– Ты и появился, – твердо ответила этому скромнику и немного тише добавила: – Дядя.
Лицо наблюдателя осветила нежная улыбка. И мое сердце отозвалось теплом.
Всего одно простое слово, а сколько радости способно принести!
– Я очень рада, что ты есть в моей жизни, – улыбнулась сквозь подступившие слезы.
Вишневский скривился, его подбородок затрясся, глаза увлажнились… Вот так вот сильные мужчины пытаются справиться со слезами радости.
– Я тоже, Анечка, – просипел он и вдруг подался прямо ко мне, раскинув руки для объятий. Правда, через мгновение, словно на стену напоролся, поджал губы и отступил: – Очень бы хотелось тебя обнять, но я истратил почти весь резерв сил, прости.
– У нас еще обязательно будет возможность для нежностей, – постаралась развеселить Алеса я, хотя сердце кровоточило от вселенской несправедливости. Почему он должен так мучиться?
– Ты была права, – погрустнел он, склонив голову. – Я ведь просто призрак. А для них физический контакт с миром живых недоступен.
– Нет! Не смей так говорить! – вдруг вспыхнула я, разозлившись, сумев привлечь этим внимание Вишневского. – Никакой ты не призрак! Ты мой офигенный, всемогущий, всезнающий дядя! Запомни, повторяй как мантру и никогда не забывай, понял?
– Понял, – в его глазах опять стояли слезы, но пролиться им Алес не дал, откашлялся. – Ань, ты хорошо подумала насчет переезда? На новом месте может быть нелегко.
– Здесь мне пока в разы тяжелее. Поэтому да, я подумала очень хорошо.
Он кивнул:
– Тогда ты должна быть готова, что Громов все равно тебя найдет. Рано или поздно, – предупредил Алес. – Везде и всегда. Зверь не отпустит свою пару.
– Лучше поздно, – пожелала я, отводя взгляд. Даже одно упоминание о нем отзывалось залпом боли у меня в груди. – Мне нужна передышка.
Алес замолк, сосредоточенно вглядываясь в городской пейзаж за окно, точно это было сейчас самым удивительным зрелищем на свете. На самом деле, я прекрасно понимала, он давал мне возможность перевести дух, чтобы банально не расплакаться.
– Я все устрою, девочка, – нарушив тишину, сообщил дядя. – Можешь на меня положиться.
На кого, если не на тебя?
Вишневский – моя константа. Он часто действовал за моей спиной, но всегда сугубо в моих же интересах. Настал момент полностью ему довериться.
– Хорошо, – прошептала дяде. – Поступай, как будет лучше.
Алесу понравился мой ответ, это я поняла по улыбке, что вновь осветила мужское лицо. Он никогда так часто не улыбался и не проявлял эмоции, как сегодня!
– Собирай вещи, отдыхай и жди новостей, – с этими словами наблюдатель исчез.
А я принялась собирать дорожную сумку, процесс был в самом разгаре, когда раздалась резкая трель дверного звонка.
Неужели Громов вернулся?
Я застыла с джинсами в руках, не зная, как поступить, куда бежать? Встречаться с оборотнем – последнее, к чему я сейчас была готова. Звонок не замолкал, к нему добавился стук, кто-то настойчиво просился внутрь. И я, отбросив все страхи, ринулась в коридор.
По дороге, правда, захватила биту, подаренную братцем по приколу. Вот и пригодится, если Громов не поймет словами, я ему доходчиво по-другому объясню!
Я резко распахнула дверь, подгоняемая боевым запалом, который сразу же сдулся при виде заплаканной подруги.
– Вера?!
– Ожидала кого-то другого? – хмыкнула блондинка, вытирая нос рукой. – То-то, я смотрю, так радостно встречаешь! Сама гостеприимность!
И она кивнула на биту, зажатую у меня в руках до побелевших костяшек пальцев. Я тут же положила объект доходчивости на тумбочку и втянула подругу в квартиру.
– Что случилось?! Ты сама не своя!
Заплаканная, растрепанная, словно воробей, со следами потекшей косметики… И бледная до жути, прямо смотреть страшно!
Вместо слов Верка всунула мне в руку полосочку, а сама, шаркая ногами по-стариковски, пошла на кухню.
Я недоуменно покрутила вещицу, не сразу сообразив, что это. А когда дошло, ворвалась следом!
– Ты беременна?!
– О, макарошки по-флотски! – завопила блондинка, оказавшись у холодильника. – М-м-м… Огурчики!
Да-да, Лина не оставила меня на голодном пайке.
– Вера!
– А где мои зефирки? – нахмурилась подруга. – Только не говори, что ты их съела! Не прощу!
– В шкафу твои зефирки, не до них мне было! – отмахнулась я. – С темы не съезжай, а? Что за шутки?
– Какие шутки, Ань? – вдруг устало выдохнула она. – Твой братец не только гад, мерзавец и рыжий кобелина, чтоб ему пусто было! Он еще и меткий стрелок, как оказалось!
Внезапно ноги резко отказались меня держать. Коленки подкосились, и я осела на стульчик, хорошо, что рядышком оказался! А то бы отбила копчик о напольную плитку!
– Один незащищенный секс, Анька, один! И вот, пожалуйста! – она красноречиво показала на свой еще совсем плоский живот. – Приплыли!
– Ы-ы-ы…
– Тебе плохо, что ли? – изогнула брови Верка. – Винишко бахнешь? Мне-то нельзя, а ты за меня постарайся, ага?
В эту жару только алкоголя и не хватало! До инфаркта в самом расцвете лет мне осталось всего пара-тройка нервных потрясений!
– На тебя макароны греть? – поинтересовалась подруга, уж слишком делая вид, что все отлично. Это-то и настораживало.
– А?
Не дождавшись моей адекватной реакции, Вера принялась шуршать на двоих. Вскоре на столе в тарелках нас дожидались макароны по-флотски, вызывал аппетит салатик и нарезанная тонкими ломтиками буженина.
Мне кусок в горло не лез, зато подруга наминала за двоих. И нахваливала, нахваливала еду, замолкая лишь для того, чтобы пережевать. Складывалось впечатление, что Вера стала бояться тишины.
– А ты уверена? – прокаркала я, не выдержав ее фальшивого энтузиазма.
– В чем? – впилась в меня глазами, больными такими глазами, как и мои, если глянуть в зеркало.
– В беременности. Тесты часто ошибаются!
– Ошибаются, – согласилась она. – Но если тридцать тестов показывают один и тот же результат – это наводит на определенные мысли, тебе не кажется?
– Тридцать? – выпучила я глаза.
Вера хмыкнула:
– Я просто сгребла половину полки в супермаркете, когда возвращалась от тебя. Хотела удостовериться, что вина из-за моих свиданий с фаянсовым другом действительно на чебуреке. Утром же побывала у своего гинеколога, она подтвердила радостную новость!
– Только что-то ты не очень радуешься, – осторожно заметила я. – Чиж знает?
Подруга громко сглотнула, набрала полный рот макарон, точно жизнь закончится в эту минуту, если она не поест. А потом вдруг резко всхлипнула и выплюнула все обратно:
– Он уверен, что это ребенок Вадима!
Я сидела, как оглушенная из-за угла мешком. И слова растерялись все, и ноги-руки, словно в студень превратились, мелко дрожали.
– А он…
– Анька! – вдруг взревела Вера, мгновенно перестав рыдать. – Только попробуй! Зашибу! Хватит мне недоверия твоего братца! Ты тоже?
И что-то такое отчаянное блеснуло в ее глазах, что я поняла, не стоит переступать грань. Похоже, подруга едва удерживается от истерики.
– Я тебе верю! – придала своему голосу твердости. – Просто это так неожиданно…
– Да уж, – горько хмыкнула Вера. – А уж мне, как неожиданно!
– Это что это такое получается, – говорят, жирафы – знатные тугодумы. Нет, первые в этом списке, Машковы! Это я ответственно заявляю, только осознав новость. – Я скоро стану тетей?
Глаза подруги мгновенно наполнились слезами, она кинулась мне на шею, едва не снеся со стула своей всхлипывающей тушкой:
– Аня-я-я! – завывала Вера, пока я ее поглаживала по волосам, как маленькую. – А ведь это Мишкина работа! Я ему честно призналась, хотя могла и смолчать! Он же меня опять шалавой обозвал и выгнал, ик!
Я сжала зубы, едва не стерев их в порошок.
– Он просто ревнует к Вадиму, милая. Перебесится и сам придет, вот увидишь! – вот тогда-то я его и отхожу битой! Оборотней, похоже, надо воспитывать силой!
– Да не было у меня ничего с Вадимом! – вдруг призналась она.
– Как не было? – в который раз моя нижняя челюсть едва не встретилась с полом. – Ты же сама говорила…
– Врала я все, чтобы Чижа побесить!
– А свадьба? – совсем запуталась я. – О ней тоже врала?
– Нет, предложение Вадим мне действительно сделал и ухаживал красиво, и уважает он меня, но… – Вера немного отстранилась и отвела глаза в сторону, будто ей стыдно. – Он того, Ань.
– Чего того? – насторожилась пуще меры. Каких ужасов теперь дожидаться?
Подруга вдруг покраснела, чего с ней отродясь не было и пискнула, как девчонка:
– Гей.
Это откровение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Бум! И тишина…
Только вместо разрушения новость принесла такое облегчение, что я рассмеялась до слез. Вера же зачастила:
– Он поначалу всерьез ухаживал за мной, хотел закадрить и замуж взять, как положено. Но потом признался, сказал, что я слишком хорошая, чтобы со мной так гадко поступить. Представляешь? – округлила глаза она, то ли повторно удивляясь затее Вадима, то ли такой лестной характеристике себе же. – А я все недоумевала, почему он ухаживает, но руки не распускает? Ведь не бывает такого, чтобы красавчик, богатый, вежливый, внимательный и непохотливый, как лось в период гона!
Я хрюкнула от такого сравнения. Верка была в ударе!
– Мы подружились, и он предложил мне фиктивный брак. Завотделения не может быть нетрадиционной ориентации, представляешь? В современном мире живем, а до сих пор гонения на секс меньшинства имеются! – возмутилась от души подруга. – Вадим даже с Пусиком своим меня познакомил!
– Пусиком? – здесь я уже не выдержала, опять покатилась со смеху. – Ой, не могу!
– Пусиком, Пусиком, – и себе улыбаясь, кивала она. – Борисом Ивановичем. Солидный такой дядька, банкир. А сначала страшно ревновал меня к своему Вадику, как истеричная малолетка! Такие концерты устраивал, пока не удостоверился, что я не претендую на его любимые сто восемьдесят пять сантиметров счастья!