— Мисс Макнэлли? — произносит Не-Каролин. — Я Каро Крофтс, — с улыбкой добавляет она. — Проходите.
Я не в силах отвести от нее глаз. Девушке, должно быть, примерно двадцать пять, у нее растрепанные волосы цвета фуксии, в ушах около тысячи колец, на губах помада черного цвета. Каролин облачена в совершенно миниатюрные джинсики и такую же футболку с надписью «Парни — дураки. Бросайся в них камнями». С наличием очков я угадала, вот только ее пара — в черной оправе формы кошачьего глаза, усыпанной стразами.
— Спасибо, — отвечаю я, следуя за ней в квартиру. — Вы общались по телефону с моим коллегой Франклином Пэрришем.
— Ага, я поняла, да вы садитесь. — Каролин указывает на шикарное кресло с мягкими подлокотниками, обитое шелком от «Скаламандре» с узором в мелкую наполеоновскую пчелку. Я даже побаиваюсь садиться на него, пока Каролин не забирается во второе такое же с ногами, обутыми в туфли от Стива Мэдденса.
— Э, спасибо.
Как-то этот образ не стыкуется с обстановкой квартиры. Возможно, она здесь не живет. Может, квартира принадлежит адвокату девушки и он лишь предоставил помещение на время интервью. Мысль неплохая, вот только на домофоне было ее имя.
— Прекрасное место, — начинаю я. — Просто невероятное.
— Угу. — Каролин обводит жестом руки огромную комнату. — Это просто что-то. Вот это кресло и это, — продолжает она, тыча пальцем на свое кресло и то, в котором сижу я, — они стояли в музее Орсе, пока папаша на них не запал. А вот это все, антикварная мебель, часы, картины… мама с папой коллекционируют подобные штуковины. Обои вообще восемнадцатого века. Ну, по крайней мере, так говорят предки.
— А сейчас предки?.. — делаю я вопросительную паузу.
— Умотали в Кению на три месяца. А я сказала, что присмотрю за их домом. Круто, да? Конечно, скучаю по своей квартирке в Саут-Энде, но думаю, как-нибудь переживу.
— А, — киваю я. Это уже похоже на правду. — Итак, мисс Крофтс, мы все, конечно, читали о вас в газете. Как вам рассказал, я уверена, наш режиссер Франклин, мы хотели поинтересоваться…
— Расскажу вам вкратце, — отзывается Каролин, — только называйте меня Каро.
Киваю, делая ей знак продолжать.
— Папаша нас всех заставил работать каждое лето. Не важно, чем именно мы занимаемся, главное — чтобы работали. Знали цену деньгам, все такое. Поэтому пару летних каникул я проработала в «Азтратехе». Ксерокопировала всякие бумаги, проставляла печати, раскладывала документы по папкам и конвертам. И мне очень даже нравилось.
Каро ненадолго умолкает и улыбается.
— Вы небось подумали, что я не похожа на секретаршу. Ну да, наверное, и впрямь не похожа. Но там всем, похоже, было по барабану, как я выгляжу, главное, чтобы работу выполняла. А я выполняла. В общем, работала я так каждое лето, а потом получила степень по компьютерным технологиям и решила вернуться, уже на постоянной основе. Стала заниматься веб-сайтами и отвечать на почту, вести систему учета. У меня был полный доступ ко всем компьютерам. И все было нормально. До тех пор пока…
Каро умолкает и поднимает глаза к потолку. Я следую за ее взглядом и вижу, что весь потолок разрисован облаками и ангелочками и окаймлен пышным резным орнаментом. Называется, чувствуйте себя как дома.
— До тех пор пока, — продолжает Каро, — я не начала замечать, что числа в некоторых документах, счетах и реквизитах не сходятся между собой. Мне стало ясно, что «Азтратех» рассылает фальшивые счета множеству аптек, а в этих счетах — суммы гораздо более значительные, чем реальные цены на препараты. Потом обнаружилось, что у них существует два разных потока отчетности. В одном из них указываются реальные цены на медикаменты — такая документация хранилась в особом компьютере, который был отделен от остальной части офиса. Когда мне наконец удалось получить доступ к секретной системе, стало очевидно, что цены, указанные в счетах на главных компьютерах, намного выше тех, первоначальных. Эти-то цены они и предъявляли государству.
Кажется, теперь все понятно. Плачу и скорблю по нашему сюжету. Ненавижу эту газету.
— Значит, вы обнаружили, что их аптеки добивались от правительственной программы возмещения сумм… — подытоживаю я.
— Намного больших, чем они тратили в реальности, — заканчивает мою фразу Каро. — А это противозаконно. Это четко продуманное, хитрое мошенничество. О чем, — она поднимает на меня взгляд, — я и рассказала.
Я потратила еще час, выслушивая, чем все закончилось: как отец Каро подыскал ей адвоката, как адвокат разъяснил ей права доносчиков, как Каро пришлось давать показания в суде против своих наемщиков. Она рассказала мне, как они ждали, пока юристы рассмотрят скачанные из компьютера документы, потом отвечали на бесконечные вопросы насчет финансирования и как в конце концов федералы предъявили «Азтратеху» иск по делу о «ложных правопритязаниях». — И еще, позвольте спросить, — медленно произношу я, подводя итог беседе, — кто стоял за этим, вам известно? Чья это была инициатива?
Каро невесело усмехается:
— Кто стоял за всем в «Азтратехе»? Ну конечно же этот скользкий святоша Уэс Расмуссен.
Мысленно ставлю здесь галочку и задаю еще один вопрос:
— Вам знакомо имя Брэда Формана?
— Да, я знаю… знала… Брэда, — тихо произносит она. — А почему вы спрашиваете?
— Обещаю, я все вам расскажу, — отвечаю я, придвигаясь к ней. — Но только сначала скажите мне, что вам известно о Брэде?
Каро закидывает ноги на кресло.
— Когда мне впервые пришла в голову мысль о том, что… злодеи… — она слегка улыбается, — тоже иногда бывают заняты работой, я задумала кое-что разведать. Нужно было проглядеть сметы. А этим как раз заведовал Брэд. Ну я и подумала, что надо бы как-нибудь затесаться в их отдел.
— Ясно, и…
— И, — продолжает Каро, — когда я пришла к нему в кабинет и как бы невзначай справилась о нужных документах, он определенно заинтересовался. Помню, он тогда закрыл дверь в кабинет и стал задавать мне очень специфические вопросы. Как будто бы уже о чем-то знал.
— Интересно, — отмечаю я. — И…
— Но вот в чем дело, — продолжает она. — Вообще-то я уверена, что Брэд работал над разоблачением чего-то другого. Не этих финансовых махинаций. Я пыталась расколоть его, но он так мне ничего и не рассказал.
— У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?
— Не-а. — Она качает головой. — А теперь вот он мертв.
В комнате воцаряется тишина, и тут кое-что при ходит мне в голову.
— Он когда-нибудь упоминал о том, что собирается рефинансировать свой заем?
Каро проводит ладонью по колючим волосам и подозрительно глядит на меня.
— Откуда вам это известно? — спрашивает она.
Рассказывать или нет? Быстро прикидываю возможные последствия. Каро ведь, кажется, на нашей стороне, так? В конце концов, она пожертвовала работой ради того, чтобы вывести начальство на чистую воду.
— Ладно. — Надеюсь, мне не придется об этом жалеть. — Сейчас все объясню. — Открыв сумочку, я вынимаю стопку бумаг и протягиваю Каро один листок. — На что, по-вашему, это похоже?
Каро опускает глаза в текст, затем снова смотрит на меня.
— Гм… на стих из Библии, наверное, — говорит она, пожимая плечами. — Или тут что-то еще?
Протягиваю ей вторую страницу:
— А как насчет этого?
Девушка быстро проглядывает содержимое.
— Еще один библейский стих, — говорит она. — Домашнее задание для учеников воскресной интернет-школы?
— Вот что я думаю, — медленно отвечаю я. — Я думаю, это не настоящий спам. А инструкции. Инструкции, замаскированные под библейские стихи. Под спам. Инструкции, которые с легкостью сойдут за спам и отправятся в мусорную корзину, если точно не знать, с чем имеешь дело.
— В смысле… Они рассылаются как спам, и отправитель вроде бы неизвестен, но адресует свое послание тем, кто в курсе дела, — понимающе кивает Каро. — Возможно, тем, кто знает, что надо обратить внимание на ошибку в написании. — На мгновение она задумывается. — Вполне осуществимо. Но только… инструкции к чему?
— Ага, вот и я никак не могла этого понять, — вздыхаю я. — Но потом стала анализировать список компаний в документах Брэда. Казалось, он и правда очень близко к ним подобрался, послал эти папки и мне, и Мэку Бриггсу, который оказался бывшим председателем Комиссии по ценным бумагам и биржам. И мне пришло в голову: а что, если тут замешана игра на бирже?
Каро оживляется:
— Как именно?
— Например, это могут быть инструкции по инсайдерской торговле. — Ну вот, все выдала. — Взгляните на них, — говорю я, раскладывая по полу несколько листов с имейлами. — Видите, в некоторых говорится: «Самое время для покупки», а в других — «Самое время для продажи»?
— Ну и ну! — Каро внимательно изучает бумаги, затем снова поднимает взгляд на меня. — Я понимаю, о чем вы. «Самое время для продажи» может значить… — Она пожимает плечами. — «Самое время для продажи акций».
— Вот и я про то же, — соглашаюсь я. — И что, если главы как-то указывают на компании, например, есть какой-нибудь шифр, а стихи — это цены на акции? Вот как здесь: «Числа, глава первая» — возможно, это обозначение для компании номер один в каком-то списке, а стихи указывают на цены. Когда акция номер один достигает этой цены, это значит, что пришло время покупать или продавать.
— Допустим, в этом сказано: «Самое время для покупки». — Каро опустилась на пол и рассматривает бумаги. — А под «Числами, главой первой, стихами 56–57» подразумевается «компания первая», при условии, что цена составляет пятьдесят шесть или пятьдесят семь долларов.
— Да, — задумчиво произношу я. — Да.
Какое-то время мы обе изучаем имейлы.
Наконец Каро говорит:
— А какие компании-то? И кто получает эти имейлы?
— И еще один немаловажный вопрос, — напоминаю я ей. — Кто их отправляет?
— Ага. — Каро вопросительно глядит на меня. — Кто?
Но я только качаю головой:
— Не знаю.
И снова молчание. Мы обе сосредоточены и заинтригованы донельзя. И вдруг тишину прорезает противный писклявый сигнал.