Шаг установки рабочего ресурсного якоря мы опускаем. Смотрите тему «Якорение», постановка ресурсного якоря на спокойствие.
Т.: Итак, Лена, если я правильно тебя поняла, ты испытываешь некое дискомфортное переживание, которое ты для себя определяешь как страх, когда думаешь, что вот прямо сейчас ты должна сесть на свою Готику.
К. (Кивает, дыхание учащается и становится поверхностным, пальцы рук слегка сжимаются, плечевой пояс напрягается.)
Т.: Когда это переживание у тебя возникло впервые?
К.: Где-то год назад.
Т.: Ты с чем-то его связываешь? Предшествовало ли ему какое-то событие?
К.: Да, конечно. Кобыла намеренно сбросила меня в лесу, и я здорово стукнулась головой о землю. Слава Богу, грунт был достаточно мягкий, повезло…
Т.: То есть именно после этого случая в тебе появилась некая Часть, которая явно заботится о твоей безопасности и которая не очень, мягко говоря, хочет, чтобы ты садилась именно на эту лошадь.
К.: Да, именно на мою кобылу, потому что если бы эта Часть, как вы говорите, вообще не хотела, чтобы я ездила верхом, то я точно так же боялась бы и всех других лошадей. Я, впрочем, и побаиваюсь теперь всех лошадей, которых не знаю. Я сажусь на них с некоторой опаской…
Т.: То есть, для начала, мы можем поблагодарить мудрую и заботливую Часть за то, что она так добросовестно тебя оберегает и заставляет постоянно быть начеку с той лошадью, которая способна на не очень приятные сюрпризы, а также с теми лошадьми, которые тоже потенциально могут быть на них способны.
К.: Да, спасибо ей… (Ее мышцы слегка расслабляются, она улыбается.) Только она так усердно меня оберегает, что мне это мешает жить так, как я хочу. Это реально меня напрягает.
Т.: Оберегает как умеет: другого способа она пока не знает, мы ей его не показали. Но согласись, что это очень мощная и талантливая Часть: доводы рассудка против нее бессильны, она все равно настаивает на своем мнении, да еще и с одного раза научилась так ревностно тебя оберегать! Вот бы привлечь эту Часть на свою сторону: представляешь себе, сколько в ней силы и творческого потенциала?! Ее бы энергию и способности да в мирных целях!
К.: Да уж! Об этом можно было бы только мечтать…
Т.: Отлично, я думаю, мы в процессе работы сможем подружиться с этой достойной Частью и убедить ее действовать с нами сообща. Итак, в нашем случае, насколько я поняла, речь идет о появившемся у тебя неприятном чувстве перед посадкой в седло и последующим напряжением в седле после того эпизода падения с кобылы в лесу.
К.: Пожалуй, этот эпизод начался даже чуть раньше. Кобыла стояла по болезни пару месяцев без работы, в ней накопилось много дурной энергии, а я в первый раз после этого должна была на нее сесть верхом, поработать для начала на шагу. Я даже начала садиться на нее с некоторой осторожностью, потому что знала, как после длительного стояния могут дурить даже спокойные лошади. И мои опасения оправдались: она стала крутиться, и я какое-то время не могла сесть в седло. Наконец я села и поняла, что лошадь – совершенно неуправляемая: она пятилась назад вместо того, чтобы идти вперед, шарахалась в стороны, козлила, вставала на дыбы. Минут через пять такой борьбы мне пришлось слезть, взять корду и погонять ее полчаса на корде, чтобы выпустить первый пар, и только потом я смогла на нее сесть и пошагать. Если честно, мне было одновременно и страшно, и стыдно. Вот тогда я в первый раз почувствовала себя на моей лошади напряженно: до меня вдруг дошло, что моя лошадь может сознательно меня не слушаться.
Т.: А до того ты предполагала, если я правильно понимаю, что ты всегда-всегда ну просто обязана излучать некий род магнетизма, заставляющий любую лошадь и в любых ситуациях вот прямо мгновенно стать под тобой идеально шелковой и послушной?
К. (Смеется.): А ведь точно! Примерно так я и считала: если я хорошая наездница, то должна сразу же суметь справиться с любой лошадью.
Т.: И на твоей памяти все хорошие наездники всегда сразу же справлялись со всеми лошадьми и вообще никогда не падали?
К. (Смеется.): Еще как падали! У каждого опытного наездника есть большой опыт падений. И никто от них не застрахован независимо от опыта. Умом я это тоже понимаю, но все равно падать как-то не хочется!
Т.: Получается, что нужно либо вообще не ездить на лошади и тогда ты с нее не упадешь, либо ездить и быть при этом морально и физически готовой упасть?
К.: Ну да… Для этого и придуманы шлемы, которые я так не люблю… Они такие здоровые и некрасивые! Но, кстати, это выход: пока недостаточно уверена в лошади, нужно просто ездить в шлеме… Придется временно пожертвовать красотой ради целости головы!
Т.: Давай теперь представим себе, что ты собираешься поехать на своей лошади в поля и на голове у тебя при этом шлем. Как тебе об этой ситуации думается, когда ты в шлеме?
К.: Гораздо легче, но все равно что-то напрягает. Я поеду в шлеме намного спокойнее, но все равно страх есть, хоть и ощутимо меньше.
Т.: Хорошо, мы на правильном пути. Раньше ты говорила об эпизоде, когда ты упала с лошади в лесу. Но теперь всплыл еще более ранний эпизод, когда ты в первый раз села на Готику на плацу после ее долгого стояния без работы… (Плац – огороженная территория на улице. Такая роскошь, как манеж, есть не во всех конюшнях…)
К.: Наверное, то, что я тогда в лесу упала, – это следствие того, что я уже была напряжена после того случая на плацу. Я откровенно боялась, что лошадь станет опять подо мной неуправляемой, но уже в полях, и всеми силами старалась это управление сохранить. Видимо, от внутреннего напряжения я потеряла контакт с лошадью и действовала неуверенно, но жестко.
Т.: Итак, мы работаем с эпизодом, когда ты в первый раз села на лошадь на плацу после ее долгого стояния?
К.: Да.
Т.: Пожалуйста, давай зададим некую рамку этому эпизоду. Назови мне, пожалуйста, тот момент в нашей истории, когда ты ощущала себя еще в полной безопасности.
К.: Да, конечно. Я седлаю мою кобылу, все отлично, она ласкова и дружелюбна, как всегда.
Т.: Хорошо. Давай зафиксируем эту картинку в виде диссоциированного черно-белого стоп-кадрика: «Лена седлает кобылу». Есть? Отлично. Теперь мне нужен момент, когда ты в нашей истории чувствуешь себя уже в полной безопасности.
К.: Когда я, в следующий раз отъездив на ней, уже после падения, ставлю кобылу в денник и расседлываю. У меня два эпизода как бы слились в один. Я не могла чувствовать себя в безопасности после той работы на плацу шагом, ведь я знала, что мне предстоит ездить на кобыле дальше и за пределами огороженной территории. Когда я упала, мне даже в какой-то степени стало легче: типа, ну вот, свершилось.
Т.: Хорошо. Давай рассматривать те два эпизода как один. Итак, теперь у нас, как я поняла, имеется еще один черно-белый диссоциированный стоп-кадр, когда Лена уже в безопасности: «Лена расседлывает кобылу в деннике». Есть? Хорошо. Теперь давай вообще отвлечемся и от этой истории, и от стоп-кадров и представим себе, что где-то в очень ресурсном для тебя месте специально для тебя строится кинотеатр. В каком месте ты хочешь, чтобы тебе его построили? Этот должно быть место, где тебе полностью комфортно и спокойно.
К.: Пусть он будет на берегу спокойного моря.
Т.: Отлично. Опиши мне его. Из какого он материала?
К.: Он – открытый, деревянный, но кресла внутри очень мягкие и удобные. Он под звездным небом.
Т.: Хорошо, я смотрю, ты уже зашла внутрь и рассмотрела сиденья. Садись в то кресло, которое тебе больше всего нравится. Села? (В то время как клиентка мысленно усаживается в кресло, терапевт возобновляет ресурсный якорь на спокойствие на плече.) Где оно?
К.: В середине зала.
Т.: Хорошо. Теперь мы оставим Лену уютно сидеть в выбранном ею кресле, а сами поднимемся в рубку киномеханика, которая находится за толстым-толстым стеклом. (Подкрепляем жестом, обозначающим стекло.) Из рубки киномеханика, которая за толстым-толстым стеклом, мы будем смотреть на Лену, сидящую в зале, которая будет смотреть на экран. Скажи мне, пожалуйста, где будет кнопка, при помощи которой ты фильм запустишь и затем остановишь? Здесь? Отлично. Теперь внимательно слушай мою инструкцию. Сейчас на экран мы поместим наш черно-белый стоп-кадрик «Лена седлает кобылу». По моему сигналу при помощи своей кнопки ты как киномеханик запустишь на экране фильм с того момента, когда Лена седлает кобылу (еще в безопасности), до того момента, когда Лена в деннике расседлывает кобылу (уже в безопасности). Ты, конечно, понимаешь, что в кино время идет не так, как в жизни, и то, что в жизни проходит за два часа, в кино проходит за полминуты?
К. (Кивает и глядит на экран.)
Т.: Хорошо. Как только я тебе скажу «Можно!», ты запускаешь черно-белое кино про ту Лену на Готике с момента, когда она ее седлает после долгого простоя для работы шагом на плацу, до того момента, как она ее расседлывает после поездки в поля с падением. Как ты видишь, мы четко выдерживаем рамку «еще в безопасности» – «уже в безопасности». Ты готова? (Клиентка кивает.) Поехали! Так… так… ага… молодец… киношное время… Все? Отлично!
Во время просмотра клиенткой фильма терапевт держит у нее на плече ресурсный якорь на спокойствие, поставленный в начале сеанса.
Т.: Теперь скажи мне, какую мелодию ты хотела бы подложить под это кино, чтобы просмотреть его еще раз уже с музыкой.
К. (Задумавшись.): Нет, это не «Бременские музыканты», там маловато динамики, это не… Нашла! Это «Погоня» из «Неуловимых мстителей»!
Т.: Отлично! Сейчас мы с тобой еще раз посмотрим тот же черно-белый фильм, но только уже под «Погоню»! Готова? Давай!