С губ Мэлани слетает беззаботный смешок.
— Что это была идея Брэда? Как бы не так, — говорит она. — Думаю, большого вреда оттого, что вы обо всем узнаете, уже не будет, — добавляет она, бросая взгляд на пистолет. — На самом деле эта идея принадлежала еще моему старому дружку. Спам, система ответов с цитатами, шифр из библейских стихов. Его уже давно и след простыл, да и вообще, для подобных дел не годился такой… — Она медлит, подбирая подходящее слово. — Тюфяк. Он бы не потянул. — Мэлани презрительно хмыкает. — Уж мы-то с мамой не тюфячки.
— А поскольку у вашей матери к тому времени уже было солидное положение в «Роджерс Челмерс», — говорю я, подначивая ее, — то убедить высокопоставленных коллег вступить в сделку не составило труда. Уэса Расмуссена и остальных.
— Все пошло просто идеально, — с улыбкой рассказывает Мэлани. — У всех нас было по Библии. И все мы купались в деньгах. И не было никаких проблем. — Внезапно непринужденный голос Мэлани переходит в прерывистое стаккато, а лицо мрачнеет. — До тех пор пока Брэд не начал догадываться. Сначала он нашел мою Библию. Потом собрал все эти папки. Постоянно везде рыскал. Все проверял. Залезал в мой компьютер.
— Ваш?..
— Ну конечно. Мой компьютер. Неужели вы думаете, что кабинет в моем доме принадлежал Брэду? Разумеется, я заставила вас в это поверить. Нельзя же было дать вам, разнюхивающим репортеришкам, догадаться, что я во всем этом замешана.
— И поэтому вы согласились дать интервью? — Теперь до меня доходит. — Чтобы убедить нас в том, что вы всего лишь безутешная вдова?
Она вздыхает:
— И надо же было ему рассылать эти чертовы письма. Мэку Бриггсу, вашему малютке Джошу Гелстону и, конечно, вам. Меня так удивило, что вы не ответили. Представляете, если бы вы просто оставили это дело в покое, мы бы тут с вами не беседовали, верно?
Нахмурившись, вспоминаю детали первого дня у Мэлани.
— Но вы ведь были расстроены, что я ему не ответила, — говорю я. — И все переживали о том, что он хотел мне что-то рассказать.
Мэлани смеется:
— Расстроена? Это вы почему-то так решили. На самом деле мне лишь нужно было удостовериться в том, что вы с ним не пересекались и он не сообщил вам чего-то, о чем я не знала. Я была безумно рада тому, что вы не ответили.
— Но к вам в дом вломились грабители, — не отступаю я.
— Грабители?
Ничего не понимаю.
— Вы же доложили об этом в полицию Лексингтона.
Мэлани снова смеется:
— В полицию?
Припоминаю то утро у себя в кабинете. Неужели это было всего несколько дней назад? Я-то думала, что Мэлани связалась с полицией. Но конечно, я ведь не могла слышать, что происходит на том конце провода. Значит, она просто притворялась, будто разговаривает с офицером? Я тогда так волновалась из-за вызова в кабинет Анжелы, что не обратила должного внимания на этот звонок.
— Но вы сами отдали нам с Франклином папки…
— Совершенно бесполезные, до тех пор пока у вас не было к ним ключа. К тому же, — тихо добавляет она, — я все равно знала, что они у вас надолго не задержатся.
Сердце начинает ныть так тяжко, что мне становится трудно дышать. Колени подгибаются, и я опускаюсь в кресло напротив Мэлани. На глаза наворачиваются слезы.
— Так это вы подослали к Франклину тех типов, — выдыхаю я. — И ко мне.
Мэлани снова расстегивает сумочку и достает пачку «Ньюпорт»[59] вместе с серебряной зажигалкой.
— Разрешите? — спрашивает она и, вынув из пачки сигарету, откидывает крышку зажигалки. Пламя отражается в ее глазах. — Все равно правила поведения в вашем доме скоро потеряют свою силу, — произносит она, нарочито аккуратным жестом прикуривая сигарету. — Не правда ли?
У меня идея. Встаю с кресла и оглядываю комнату якобы с нервным и расстроенным видом, изобразить который в общем-то не так уж и сложно в моем положении.
— Можно мне сигарету? — спрашиваю я.
Мэлани удивленно смотрит на меня, однако протягивает пачку с зажигалкой:
— Угощайтесь.
Тянусь за сигаретами и зажигалкой, но Мэлани отдергивает руку.
— А, ясно, — разочарованно тянет она и прячет в руке зажигалку. — Я вам помогу.
Черт. Значит, мне не удастся использовать зажигалку в качестве оружия. Нужен план Б. Тем временем мой журналистский разум, очевидно более отважный, чем все остальные части меня, продолжает докапываться до сути. Надо же узнать, что случилось на самом деле.
— Это вы подослали тех типов к Франклину? — повторяю я.
Мэлани не отвечает, лишь вскидывает бровь.
— И все-таки… почему вы тогда отдали нам документы? — никак не могу понять я. — А если бы кто-то спросил нас о них?
— Ну же, вы ведь репортер, — саркастичным тоном замечает она.
— Я… — Раздумываю над ее словами, разглядывая блестящую сталь миниатюрного пистолета. Внезапно до меня доходит. — А, понятно. Я репортер. Мы пообещали, что никому не расскажем о документах. И вы решили, что, даже если бы юристы потребовали бумаги в качестве улик, мы бы все равно не согласились их отдать. Скорее отправились бы в тюрьму, чем разгласили конфиденциальную информацию. То есть вы просто избавились от папок, сбагрив их нам.
— В этом есть что-то… знаковое… не находите? — улыбается Мэлани. — Ваша жалкая журналистская этика стала моим ключом к свободе.
— А без папок ни один следователь не смог бы разгадать шифр. — Качаю головой, поражаясь бессовестности их замысла. — Надо же.
Закинув ногу на ногу, Мэлани приглаживает шикарно уложенные волосы. Вот уж никак не скажешь, что в ней текут не благородные крови светской львицы, а холодная кровь наемного убийцы. Но теперь мне доподлинно известно, что эта женщина убивала ради денег и для того, чтобы скрыть свои махинации. Она подослала меня к Джошу и Мэку Бриггсу, чтобы разузнать, как много им известно. И очевидно, что я не последняя жертва в ее планах. Джош станет следующим.
Аккуратно выдыхаю дым противной сигареты из пачки «Ньюпорт», стараясь не закашляться, и отхожу на шаг к прихожей. Кажется, у меня в голове нарисовался план Б.
Мэлани, наблюдая за мной, сжимает пистолет в пальцах.
От меня не укрывается ее напряжение: она вся на нервах и вот-вот сорвется. У меня есть примерно столько времени, сколько тлеет «Ньюпорт», — если я ничего не сделаю, то проживу не многим дольше, чем сигарета. А следующим будет Джош. Голова бешено гудит. Пытаюсь унять нарастающую панику.
— Вы приказали тем типам устроить аварию для собственного мужа, — продолжаю я, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. — Собственного мужа. Вы же с ним были в «Клятвах». — Пока смерть не разлучит нас — такое она давала обещание. Все по-честному.
Мэлани презрительно взмахивает рукой, выписывая струйку дыма.
— Брэд, — равнодушно произносит она. — У него был выбор. Он мог обо всем молчать и даже иметь свою долю в деле. До него никто из посторонних не догадывался о нашей схеме. Потому-то мне и нужны папки.
— Но… Мэк Бриггс. — Качаю головой, вспоминая о том, как искренне горевали гости на его похоронах. — Вы подослали их и к бедному старенькому Мэку Бриггсу. — Делаю еще один шаг к прихожей, глядя на Мэлани теперь уже с неприкрытой злобой. — И ко мне тоже.
— Перед тем как уйти с похорон Мэка Бриггса, я попросила маму предупредить вас о том, чтобы вы не лезли в это дело. — Дым от сигареты Мэлани спиралью поднимается к потолку. — Но вы не послушались.
Так не пойдет. Наконец-то я раскрутила самое большое дело в своей жизни, а репортаж напишет кто-то другой. Рядом нет ни блокнота, ни диктофона, ни камеры, и сдается мне, единственный свидетель этого, по всей видимости, смертельного выстрела, некая Шарлотта Энн Макнэлли, вряд ли сможет дать интервью журналистам. Потому что Шарлотта Энн Макнэлли по совместительству станет жертвой. И трупом.
Наверное, именно это и подразумевал в шестом классе учитель английской литературы, когда говорил об иронии.
Но мистер Торнберг также рассказывал нам о том, что называется неожиданной концовкой. План Б.
Как можно глубже затягиваюсь сигаретой — и выдыхаю огромное облако прямо в детектор дыма. Через мгновение он начинает оглушительно завывать. И буквально сразу же за ним повторяют остальные датчики в квартире, а следом и во всем доме.
Мэлани бледнеет, и лицо ее искажает гримаса злости. Вскочив на ноги, она выкрикивает:
— Ах ты, сучка! — и, подойдя ко мне, наводит на меня пистолет.
— Это я-то? — По-моему, она что-то перепутала.
Слышу, как на лестничной клетке начинают хлопать двери, по ступенькам сбегают жильцы, кто-то кричит:
— Пожарная тревога! Покинуть дом! Всем срочно покинуть дом!
Мэлани, очевидно, обдумывает ход действий. Я решаю ей помочь.
— Я бы на вашем месте не стала сейчас стрелять, — заглушаю голосом нарастающий гул. — Вам отсюда никак не выбраться… разве только попав прямиком в руки какому-нибудь бостонскому пожарному. Этот датчик подключен к пожарной станции, — поясняю я. — Боюсь, вы заперты в негорящем здании.
Теперь, когда большая часть жителей выбежала из подъезда, я различаю визг сирен на улице. Сердце наполняется радостью. Однако каким-то образом Мэлани удается прийти в себя, несмотря на суматоху, которую я устроила.
Она садится на диван и, скрестив ноги, затягивается сигаретой.
— Вы правы, — говорит она.
Только непонятно, с чего это она так невозмутима.
— Здание не горит. Пожарные скоро в этом убедятся. — Она откидывается на обитую спинку дивана, в одной руке держа пистолет, а в другой сигарету. — Так что мы просто подождем, пока все разойдутся. А когда все закончится, я скажу, что вы пригласили меня к себе, сообщили, где лежат ключи, и, придя, я обнаружила вас… Ну, в общем, понятно.
— Не сработает, — говорю я. Сигнал пожарной тревоги на секунду прерывается, затем снова начинает выть.
— Разве? — переспрашивает она. — А как же все те криминальные личности, которых вы отправили за решетку с помощью своих репортажей? Уверена, полиция решит, что кто-то из них вернулся, чтобы отомстить. А при чем тут я? С чего бы им подозревать меня в вашем убийстве?