Анника улыбнулась снова.
Томас стоял у кабинета начальника своего отдела с мокрыми от пота ладонями. Воротник рубашки натер шею. Он отвык носить галстук за годы работы в Ассоциации шведских муниципалитетов, но сегодня надел его снова, забыл уже, сколько неудобств тот ему причинял.
Он прислушался к голосам, доносившимся изнутри.
Посчитал, что не может стоять так и подслушивать, кто-то мог застать его за этим. Поднял руку, решительно постучал по березовой фанере.
Прозвучавшее приглашение войти было произнесено довольно резким тоном.
Томас открыл дверь, его встретил запах кофе и плюшек, он побледнел.
– Что ты хотел?
В кабинете начальника отдела здравоохранения помимо него самого находились руководитель переговорной группы и начальник отдела развития, секретарша вела протокол. Все недоуменно посмотрели на Томаса, он явно выбрал не самый удачный момент.
– Извините, – промямлил Томас, – я не знал, что у вас совещание.
Все, за исключением его собственного шефа, уткнулись в свои бумаги снова, не хотели усугублять ситуацию.
– У тебя что-то срочное?
В тоне явно слышались недоброжелательные нотки.
– Это может подождать, – сказал Томас и тихо закрыл дверь за собой.
Он стоял в коридоре на девятом этаже, чувствовал, как у него все больше краснеет лицо.
Ему следовало лучше подготовиться.
Хотя, когда руководство примет решение, его все равно должны будут проинформировать.
Ему не стоило форсировать события, бегая и выясняя, решили они уже его судьбу или нет.
Томас не получил пока никакой реакции на свое исследование о социальных пособиях, но, поскольку данный проект неоднократно увеличивался в размерах, посчитал, что все остались довольными его работой. Он потратил три с половиной года на нищету, тяжелое материальное положение, долги, социальную деградацию, изучал, как все эти феномены можно минимизировать с оптимальными затратами.
Теперь заслужил чего-то большего. Он считался специалистом по региональному вопросу, и, если верить слухам, на задание исследовать развитие шведских регионов помимо него претендовала еще женщина из Ассоциации областных советов, занимавшаяся данной темой уже три года. Она имела гигантское преимущество в виде накопленных данных, но он знал Ассоциацию шведских муниципалитетов и уже трудился здесь.
Пожилая женщина из другого отдела появилась в дальнем конце коридора, он поспешил прочь в противоположном направлении, назад к себе в кабинет. Не в силах сдержать дрожь, рухнул на свой офисный стул, колесики заскрипели, когда он подъехал ближе к письменному столу.
Его взгляд остановился на диаграмме, прикрепленной скрепками к тонкой папке с обзорной статьей. Собственно, Томас толком не закончил последний отчет, но это больше не беспокоило его. Он решил, что, если руководство не даст ему никакой другой работы, пусть довольствуется уже полученным суррогатом, если же он продолжит трудиться у них, рассчитывал параллельно довести до ума и это дело. Он собрал бумаги со своего письменного стола, поместил их в синюю папку, поставил ее на полку позади себя.
Потом окинул взглядом комнату, скандинавские белые полки из березы, серо-синие занавески, темно-синий ковер на ясеневом паркете. Пожалуй, ему остались здесь считаные дни. Договор с ним заканчивался в последний день июня, практически в пятницу.
Томас сделал глубокий вдох, постарался избавиться от легкого головокружения, жажды разрушения, накативших на него. Смахнул волосы со лба, сосредоточился на практических моментах.
Ему особенно нечего было паковать.
Свои рабочие материалы он собирался забрать с собой, если не возникнет какого-то другого требования. Зеленые растения на окне принадлежали ассоциации, точно так же как и вся мебель, картины, компьютеры и остальная техника. В принципе он не принес на работу ни одной личной вещи. Не стал украшать стены детскими рисунками, а свой стол – какими-то открытками или фотографиями Анники и малышей.
Что у него, собственно, оставалось, потеряй он свою работу?
Его жизнь изменилась целиком и полностью в тот день три с половиной года назад, когда Анника пришла за ним на виллу в Ваксхольме. Он последовал за ней не задумываясь, так было проще всего. Она предложила ему путь бегства, а он принял его, бросился навстречу неизвестности, лишь бы отдохнуть от тогдашних проблем.
Это было несправедливо по отношению к Аннике, и действительно несправедливо по отношению к Элеоноре.
Мысль о другом, занявшем его место рядом с ней, не давала покоя.
«Мартин – один из совладельцев. Я так счастлива, Томас. Ты рад за меня?»
Он несколько раз глубоко вздохнул, вцепился руками в поверхность письменного стола.
Не имей он работы, что осталось бы у него тогда?
Томас печально посмотрел в окно на полузатопленное кладбище Марии Магдалины, выстроившиеся рядами серые кресты и камни с маленькими ручейками воды между ними.
Не такой ему виделась его жизнь.
– Почта, пожалуйста!
Томас вздрогнул от радостного крика курьера.
– Я уже на финише, – сообщил парень с энтузиазмом и протянул ему тонкую стопку. – Ухожу в отпуск в пятницу. А ты?
– То же самое касается и моего пребывания здесь, – ответил Томас пересохшим ртом и забрал письма.
Курьер исчез с той же скоростью, с какой и появился, оставил Томаса со стопкой коричневых конвертов в руке. Он машинально взял нож для писем, вспорол первое, данные относительно применения правил распределения социальных пособий по коммуне Паяла, которые он просил предоставить ему. Внутреннее послание с приглашением принять участие в турнире по боулингу в Хумлегордене в пятницу. Сообщение о зарплате, такое же, как и в другие месяцы.
Потом более толстый конверт, более гладкий, он перевернул его. Переслан из муниципалитета Ваксхольма. Наверху в левом углу красовался большой логотип IG, потом ряд азиатских иероглифов и ниже по английски: «Институт мировой экономики».
Он взвесил конверт на руке, прикинул толщину – целый сантиметр.
Ничего такого он не заказывал.
Одним движением Томас вскрыл его пальцем, даже не вспомнив о специальном ноже. Пачка информации на английском высыпалась на его письменный стол.
Он отложил в сторону этот лист, посмотрел дальше.
Что это, черт побери…
Потом он нашел письмо.
«Уважаемый господин Самуэльссон», – прочитал он и пробежал глазами по тексту.
Институт почитал за честь пригласить его в качестве шведского делегата на IV Международный форум лидеров следующего поколения, который должен был состояться в Сеуле в Южной Корее с 2 по 12 сентября этого года. Помимо шестнадцати молодых корейских руководителей для участия в нем отобрали по одному представителю из шестнадцати западных стран. Оплату поездки, а также питания, проживания, семинаров, учебных экскурсий и посещений образцовых предприятий институт и Корейский фонд брали на себя. К сожалению, до мероприятия осталось уже очень мало времени, поэтому его просили подтвердить свое участие не позднее вторника 26 июня.
Томас опустил руку с посланием на стол и задумался. А вдруг это шутка?
Он быстро перелистал оставшиеся бумаги и в самом низу нашел рукописное объяснение.
Естественно.
Ким Сунг Чжун, его бывший форвард из звена в Окерсберге. Сунг Чжун, сын южнокорейского посла, который играл в хоккей на льду. Томас, будучи капитаном, позаботился, чтобы он получил место в составе.
Он уставился на дрожащие буквы снова.
Да, черт, Ким Сунг Чжун, о нем-то он забыл.
Но кореец явно помнил его.
Томас смотрел на кладбище, рылся в памяти, опустив письмо на стол.
Сунг Чжун, веселый парнишка небольшого роста с широкой улыбкой и узкими, как щелочки, глазами, когда он смеялся. Они тесно общались почти год. Именно с подачи Томаса он напился в первый раз. Посол тогда ужасно разозлился, запретил Томасу общаться с его сыном, но это, естественно, не сработало.
Когда дипломатическая карьера отца закончилась, семейство Кима вернулось в Южную Корею, Сунг Чжун получил работу в организации, занимавшейся подготовкой и проведением Олимпийских игр 1988 года. Они поддерживали контакт еще какое-то время, но все прекратилось семь-восемь лет назад.
Томас взял письмо снова, прочитал дальше, оно было написано на удивительно правильном шведском.
Сегодня Сунг Чжун являлся статс-секретарем Министерства спорта в Сеуле. Именно он предложил Томаса в качестве шведского представителя на Международном форуме лидеров следующего поколения. Сам собирался стать одним из шестнадцати корейских участников и надеялся, что они таким образом смогли бы встретиться и поболтать о старых временах.
Томас перевернул письмо, обратная сторона оказалась пустой. Просмотрел остальные бумаги из стопки: предложения относительно времени прилета и отправления, предварительная программа на десять дней, описание дресс-кода для различных мероприятий: деловой наряд для встреч, повседневный наряд для поездок, никаких джинсов в Пханмунджоме. Посещение предприятий компаний «Хендэ» и «Самсунг», проходов под демилитаризованной зоной на тридцать восьмой параллели, встреча с корейским президентом, обед с премьер-министром, ужин с министром обороны, лекции ряда профессоров и нобелевских лауреатов.
«Этого не может быть», – подумал Томас и почувствовал, что ему не хватает воздуха.
Томас поднялся, схватил обеденные талоны, поспешил навстречу дождю. Он стоял в ожидании лифта, когда дверь комнаты начальника отдела открылась и трое руководителей, смеясь, вышли в коридор. Увидев его, шеф резко посерьезнел.
– Это ты! – сказал он громко. – Чего ты хотел?
Томас расправил плечи, сунул руку в карман пиджака якобы в поисках чего-то, пытался настроиться на нужный лад.
– Я только хотел уведомить, – сказал он непринужденным тоном. – Меня выбрали шведским представителем на международном симпозиуме руководителей в Сеуле, который состоится осенью, поэтому мне придется отсутствовать две первые недели сентября. Пожалуй, это не повлияет на ваши планы на осень, но я в любом случае хотел уведомить.