Коллега настаивал на том, что в основе этого психического явления лежит своеобразная эмоциональность («дерево и стекло», как называл это Кречмер). Шизоиды, дескать, нередко остаются безучастными к очень важным, напрямую затрагивающим их личные интересы, событиям («дерево») и в то же время неожиданно остро реагируют на пустяки («стекло»). Автор, как вы догадываетесь, отстаивал приоритет своеобразно (см. выше) устроенного мышления, которое, кроме всего прочего, обусловливает и феномен «дерева и стекла».
Действительно, обсуждая этот феномен, мы ведём речь о высших эмоциях, являющихся производными от результатов мышления (глава 5, помните?). Шизоид потому так неортодоксально воспринимает происходящее, что он, не видя в упор того главного, в чём заключён его кровный интерес, берёт во внимание нечто второстепенное и реагирует соответственно – как на малозначительное событие. И наоборот. С эмоциональностью (если рассматривать её в отрыве от остальной психики) у шизоидов всё в порядке. Замёрзший шизоид в тёплой ванне испытывает то же блаженство, что и любой ортодокс! Так что эмоциональность здесь ни при чём. Мышление сбивает прицел.
Так вот, уважаемые коллеги, чтобы обосновать свою точку зрения, автор взял в руки кофейную чашку и стал на её примере пояснять окружающим[31] сущность мышления.
«У этой кофейной чашки, – сказал автор, обращаясь к своим приятелям, шизоиду и ортодоксу, – есть целый ряд свойств: размер, цвет, вес, качество материала (увы, в подобных объяснениях не избежать повторов), форма – чашка представляет собой ёмкость для жидкости… Какое из перечисленных свойств является основным, принципиально важным для этого предмета?»
Два ответа прозвучали молниеносно и одновременно как выстрелы на дуэли.
«Форма, ёмкость», – сказал ортодокс. Шизоид ответил (внимание, коллеги!): «Смотря… Для чего… Использовать».
Каково?! «Смотря для чего использовать». Для чего же ещё, – спросим себя, – можно использовать кофейную чашку, как не для того, чтобы пить из неё кофе? Она – чашка – кем-то ведь была произведена по государственному стандарту именно как «чашка кофейная»…
Весь мир, всё человечество, дорогие друзья, делится, в зависимости от ответа на подобный простой вопрос, на две неравные части: на шизоидов и на всех остальных.
Несмотря на несколько шутливый тон, выбранный автором, и на не вполне серьёзные обстоятельства, в которых проходил этот эксперимент, надеюсь, вы уловили нечто принципиально важное. А именно: на что бы ни смотрел шизоид, о чём бы он ни размышлял, в его сознании складывается не один образ, не одно понятие воспринимаемого предмета (явления), а несколько (целый спектр!) – равновеликих по значению, равновероятных по возникновению и по дальнейшему использованию в поведении.
Паранойялы, если вы помните, видят в любом явлении только одну сторону и их невозможно убедить в том, что существует ещё и другая – альтернативная. Шизоиды, напротив, не могут понять, почему ортодоксально мыслящие люди с такой уверенностью останавливаются на чём-то одном, на каком-то единственном свойстве, с лёгкостью придавая ему наиглавнейшее значение.
Философы-материалисты, казалось бы, давно поставили точку в споре на тему кто прав, на чьей стороне истина. Практика – вот критерий. Прав тот, чья позиция подтверждается практикой, даёт возможность получать значимый, осязаемый эффект. Всё было бы хорошо, да только шизоиды и на результаты общечеловеческой практики смотрят по-своему.
«А кто сказал, что полученный результат – лучший, а тем более – единственный из возможных?» – спрашивают они. И не всегда легко ответить на этот вопрос.
Один умнейший человек (математик!) сказал, что в основе любой системы лежит аксиома, т. е. нечто, принимаемое на веру, без доказательств. Это, по его мнению, фундаментальный, универсальный по своему значению принцип (если не верите, попробуйте доказать, что в вашем паспорте наклеена ваша фотография и, соответственно, что этот паспорт – ваш. Тысячи людей в мире как две капли воды похожи друг на друга. Согласитесь, что без элемента веры доказательство невозможно).
Так вот, у шизоидов такая аксиома отсутствует по определению. Точнее, у них в сознании существует множество вариантов каждой аксиомы[32].
Хорошо (по-эпилептоидному) помню, как одна студентка на лекции автора, посвящённой эмотивному радикалу, заявила: «А кто решил, что гармоничным является именно такое сочетание деталей, предметов одежды, цветов и т. д., а не другое? Вам, возможно, оно нравится, а мне – не нравится. Кто нас рассудит? Сколько людей, столько и мнений». Автор пытался возразить, дескать, если бы культура оформления внешности не содержала стереотипных представлений о том, что гармонично, а что – нет, выработанных эмотивами и воспринятых социумом, то, например, каждый светский раут превращался бы в карнавал шутов. Студентка, ничтоже сумняшеся, ответила: «А разве это не так? На приём к английской королеве многие теперь приходят в полосатых брюках и кроссовках». Поскольку автор, к сожалению, не вхож в высший свет, то оставляет вам, коллеги, возможность для продолжения этой увлекательной дискуссии.
Зададимся лучше вопросом: можно ли полноценно адаптироваться к социальной среде, сформированной главным образом ортодоксами, с таким мышлением? Нет. Так жить нельзя. Даже если у конкретного индивида-шизоида высокий от природы интеллект, он позволит лишь более качественно и глубоко осмыслить каждый создаваемый шизоидным сознанием вариант образа или понятия одного и того же предмета, но не избавит от поливариантности мировосприятия и миропонимания.
Как же быть? А вот как. Мы не должны забывать, что реальный характер состоит не из одной шизоидности. В него включены и другие радикалы, за счёт которых, в данном случае, и происходит постепенная интеграция человека в социум. Шизоидный радикал мешает этой интеграции. Он заставляет сомневаться в важности и полезности каждого усваиваемого в течение жизни поведенческого стереотипа, он пытается подменить один стереотип – другим. В результате формируется особая шизоидная структура личности.
На некое своеобразное ядро, представленное шизоидным радикалом, как бы наслаивается – в муках – социально ориентированная оболочка, состоящая из усвоенных (часто формально и с некоторым искажением по сравнению с оригиналом) стереотипов ортодоксального поведения. Чем больше ядро, т. е. чем более выражена в реальном характере шизоидная тенденция, тем тоньше и ненадёжнее оболочка.
При этом ядро и оболочка существуют как бы в параллельных мирах. Одно – в противоречивом, своеобразном, глубоко оригинальном, нестандартном внутреннем мире, где нет и не может быть ничего однозначного, устойчивого, где все меняется в зависимости от случайно возникшей ассоциации, произвольно смещенного смыслового акцента, другая – среди людей, в реальности. Испытывая взаимное влияние, тем не менее, эти структуры не смешиваются, и личность словно бы раздваивается, расщепляется. В одном человеке, как в коммунальной квартире, живут несколько индивидуальностей (и они – не друзья!), что, по мнению автора, объясняет название виновного в этом радикала (корень «шизо-» происходит от греческого «схизис», что означает «раскол», «расщепление»).
Сказав много о шизоидном радикале, мы пока не объявили, какова его роль в обществе, в чём его социальное преимущество, какая в нём заключена ценность, благодаря чему он выдержал испытание эволюцией… Объявим. Непременно. Но вначале познакомимся с доступными наблюдению признаками шизоидности.
Внешний вид. Шизоидный радикал сопряжён с астеническим телосложением (узкая, вытянутая грудная клетка, длинная шея, длинные конечности: ноги, руки, пальцы; мало развитая от природы мускулатура), а также – с высоким ростом (вне зависимости от остальной физической конституции). Напомню, коллеги, что, определяя характерное телосложение, мы всегда должны иметь в виду, что радикал может существовать и при любом другом телосложении. Иными словами, астеник – как правило, шизоид. Шизоид – не всегда астеник.
Среди специфических для шизоида признаков оформления внешности назовём прежде всего отчётливую эклектичность – дисгармоничное, парадоксальное смешение стилеобразующих деталей. Причём эта особенность проявляется как в его одежде, которая часто представляет собой некую сборную солянку, винегрет из предметов, принадлежащих разным стилям, так и в его отношении к конкретной социальной ситуации, к требованиям социального окружения.
Если человек сверху одет в пиджак, при галстуке, а снизу – в джинсы и кроссовки, или на официальный приём приходит в потёртом свитере и разноцветных брюках, значит, в его характере есть шизоидный радикал. В выраженных случаях внешняя дисгармоничность шизоидов настолько велика, что заставляет неискушенного наблюдателя думать об их интеллектуальной неполноценности.
Что толкает шизоида на подобные эксперименты с собственной внешностью – науке не известно. Наука, по крайней мере в лице автора, не в курсе дела. Возможно, собираясь на церемонию вручения Нобелевской премии, при этом надевая фланелевую панамку и меховые полярные унты, он (в своей формальной, негибкой манере) лишь следует рекомендации держать голову в холоде, а ноги – в тепле? Бог весть. Очевидно только, что знаменитый «человек рассеянный», который «вместо шапки на ходу… Надел сковороду, вместо валенок перчатки натянул себе на пятки» был на самом деле шизоидом.
Автор имел удовольствие общаться с интересным и продуктивным профессионалом-исследователем, излюбленной одеждой которого (человека лет шестидесяти) была ярко-красная куртка с капюшоном, отороченным опоссумом, ковбойская шляпа с загнутыми кверху полями, разноцветные брюки-дудочки и остроконечные туфли-«казаки». Представляете эмоциональное состояние истеро-эпилептоидных организаторов научных посиделок, на которые этот учёный являлся с основным докладом? Это был шок. Шок, однако, проходил вместе с первыми озвученными тезисами, как правило, весьма глубокого и содержательного доклада…