– Получится ли голыми руками, не знаю, но в случае правильно спланированного штурма эта помойка не продержится и часа, – хмыкнул Том.
– Ты не болтай насчет штурма, – недовольно проворчал Лашар. – Местные привыкли по лесам шастать, у них слух острый.
– Зато мечи тупые.
– Этого мы не знаем.
– Узнаем.
– Я же сказал: потише!
– Ладно, ладно…
Несмотря на высказанное неудовольствие, Лашар был полностью согласен с мнением своих Героев: у любого нормального военного замок Грид мог вызвать лишь снисходительную усмешку. Стены недостаточно высоки, ров недостаточно глубок, одна-единственная башня с прайм-пушкой у ворот – что это за крепость? Как в ней держаться? Случись тут адорнийцы – взяли бы Гридвальд одним отрядом, даже не вспотев.
«До Адорнии далеко, – одернул себя Маркус. – А в Пуще Датосу угрожают лишь Чудь, да соседи, такие же неотесанные лорды, как он сам».
Покрывшиеся мхом от безделья и давно растерявшие дух победителей.
«Обелиск Перемирия разрушен в прошлом году: война не за горами, придурки! Как вы будете ее встречать? Полусонно? Экономно?»
И снова, в какой уже раз, Лашар убедился в правоте величественного замысла леди Кобрин – единственной из владетелей, кто по-настоящему думает о будущем доктов.
«Вы называете мою леди дерзкой и своенравной? Пусть так. Зато она смотрит далеко вперед!»
Направляясь в замок, Лашар еще не знал, как поступит с лордом Датосом: попытается договориться или воспользуется вторым, куда более жестким вариантом? Леди Агата хотела взять под контроль Гридию, главное владение Идмарской Пущи, лорд которого пользовался огромным авторитетом среди лесовиков, но способ оставила на усмотрение Маркуса.
«Ты будешь на месте, все увидишь и сам примешь решение. Я верю в твое благоразумие».
А благоразумие стало отступать под натиском отвращения к замшелому старику и его пьянице сыну. Под натиском презрения, которое Маркус испытывал к лесовикам.
«Вы прячетесь от адорнийцев за нашими спинами, надеетесь, что в случае войны мы вновь умоемся кровью ради всех доктов. Вы – трусы!»
– Сколько у старика Героев? – вальяжно поинтересовался Исподлобья.
– Четверо, – буркнул Раздавитель.
– Значит, все в сборе.
Лашар стряхнул с себя задумчивость и огляделся.
Большой двор замка был практически пуст: пара стражников у ворот, пара крестьян, разгружающих у кухни подводу с дичью, да четверо Героев, болтающихся у крыльца Академии.
– Неужели Датос нас боится? – осклабился чистильщик.
– Если бы их здесь не было, ты сказал бы, что Датос идиот, – заметил Максимилиан.
– Я и так скажу, что он идиот, – пожал плечами Исподлобья. – Зачем показывать всех? Двое на виду вполне достаточно, остальным следовало спрятаться за зданиями и ударить нам в спину.
– Кто будет валить толстую свинью? – осведомился Изморозь, едва заметно кивая на местного воеводу.
– Кто первым доберется, – хихикнул Том. – А поскольку я самый быстрый…
– Решение еще не принято, – осадил чистильщика воевода Максимилиан.
И это замечание окончательно решило судьбу старого лорда Датоса: Лашар не упустил возможность унизить Раздавителя.
– Решение принято, – твердо произнес Маркус. – Начинайте через полчаса.
Максимилиан открыл было рот, желая ответить, но не успел: Том ловко соскочил с жеребца и дружелюбно подмигнул гридийским Героям.
– Как дела, братья?
– И ты будь здоров, – прогудел в ответ местный воевода и, намекая, что приличные люди, даже Герои, должны соблюдать манеры, представился: – Генрих Ураган.
Плечи Изморози шевельнулись, и Маркус понял, что безликий смеется под маской, потешаясь над громким прозвищем Генриха.
– Серьезное имя, – прокомментировал слова воеводы Исподлобья. – Меня зовут Том. – И мгновенно перешел к делам: – Как гридийские дела текут? Тушканчики не досаждают? Удои не падают?
Лашар вздохнул: Тома не переделаешь, чинно спешился и приказал подбежавшему лакею:
– Доложи, что прибыл Маркус Лашар, рыцарь леди Кобрин.
Поскольку Лашар прибыл в Гридию не в качестве официального посланника, а, так сказать, по делу, это вызвало определенные трудности с этикетом. В первый раз повезло: кобрийцы появились, когда лорд Датос находился во дворе замка, рассуживая споры крестьян и купцов – в обязанности лорда входило и такое. Мероприятие, которое впоследствии стали гордо звать аудиенцией, провели там же, в окружении стражников и простолюдинов, и заняло оно предельно малое время: Лашар изложил просьбу, представил документы и получил разрешение охотиться за Стеклодувом. Вот, собственно, и все.
Теперь же, поскольку речь зашла об официально испрошенной аудиенции, ситуация усложнилась. Принимать Лашара в тронном зале, в присутствии свиты, не представлялось возможным – не по чину, а от разговора в кабинете тоже пришлось отказаться, дабы не обидеть пославшую рыцаря леди. В конце концов, выход нашелся: кобрийца пригласили в тронный зал, но специально готовить его не стали, даже люстру главную не включили – полутемное помещение должно было намекнуть Лашару, что испрошенная им аудиенция гридийского владетеля не радует.
– Лорд Датос. – Вошедший кобриец низко склонил голову. – Рад видеть вас в добром здравии.
– За эти дни ничего не изменилось, рыцарь Лашар, – усмехнулся лорд. – О чем ты хотел поговорить?
Датос никак не ответил на почтительное приветствие кобрийца, не пожелал долгих лет его повелительнице, и этот факт не укрылся от стоящих рядом с троном Карлоса и Ханса. Такое поведение балансировало на грани оскорбления, но Лашар предпочел его не заметить. Тон кобрийца остался спокоен и уважителен.
– В первую очередь я хочу поблагодарить вас за неоценимую помощь и поддержку в деле преследования опаснейшего бандита Яна Стеклодува. Как вы знаете, моя повелительница, леди Кобрин, поклялась ему отомстить, и теперь…
– На могиле великого Безвариата?
– Что?
– Я вдруг подумал, что безутешная леди Агата поклялась отомстить Стеклодуву на могиле великого Безвариата, – махнул рукой Датос. – Я ошибся?
– Э-э… – Лашар нехорошо прищурился, но мгновенно взял себя в руки и с прежней почтительностью подтвердил: – Совершенно верно: на могиле. Я присутствовал при этом скорбном событии.
– В таком случае я рад, что смог оказать леди Агате эту услугу, – ровно произнес лорд. – Передай своей повелительнице мои теплые пожелания и соболезнования в связи с утратой.
– Соболезнования? – вновь растерялся Маркус.
– Мы говорили о Безвариате Сотрапезнике, – напомнил Датос. – Полагаю, он был дорог леди Кобрин, раз она поклялась отомстить убийце.
Карлос вдруг подумал, что никогда не видел отца таким холодным и высокомерным. Нет, лорд Грид никогда не общался с придворными и простолюдинами запанибрата, но в присутствии кобрийца Датос не просто преобразился – он стал совсем другим. Чужой человек сидел сейчас на троне, откровенно издеваясь над испросившим аудиенцию рыцарем.
– Да, безусловно, соболезнования… – протянул Лашар. – Просто Сотрапезник умер довольно давно, и я…
– У тебя были другие дела.
– Совершенно верно.
– Но теперь ты исполнил свой долг, настиг преступника и можешь с победой возвращаться к своей повелительнице. Уверен, тебя ждет награда.
– Леди Кобрин справедлива, – кивнул Маркус.
– Тебе виднее.
– А еще моя повелительница весьма придирчива к деталям, – добавил кобриец. – От ее светлого взора не ускользает ни одна мелочь.
– Это качество хорошего владыки.
– Тут я с вами согласен, лорд Грид.
– Так отправляйся в Кобург и поделись с леди Агатой всеми деталями.
Казалось, высказаться откровеннее было невозможно: Лашару ясно указали на дверь, однако рыцарь предпочел не услышать лорда.
– К сожалению, мне известны далеко не все подробности гибели мерзкого преступника, – с легкой улыбкой сообщил Маркус. – Когда я и мои Герои оказались на месте схватки, Стеклодув уже умер.
– Разве не это было целью вашего путешествия? Вы должны были убить Стеклодува, он мертв.
Однако Лашар уже полностью завладел нитью беседы и упрямо шел к своей цели.
– Прошу понять меня правильно, лорд Грид, я понимаю, что моя просьба может показаться вызывающей, но я хотел бы поговорить с вашим сыном о последних минутах жизни Яна Стеклодува.
Тон почтительный, однако в голосе едва заметно проскальзывают металлические нотки. Низенький кобриец демонстрировал, что обязательно добьется своего.
– Не переходишь ли ты границы дозволенного?
– Я заранее принес извинения, лорд Грид.
Атмосфера стала накаляться, и Карлос решил взять слово:
– Я думаю, отец, следует удовлетворить любопытство этого человека, – произнес юноша, глядя на лорда. – В конце концов, Лашар лишь преданный служака, который желает доставить своей повелительнице максимально полные сведения о выполненном поручении. Мы были бы счастливы, если бы каждый наш подданный столь же ревностно относился к своим обязанностям.
– Благодарю, молодой лорд, – склонился Маркус.
– О чем ты хотел спросить?
Кобриец окинул юношу внимательным взглядом, словно впитывая в себя каждую черточку лица, после чего вежливо осведомился:
– Говорил ли Ян Стеклодув что-нибудь перед смертью?
– Нет, он умер молча.
– Совсем без звука?
– Зачем же? – рассмеялся Карлос. – Сначала он что-то кричал, как это бывает в запале схватки, еще, кажется, ругался, а потом умер. Когда мой кинжал пронзил его грудь.
– Что именно он кричал?
Карлос пожал плечами:
– Как я уже сказал, это были характерные для боя возгласы, больше похожие на рев, нежели на нормальные крики. Возможно, он обещал меня убить, но я не особенно прислушивался, поскольку у меня были важные дела.
– Могу я узнать, какие?
– Не дать Стеклодуву убить себя. – Карлос неплохо изобразил удивление, показав Лашару глупость его вопроса. – Согласись, это серьезное занятие.
– Весьма и весьма серьезное, молодой лорд, – признал Маркус. – И я рад, что вам оно удалось.