– Сам отыщется.
– Тоже правильно.
– Шахмана, а у тебя есть любимый кобриец?
– Их леди.
– Заинтересовалась женщинами?
– Заткнись.
Егоза попыталась отвесить Шпалере шутливый подзатыльник, но тот со смехом отскочил в сторону.
– Как котята, да? – негромко произнес бесшумно подошедший Безвариат.
Карлос, наблюдавший за Героями, стоя у дверей арсенала, коротко кивнул:
– Да.
– И ведь не скажешь, что каждый из них – хладнокровный убийца.
– Они воины.
– Можно сказать и так.
– Тебе виднее.
Безвариат вздрогнул.
«Сейчас!» – понял юноша.
Он давно хотел обсудить с ученым его новое положение, но неотложные дела, а главное, жесткое поведение Сотрапезника, не позволяли завести разговор. И сейчас, увидев, как среагировал Безвариат на упоминание о его «героизме», Карлос понял, что наступил удачный момент.
– Ты много говоришь, суетишься, иногда хамишь, но я не чувствую в тебе агрессии, неосознанного желания применить силу, которое есть в других Героях. Почему?
Ученый угрюмо покосился на юношу, но спокойно ответил вопросом на вопрос:
– Почему тебя это интересует?
– Потому что нас ждет суровая битва, и я хочу знать, чего от тебя ожидать?
– Разумно. – Сотрапезник помолчал, а через несколько секунд пояснил: – Ты не чувствуешь моей агрессии, потому что я постоянно, каждую секунду, контролирую себя. Я запрещаю себе думать о том, что можно кого-то ударить, а когда накатывает ярость – начинаю говорить.
– Тяжело приходится?
– С каждым днем все легче и легче.
– Правда?
Безвариат вздохнул, увлек юношу в коридор, прикрыв за собой дверь, и жарко продолжил:
– Я не отрицаю, что стал другим. Я пытаюсь смотреть на вещи по-прежнему, но сила, которая меня переполняет, требует выхода, пытается подсказывать, пытается управлять мной, и получается, что я трачу ее, силу, на борьбу с нею самой. Вот, что получается. Глупо, с одной стороны, но я иду на это, потому что не хочу меняться так, как этого требует прайм.
– Прайм? – удивился Карлос.
– Ведь это он изменил меня. – Безвариат вздохнул. Судя по всему, под воздействием силы прайма во мне пробуждаются те черты характера, которые я некогда задавил, возможно, это мои страсти рвутся наружу, но их растревожил прайм, понимаешь?
– Пытаюсь понять.
– Очень хорошо. – Сотрапезник хрустнул пальцами. – Я видел, в кого превращаются люди, ставшие Героями, и не хочу повторять их путь. Решившись принять прайм, я догадывался, что начнутся изменения, и был готов им противостоять. Я принял вызов. Я понимаю, что не останусь прежним, но не хочу слепо идти предложенной дорогой, я прокладываю свой путь. Я борюсь. И я вижу, что побеждаю.
– Ты сильный.
– В первую очередь я – человек. Я был рожден женщиной, я обладал свободной волей, а прайм… Прайм пришел потом. И он не сможет отнять у меня то, что я – человек. Не сможет отнять мою волю.
– Железную волю, – уточнил Карлос.
– Да. – Безвариат помолчал. – Спасибо.
Он был не прочь завершить разговор, однако молодой лорд не отставал:
– Надеешься обрести и способности Героя, и гениальный ум?
– Я верю, что это возможно.
– Получается?
– Понимаю, о чем ты… – протянул Сотрапезник. – У меня не было возможности засесть за работу, но знаю, что в первые дни не получилось бы. Я абсолютно уверен, что не получилось бы, потому что я мог лишь воспроизводить, не в силах придумать ничего нового. Но теперь… – Ученый мечтательно улыбнулся. – Ко мне стали приходить идеи.
И в этот момент он стал похож на ребенка, добравшегося до банки с медом.
– Ты смеялся над праймовозом и вагонами, но их можно построить! И тогда поездка из Фихтера в столицу будет занимать не месяц, а пару дней! Представляешь?
Безвариат оседлал любимого конька: о науке он мог говорить часами, и это заставило Карлоса перебить ученого:
– Значит, став Героем, можно сохранить себя?
– Да, – кивнул Сотрапезник. – Но нужно быть сильным.
Мужчины помолчали, прислушиваясь ко взрывам смеха, что доносились из арсенала, после чего Безвариат негромко произнес:
– Скоро сюда придут кобрийцы.
– Они смогут прорваться внутрь?
– Если среди них будут умелые подрывники и достаточный запас мощных прайм-бомб – смогут.
– Пока все это привезут из Фихтера…
– Лашар умен. Как только он поймет, что мы укрылись в Пальцах, сразу же распорядится и о подрывнике, и о бомбах. К тому времени, когда следопыты отыщут ворота, у него будет все необходимое.
– Как же мы уйдем?
– Есть план.
Сотрапезник жестом предложил Карлосу следовать за ним, прошел до конца коридора и по винтовой лестнице поднялся на следующий этаж.
– Снизу сюда ведет грузовой подъемник, но лучше пройдем пешком – так удобнее.
– У тебя есть второй выход?
– Можно сказать и так. – Безвариат распахнул заскрипевшую дверь, прижался к стене, чтобы юноша смог обогнать его на узенькой площадке, и улыбнулся: – Смотри.
– Чтоб меня на шестеренку намотало!
– Нравится?
Если нижние помещения лаборатории отличались просто высокими потолками, то это оказалось огромным. Колоссальных размеров зал занимал всю площадь скалы и поднимался вверх не меньше, чем на сорок метров.
Но размеры быстро позабылись. Съежились до незначительной пометки после того, как молодой лорд увидел стоящий посреди зала…
– Это… это… что?
– Впечатляет? – поинтересовался довольный произведенным эффектом Сотрапезник.
– Что это? – Юноша облизнул губы. – Безвариат, что это такое?
– Шанс на победу, Карлос! – Ученый вышел на небольшой балкончик, что прилепился к стене на десятиметровой высоте, и с любовью посмотрел на удивительную машину. – Это «Чапек» – мое главное, после Праймашины, изобретение. И он поможет нам победить.
– Ты уверен? – недоверчиво поинтересовался Лашар.
– Абсолютно, – кивнул подрывник. – Все будет сделано в лучшем виде.
Несмотря на то что бомбы и специалисты по их правильному использованию прибыли из Фихтера еще ночью, подготовка к подрыву ворот отняла больше времени, чем рассчитывал Маркус. Как только небо чуть посветлело, мастера облепили скалу, выискивая малейшие щелочки и едва заметные царапины, позволяющие сделать вывод об истинных размерах прохода. Затем, когда закрывающая путь плита оказалась помеченной красной краской, подрывники устроили совещание, густо приправленное непонятными Лашару научными терминами и стремительными расчетами, проводимыми буквально на коленке. Вот оно-то, это самое совещание, и сожрало время – почти четыре часа. А затем все вновь пошло, как по маслу: пришедшие к согласию мастера велели воинам отойти подальше, осторожно установили бомбы и…
– Берегите голову, господин Лашар.
– Ты уверен, что получится?
– Я взрывал стены маладарбийского замка, – хмыкнул мастер, поджигая фитиль. – И знаю, что делаю.
Дальнейшие его слова потонули в неимоверном грохоте.
Две телеги мощнейших прайм-бомб и опытные специалисты сделали то, что Маркусу казалось невозможным – вынесли изрядный кусок скалы, оказавшийся на поверку толстенной плитой, и таким образом освободили вход в тоннель.
– Вперед!
– Куда?!
Внутрь Лашар собирался отправить только воеводу, предполагая оставить чистильщика в резерве, но едва осела поднятая взрывом пыль, как Исподлобья стремительно бросился вперед, а уж за ним рванули Раздавитель и солдаты. То ли чистильщик не смог противостоять запаху крови, то ли решил как можно скорее смыть с себя позор.
– Идиот, – пробурчал Маркус.
– Герой, – поправил рыцаря подрывник.
И презрительно усмехнулся.
О падении входных ворот сообщил омерзительный трубный вой, наполнивший огромное помещение второго этажа и заставивший беглецов переглянуться: преследователи рядом.
– Пора! – решил Безвариат и громко рявкнул: – Самострел, давай!
Джейкоб потянул за рычаг, и потолок, являющий собой гигантский люк, стал медленно разламываться на две половины, открывая взорам беглецов предрассветное небо.
– Уйма прайма, – прошептала Марида, ошарашенная тем, что массивная скала над их головами оказалась плитой. – Это и есть запасной выход?
– Впечатляет?
– Не то слово.
– Доктская наука, – отрывисто рассмеялся Карлос. – Согласись, наши механики умеют удивлять не хуже адорнийских магов.
– Хотела бы я тебе возразить, да нечего, – призналась девушка.
Колоссальных размеров подземное укрытие казалось адорнийке мрачным, удушающим, но она не могла не признать, что построившие его люди проделали огромную работу. Не меньшее впечатление произвели на девушку потайные ворота: что на входе, что здесь, открывающие крышу лаборатории, но самое главное – корабль, на котором они собирались бежать от кобрийцев. Это изобретение Сотрапезника потрясло Мариду до глубины души.
– Самострел! – заорал Безвариат, когда потолочные плиты разошлись больше чем наполовину. – Второй рычаг!
По его расчетам, кобрийцы уже заполонили весь первый этаж и отыскали ведущую наверх лестницу.
– И быстро сюда! – добавил Карлос.
Хотя мог и промолчать – Герой прекрасно знал свои обязанности.
Джейкоб рывком перевел второй рычаг в положение «Вкл.» и со всех ног бросился к кораблю.
– Отдать швартовы!
Ураган и Самострел перерубили канаты.
– Пять! – завопил стоящий у штурвала Сотрапезник.
Корабль покачнулся и стал стремительно подниматься.
– Четыре!
Самострел ухватился за веревку и торопливо полез к друзьям. Егоза помогла ему перевалиться через борт.
– Три!
Марида любила говорить «уйма прайма», и его на самом деле было много. В виде прайм-бомб, которые Сотрапезник установил во всех помещениях лаборатории.
– Два!
– Сейчас начнется, – улыбнулся Карлос.
– Один!
И внизу громыхнуло.
Пыль. Клубы пыли, что вырвались из сорванных ворот, – вот что увидел Маркус сначала. Затем услышал грохот, почувствовал удар – невидимая рука толкнула его в грудь, и, уже падая, Лашар понял, что скала просаживается… Зрелище показалось бы нереальным кому угодно, и уж тем более – оглушенному, растерянному рыцарю, который готовился праздновать победу. Середина огромного основания «куста» провалилась, три из девяти Пальцев надломились и рухнули, добавив грохота и пыли и окончательно похоронив посланных внутрь воинов.