не выдержал:
– Почему они кусают только меня?
– Прайм, – ухмыльнулся Генрих. – Наши тела защищены.
Прайм, опять этот прайм. Он повсюду и нигде. Он исцеляет, воскрешает и помогает убивать. Смертельный враг и надежный помощник. Прайм…
Ужинать сели в беспросветном мраке, который едва разгоняло пламя костра. Как и было обещано: солонина с сухарями. Вместо вина – вода. Спать же придется на земле, в лучшем случае – на узкой лавке в землянке, кутаясь в старое одеяло и прислушиваясь к каждому шороху.
Но что делать, такова горькая участь изгнанника.
Изгнанника…
Несмотря на то что с момента их бегства прошло уже несколько часов, Карлос только сейчас по-настоящему задумался о происходящем, только сейчас ощутил тоску по отцу и понял, что потерял. Его жизнь не просто изменилась – перевернулась с ног на голову, более того, она висит на волоске, потому что император терпеть не мог неблагодарных отпрысков и безжалостно наказывал тех, кто поднимал руку на родителей.
«Может, я зря бежал из Гридвальда, своими руками, точнее – ногами, подтвердив нелепые обвинения Ханса? Может, следовало остаться?»
И что бы это дало? Кобрийцы не позволили бы ему выступить перед гридийцами в свою защиту, продолжили бы бой, доведя его до логического конца. До смерти неудобного лорда, ставшего неудобным свидетелем.
«Они хотели Гридию – они ее получили. Мне же остается лишь… Сражаться!»
Слово прозвучало решением. Не спонтанным, но обдуманным. Решением настоящего лорда, не привыкшего сдаваться без боя. Решением владетеля.
«Я буду сражаться, – пообещал себе Карлос. – За себя и за отца. За свое имя и за свою честь. Если потребуется – против всех. Если потребуется – до конца!»
Потому что ничего другого не остается.
Карлос стряхнул с колен крошки, перевел взгляд на сидящую напротив Шахману, кашлянул и негромко произнес:
– Твои раны быстро затягиваются.
Синяки, что были на обнаженных руках Егозы, уже сошли, а порезы выглядели старыми, не было сомнений, что к утру от них не останется и следа.
– Прайм, – пожала плечами Героиня.
Он не только делает их сильными и выносливыми – он исцеляет. Им пропитана каждая клеточка Героев, собственно, они и есть – прайм. Его дети. Его воины.
– Какой он? – неожиданно спросил Карлос.
– Кто?
– Прайм.
Ураган крякнул, но тут же замолчал, внимательно глядя на юношу. Егоза же, поколебавшись, тихо ответила:
– Он внутри меня.
И в этих словах было все.
Каков прайм для Героя? Точно такой же, как сам Герой: слиты воедино и навсегда.
Пора было переходить к делам насущным, обсуждать, что делать дальше, но Карлос не удержался от еще одного вопроса:
– А что осталось от тебя?
И буквально кожей ощутил сгустившееся вокруг неудовольствие.
Датос предупреждал сына о болезненной реакции Героев на подобный интерес, убеждал ни в коем случае не затрагивать эту тему в разговорах, но Карлос решил иначе. Теперь он был лордом, а лорд имеет право спрашивать о чем угодно. И Герои обязаны ему отвечать.
Хотя бы потому, что он, Карлос, лорд Грид, собственноручно стреножил свою лошадь.
– Это плохой вопрос, – протянула Шахмана.
– Я знаю, – спокойно отозвался юноша. – Но хочу услышать ответ.
Они поняли? Следующая фраза показала, что да – поняли.
– Каждый из нас помнит, каким он был раньше, – задумчиво произнес Генрих. – Но каждому нравится, каким он стал теперь. Мы понимаем, что изменились, и принимаем этот факт.
– Хорошо ли вы помните себя прежних?
– Как и любой человек – с каждым годом все хуже и хуже.
– Людей меняет время и обстоятельства, а нас – прайм, – подала голос Егоза. – И я не вижу ничего, кроме преимуществ.
– Отец говорил, что раньше, до того, как стать Героиней, ты не была агрессивной.
– Желание войны характерно для любого Героя, – буркнул Ураган.
Шахмана же ответила мягче:
– Я не агрессивна, я просто вижу только одно решение – силой. Прайм дал мне много силы, и трудно бороться с соблазном.
– Это не соблазн, это наша жизнь. Прайм говорит, что наш путь – война.
Карлос вздохнул и вдруг подумал, что многие люди идут по этой дороге и без всякого прайма. Война – их суть. Наша суть. Каждого из нас.
«Мы воевали с Адорнией, теперь грыземся друг с другом, а скоро снова сцепимся с южанами. Такова жизнь. Или таковы мы?»
А в следующий миг от невеселых размышлений юношу отвлекли слова Шахманы.
– Мне повезло, что рядом со мной был твой отец, – тихо произнесла девушка. – Я не знаю, кем стала бы без его поддержки.
– Что он сделал? – растерялся Карлос.
– Был моим лордом.
И давал своим Героям ответы. И каждый лорд дает – по-своему. Когда-то Карлос хотел серьезно поговорить с отцом о Героях, но всякий раз что-то мешало. «У нас еще много времени», – с улыбкой говорил Датос, заканчивая разговор. Теперь времени нет, отца нет, и приходится самому искать истину. Или же просто – правильный путь. Разбираться в хитростях и тонкостях взаимоотношений с детьми прайма, улавливать связь, которая возникает между лордом и Героями, нащупывать узелки, стягивающие их души в единую сеть. И теперь, кажется, нужный ответ найден: лорды не хозяева, а якорь, не позволяющий Героям отдаться разбуженным праймом страстям.
«Мы связываем вас с людьми, которыми вы почти перестали быть. Связываем с миром. Без нас вы станете чужаками».
– Отец был хорошим лордом?
– Да, – кивнул Ураган, всего на мгновение опередив Шахману.
– Я постараюсь стать таким же.
– Мы это видим.
– И мы тебе благодарны.
Карлос подбросил в костер несколько веток, помолчал, глядя на вспыхнувшее пламя, после чего уверенно произнес:
– Теперь обсудим, что делать дальше? – И не просто уверенно, а тоном главного в их компании человека. – Предложения?
– В схроне есть оружие, одежда, немного денег и немного прайма, – доложила Егоза. – Для небольшого путешествия вполне достаточно.
– Вопрос в том, куда ехать?
– В столицу? – предположил Генрих, испытующе глядя на юношу.
– Зачем?
– Предстать перед имперским судом, – несколько удивленно ответил Ураган. – Ты расскажешь, как все было, а мы с Егозой станем свидетелями.
– Мое слово против слова Ханса.
– Ты – лорд.
– А Ханс сейчас в Гридвальде, – рассудительно заметил Карлос.
– Но почему он вас предал? – поинтересовалась Егоза. – Не понимаю.
Датос был хорошим лордом, и в глазах Героя этот факт перевешивал любые доводы.
– Ханс – безземельный рыцарь из небогатой семьи, третий сын, которому приходится служить ментором, – объяснил Карлос. – Я думаю, леди Кобрин предложила Хансу гридийское владение.
– Разве это возможно?
– Я – единственный наследник, если меня обвинят, Гридия останется без лорда, императору придется назначить нового. А кто справится с владением лучше, чем ментор, который знает Гридию, как свои пять пальцев?
– Все так просто?
– На самом деле сложно, но у леди Кобрин много друзей. А Ханс, по слухам, проходил обучение в Академии Лордов… – Карлос поморщился. – А в настоящее время стряпает дополнительные доказательства моей вины, он весьма умен.
– Он подлец.
– Одно другому не мешает. – Юноша помолчал. – К тому же, путь в столицу неблизкий…
– И нас будут искать кобрийцы, – догадалась Шахмана. – Лашар наверняка подумает, что мы собрались в столицу.
– Совершенно верно.
– Пусть ищут, – резанул Ураган. – Я знаю Пущу, как свои пять пальцев.
– А на суде они скажут, что я был связан с Стеклодувом и потому его убил.
– Почему «потому»? – не понял Генрих.
– Потому что Стеклодув стал ненужным свидетелем: за ним гнались честные кобрийцы, а он привел их прямо ко мне.
– При всем уважении, Карлос, ты слишком молод, чтобы плести подобные интриги.
– Значит, они выльют ушат помоев на отца. Или же докажут, что я не настолько неопытен, как тебе кажется. Учитывая влияние леди Кобрин, судьи могут оказаться глухими, как топоры. Меня объявят преступником, отцеубийцей, сообщником жестокого Яна Стеклодува, предавшего великого Безвариата Сотрапезника. – Юноша выдержал паузу. – Теперь мне ясно, что Безвариата убила леди Кобрин.
– У нее был повод?
«Праймашина…»
– Есть тайна, – медленно произнес молодой лорд. – Перед смертью Стеклодув сказал несколько слов, из которых я понял, что Безвариат построил для леди Кобрин нечто грандиозное. Сначала я не придал этому значения, но теперь думаю, что следует разобраться с происходящим.
У Шахманы вспыхнули глаза.
– Лашар подумает, что я отправлюсь в столицу, это самое логичное, – произнес Карлос, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал предельно твердо. – А мы отправимся на восток, в Кобург.
– Да! – воскликнула Егоза.
– В Кобург?! – изумился Генрих.
– Нас будут искать где угодно, только не по дороге на восток. Мы выиграем время, подберемся к леди Кобрин и, возможно, сумеем понять, что происходит. – Карлос гордо вскинул голову: – Леди Кобрин напала на меня в моем замке. Следует отплатить ей той же монетой.
– Это невозможно!
– Именно поэтому предприятие способно увенчаться успехом: противник в него не поверит. Дело за нами.
– Я пойду, – кивнула Шахмана.
– Штурмовать Три Вершины? – саркастически поинтересовался Генрих.
– Сначала заедем в Фихтер, – уточнил Карлос.
– Это еще зачем? – простонал Ураган.
– Последние годы Безвариат Сотрапезник провел в Фихтере. Нужно выяснить, чем он занимался, и попытаться разобраться в обстоятельствах его смерти. Если я сумею доказать, что леди Кобрин убила Сотрапезника, я очищу свое имя.
– А если не докажете?
– Тогда отправимся дальше, в Три Вершины.
– Это смелый план, достойный настоящего лорда, – произнесла Шахмана.
– Это безрассудство.
– Но…
– Теперь буду говорить я, – жестко отрезал Ураган и тяжело посмотрел на Карлоса. – Вы рискуете нашими жизнями.