, что внушение не подействовало. Даже среди простых людей находился процент тех, чьи природные блоки не давали возможности существам воздействовать на психику, сознание и подсознание. Таких называли, сопротивляющимися. Но их было на редкость очень мало.
И почему-то именно сейчас я надеялся, что Маша окажется одной из таких редкий исключений. Это позволит мне оставить ее у себя, под предлогом риска возможного разглашения тайны существ. Это позволит мне оправдаться в собственных глазах за странное желание продолжить сближение с человеческой девушкой. Это позволит…
Но Маша не была из сопротивляющихся. Я прекрасно видел все признаки принятия чужеродного воздействия.
Мысль, что пройдет совсем немного времени и девочка встретится с настоящим Алесом, а братец продолжит ворковать вокруг нее, неожиданно подняла во мне яростный протест.
– Если твой любимый профессор Алес Вишневский попытается пойти на сближение, выйти за привычные рамки общения «профессор-студентка» ты почувствуешь сильное отвращение. Поняла меня?
– Д-да... – покорно ответила Маша.
Ее красивые глаза были подернуты дымкой неосознанности, как бывает у всех, кто находится под внушением.
– А если он будет настаивать, то ты вспомнишь, что Алес тебя изнасиловал. Пусть твой разум сам придумает страшные подробности, – я зло поджал губы. – А меня ты забудешь, Маша, теперь спи.
Девушка послушно закрыла глаза, через несколько минут ее лицо полностью расслабилось, и она вновь стала походить на безмятежного ангела.
– Ты меня забудешь, Маша, – шепотом повторил в тишину спальни. – И я тебя. Обязательно.
ГЛАВА 6. Затишье перед...
В редакцию я добралась без приключений. И сразу зашла на поклон к шефу.
– Ну и как материал? – напрочь забыв поздороваться, перво-наперво спросила я.
Йоган довольно улыбнулся и показал мне большими пальцами жест «круто». В ответ я не стала сдерживать широкую улыбку. Не зря испытывала организм на стрессоустойчивость!