Михаил ЛапиковПРАКТИЧЕСКАЯ ЭТНОГРАФИЯ
– Мисс эльф, ну как же мне без пера? – складной нож-бабочка тонкими пластами нарезал мясо на закуску. – Я же, всё-таки писатель.
– Можно просто Вал, – повторила в который уже раз эльфийка.
– Мисс эльф, – её собеседник протёр и убрал нож. – Мы, кажется, уже договорились, что Вал до конца поездки здесь я. Иначе в какой-то момент я запутаюсь в своих записях и наука понесёт тяжелейшую утрату.
– Несомненно, мистер Валлентайн, – согласилась эльфийка. – Наука претерпела вполне достаточно мучений только за ваш почерк, совершенно незачем усугублять её печаль и страдания.
– За прекрасное знакомство! – тёмно-янтарный напиток из плоской фляжки плеснул в пару крохотных чарок, но запах, казалось, заполнил всё купе поезда. – Этот нектар богов мой старик вывез из этнографической поездки в Тартарию, это за океаном, в далёкой Сибири и...
– И навешал вам три короба лапши на уши, мистер Валлентайн, – ухмыльнулась эльфийка. – Татарстан находится в Поволжье, до Сибири от него ехать и ехать даже поездом, а ваш напиток, будучи спиртным, в принципе не мог зародиться в преимущественно мусульманской области. Зато совсем рядом находится так называемый «край родников», заселённый когда-то финно-угорской группой народов и несколькими анклавами озёрных эльфов. Ваш татарский бальзам на самом деле эльфийский, мистер Валлентайн, и происходит он из Удмуртии. Хотя перенос его рецепта на американские травы, стоит отдать должное, повлёк интереснейшие перемены запаха, и, я надеюсь, вкуса.
– Это всё-таки не моя область научных знаний, – Вал демонстративно смутился. – Я больше по орочьим племенам.
– Ну разумеется, – эльфийка совершенно искренне веселилась. – Для кукурузного самогона «Дырявая печень» или гоблинской клюкаловки сейчас определённо рано. За прекрасное знакомство, мистер Валлентайн!
– Мисс эльф! – писатель отсалютовал ей полной стопкой и немедленно выпил.
– Край вечной охоты! – Вал поставил стопку на стол и размашисто махнул рукой. – Загробный мир зеленошкурых породил интереснейшие ритуалы, которые современная магическая наука только начинает осмыслять! Вот, например, концепция посмертных рабов, столь популярная в древних царствах Междуречья, трансформировалась у зеленошкурых в личную добычу – на которую и охотится воин, чтобы обеспечить себе достойное посмертие. Отдельно ценились женщины и дети. Воин племён, не объездивший и не убивший хотя бы одну скво, обязан влачить одинокое бедное существование...
О любимой научной теме потомок итальянских эмигрантов Валлентайн Ди Заппа мог разговаривать часами. Даже эльфийка в том же купе, попутчица, как ни крути, очень редкая, интересовала его лишь как внимательная собеседница. И, что гораздо хуже, как фольклорный источник.
– Вот скажите, мисс эльф, – спросил Вал. – Если судить по местным орочьим топонимам, всего несколько веков назад здесь ещё случались прямые конфликты эльфов и орков. Мы едем в городок, местное название которого с языка зеленошкурых переводится как «гора дохлого эльфа» – без обид, мисс эльф, это наука.
– Без обид, Вал, – согласилась она. – Только не «дохлого», а «замученного». Использованная в данном случае лексическая конструкция подразумевает длительное воздействие на объект и никак иначе переводиться не может. А до этого знакового события та же гора без особых затей называлась «Олений член» - из-за характерной формы хорошо заметного пика.
– Но, как же? – писатель растерялся. – Берроуз писал в «Лингвистическом вестнике»...
– Ваш Берроуз – остолоп! – Эльфийка поднялась. – Если вы составите мне компанию на площадке вагона, я постараюсь объяснить, почему – в меру скромных возможностей.
– Да, такое определённо надо перекурить! – согласился писатель. – Мисс эльф, да оставьте вы тут свой рюкзачок, кто на него позарится?
– Любой в этом поезде, кому в детстве рассказывали о колдовских сокровищах длинноухих? – эльфийка улыбнулась, поправила лямки и прицепила на пояс ножны двух слегка изогнутых японских мечей, длинного и покороче. – Впрочем, с учётом того, куда мы едем, мистер Валлентайн...
– Да, пожалуй, – этнограф торопливо запихнул пухлый блокнот с заметками в потёртый оранжевый саквояж и прицепил фляжку с остатками бальзама обратно на пояс. – Не будем искушать малых сих...
Шёл поезд быстро, верных двадцать миль в час, так что на площадке изрядно дуло. Валлентайн сумел раскурить трубку далеко не сразу – даже с помощью эльфийского огонька на кончике пальца собеседницы.
– Так вот, лингвистические конструкции, – продолжила эльфийка. – Орки не могли заимствовать эльфийские лексемы в силу чисто магического антагонизма. Прибытие на континент людей дало им удобный промежуточный вариант – и на данный момент в любом орочьем языке до трети корней заимствованы из английского, французского, испанского, ну и некоторых иных европейских языков. В основном эти слова относятся к тем понятиям, каких попросту не существовало у орков до прибытия колонизаторов. Лошади, сбруя, пороховое оружие, многие предметы бытовой утвари. Занятно, что вроде бы совершенно орочье понятие «ку» полностью заимствованно из французского - хотя сами французы перестали заниматься этой ерундой где-то на закате европейского рыцарства. Схожие процессы наблюдаются и в переходе от устаревших грамматических форм к заимствованным.
– Но почему тогда этого нет в наших публикациях? – не выдержал писатель.
– Потому, мистер Валлентайн, что ваши публикации обычно пишут кабинетные учёные. Которые с определённого момента занимаются не работой с первичными языковыми и этнографическими материалами, а бессмысленным толкованием вторичных чужих. Вот например... – эльфийка задумчиво посмотрела куда-то вперёд по ходу поезда. – Мистер Валлентайн, скажите, вы хорошо прыгаете?
– Что? – опешил писатель.
– На мосту через реку этот поезд разобьётся, – эльфийка взяла его за руку. – Прыгаем, мистер Валлентайн!
Стоит отдать писателю должное, что его собеседница не шутит он понял сразу. Рванул свободной рукой за рычаг неожиданно податливого стоп-крана и послушно выпрыгнул из поезда. На какое-то время мир вокруг превратился в бессмысленную круговерть неба, утреннего солнца и травы.
– Незачем так сквернословить, мистер Валлентайн, – эльфийка подошла к нему первой и даже принесла саквояж. – Разумеется, стоп-кран неисправен. Точнее, отключён. Местные пассажиры слишком часто злоупотребляют остановками по требованию, так что работает только рычаг в кабинке проводника – и никакой иной.
– Но поезд... – Вал провожал взглядом отчаянно скрипящий тормозами состав. От моста впереди кто-то торопливо разбегался в стороны. Машинист что-то понял, но поздно. Слишком поздно.
Локомотив успел доползти к середине моста, когда сразу несколько опор разлетелись облаком щепок. Мгновением позже вся конструкция начала складываться как игрушечный домик. Оглушительно громыхнул и лопнул паровой котёл. Многоголосый крик получилось расслышать даже на таком удалении от поезда. Вагоны наползали один на другой и падали в реку. Остаток деревянного моста покачнулся и вместе с неаккуратной стопкой вагонов завалился набок.
– Думаю, самое время достать револьвер, мистер Валлентайн, – эльфийка подхватила спутника за руку и потащила за собой в сторону от насыпи, ближе к реке. – Возможны некоторые затруднения.
– Куда мы? – писатель торопливо рылся в саквояже на ходу в поисках оружия. – Разве мы не пойдём на помощь?
– Судя по доносящимся сюда крикам, взрыв организовала банда зеленошкурых, – эльфийка внимательно посмотрела на спутника. – Что ваши знания этнографии говорят об этой щекотливой ситуации?
– Что если найти и хлопнуть босса, остальные разбегутся, – Вал достал воронёный револьвер с шестидюймовым стволом и торопливо набивал барабан патронами.
– И вы полагаете, что их босс выйдет с вами на честный бой? – усмехнулась эльфийка.
– Не со мной, – Вал тяжело вздохнул. – Мисс эльф, извините конечно, но какой босс устоит перед шансом объездить настоящую длинноухую? Это можно сделать только лично, от начала и до конца. К нему мы дойдём.
– Я смотрю, вы сделали домашнее задание по обычаям и верованиям орочьих племён, мистер Валлентайн, – теперь эльфийка воспринимала спутника абсолютно серьёзно. – Ну что же, идёмте. Раз вам так этого хочется – займёмся... практической этнографией.
На первую кучку зеленошкурых они вышли почти незамеченными. Только на последних нескольких шагах орки начали оборачиваться на звук шагов в неглубокой грязной от угольной пыли речной воде.
– Эй, клыкастые, – длинный меч покинул ножны. – А мужчины ли вы? Я что-то не вижу ни ваших боевых рубах, ни скальпов...
Громыхнул выстрел. Орк согнулся пополам, схватился за живот и забился с нечленораздельным воем.
– Постарайтесь меня не задеть, мистер Валлентайн, – эльфийка рванулась вперёд. Несколько раз сверкнула на солнце вязь серебряной гравировки. Эльфийская сталь одинаково безразлично вспарывала ткань, плоть и кость. Быстро. Невероятно быстро – каждому противнику досталось по два-три безжалостных калечащих удара раньше, чем они успевали понять, что уже мертвы.
– Думаю, – эльфийка буднично ткнула в горло раненого в начале боя орка, – мы привлекли их внимание.
Писатель нервно сглотнул. Вокруг собиралась уже пара дюжин зеленошкурых – орущих проклятия, завывающих, гневно трясущих оружием зеленошкурых.
– Ну же! – эльфийка резко взмахнула клинком, чтобы стряхнуть кровь. – Есть среди вас хоть один настоящий мужчина, хоть раз посчитавший ку? Или здесь лишь никчёмные юнцы, только и способные, что украсть чужой гром, чтобы ограбить мёртвых?
– Я почитаю свои ку на тебе, и сегодня же ночью у меня в стойле окажется длинноухая кобылица! – плечистый орк, на голову выше остальных, выступил вперёд и демонстративно кинул истёртую до лохмотьев шахтёрскую спецовку в розовую от крови воду. – Не будь я Стремительный Торнадо!