Для того чтобы на внешне привлекательную молодую девушку, к тому же самолюбивую, эгоцентричную (как выясняется в дальнейшем), не обратили внимания (и она не создала для этого адекватного повода) — нужна, согласитесь, веская причина. И причина эта — тревожность в ее характере.
Помимо тревожности, представляется важной склонность Даши усложнять собственное отношение к окружающим, к себе самой, к своим душевным состояниям и настроениям, к явлениям и процессам, привычным и естественным для подавляющего большинства людей. Она многое понимает по-своему, во многом видит неоднозначность, поливалентность, иносказание.
«Девушка в черном суконном платье не была расположена вдумываться в то, что говорилось с дубовой кафедры. Ей казалось, что все эти слова и споры, конечно, очень важны и многозначительны, но самое важное было иное, о чем эти люди не говорили...
.. .Нарушилось тонкое равновесие, точно во всем Дашином теле... зачался какой-то второй человек, душный, мечтательный, бесформенный и противный. Даша чувствовала его всей своей кожей и мучилась...»*
* Оцените, коллеги, появление «второго человека». Напомню, что по сюжету романа это чувство возникло у Даши как реакция на пробуждающийся интерес к сексуальным отношениям. Для людей, мыслящих ортодоксально, подобное раздвоение личности в любой жизненный период, в том числе — в период полового созревания, нехарактерно.
То есть очевидно, что мы обнаружили у нашей героини шизоидность. Эту гипотезу подтверждает целый ряд содержательных деталей.
Во-первых, несмотря на уже вполне зрелый, девятнадцатилетний возраст, Дашины вкусы не определены. В частности, одежду (а для женщины одежда — это реализация целого комплекса важных конвенциональных поведенческих установок) ей выбирает старшая сестра Катя.
Во-вторых, Даша, как мы уже отмечали, склонна к усложненным размышлениям, она пытается каждый эпизод своей жизни непременно осмыслить, для того чтобы затем включить его в создаваемую в собственном внутреннем пространстве — несколько своеобразную — систему мировоззрения, миропонимания. Даша не может жить и действовать интуитивно. У нее существенно снижена способность к эмоциональной рефлексии, в результате чего она часто допускает невольную и неосознаваемую ею самой бестактность во взаимоотношениях с людьми.
Желая получить ясное представление о той или иной щекотливой ситуации, существующей за рамками ее индивидуального опыта, она буквально выпытывает' «правду» о происходящем у окружающих, прежде всего — у близких, не понимая, что тем самым наносит подчас непоправимый вред их взаимоотношениям:
«Семейное несчастье (по требованию Даши ее сестра — Екатерина Дмитриевна призналась мужу в своей неверности — В.П.) произошло так внезапно, и домашний мир развалился до того легко и окончательно, что Даша была оглушена...».
В-третьих (и это тоже нельзя сбрасывать со счета, учитывая генетическое, во многом, происхождение радикалов), отец сестер Булавиных — доктор Дмитрий Степанович Булавин — в поведении обнаруживает отчетливые черты шизоидности:
«Доктор... кашлял... и почесывал под раскрытой рубашкой волосатую грудь. Читая, он прихлебывал с блюдца жидкий чай, сыпал пепел на газету, на рубаху, на скатерть... Дмитрий Степанович посмотрел на дочь поверх треснувшего пенсне... и сломанным гребешком начал начесывать на лоб седые кудрявые волосы...».
Очевидная неряшливость. К тому же, сломанный гребешок, треснувшее пенсне... Эти предметы в обиходе далеко не бедного, известного в большом губернском городе врача могли появиться лишь при наличии в его характере шизоидности.
Итак, в психологическом профиле Даши первые две позиции принадлежат тревожному (7) и шизоидному (5) радикалам.
Но этим ее профиль явно не исчерпывается. Дарья Дмитриевна любит музицировать, интересуется живописью, влюбляется, искренне радуется, испытывает угрызения совести (эмотивность — 4); у нее стройное, атлетически сложенное тело, она довольно сильна физически, неплохо, с азартом играет в теннис, поддерживает, наперекор шизоидности, порядок в своей комнате, соблюдает, хотя и не всегда, режим дня (эпилептоидность — 2):
«Даша вставала рано, садилась за книги и сдавала экзамены, почти все — "отлично"... Целые вечера Даша играла на рояле... Часов в одиннадцать Даша закрывала рояль, задувала свечи и шла спать, — все это делалось без колебаний, деловито...».
Она относительно неплохо справляется с необходимостью вживаться в разные роли, из психологически сложных ситуаций она перемещается душой в мир оптимистических, позитивных иллюзий (истероидность — 1):
«Что ни говори о Дашиных сложных переживаниях, — прежде всего она была женщиной... Неделю тому назад, когда она увядала, как ландыш, у окна, и казалось, что жизнь кончена и ждать нечего, — ее не прельстили бы, пожалуй, никакие сокровища. Теперь все вокруг раздвинулось-- то, что она считала в себе оконченным и неподвижным, пришло в движение. Наступило то удивительное состояние, когда желания, проснувшиеся надежды устремляются в тревожный туман завтрашнего дня... Среди паутины трещин в туманном стекле Даша увидела какую-то другую женщину, медленно натягивающую шелковые чулки. Вот она опустила на себя тончайшую рубашку, надела белье в кружевах. Переступая туфельками, отбросила в сторону штопаное. Накинула на голые худые плечи мех... Ты кто же, душа моя? Кокоточка? Налетчица? Воровка?.. Но до чего хороша... Так, значит, всё впереди? Ну, что ж, — потом как-нибудь разберемся…».
В несколько меньшей степени Даша наделена гипертимностью (она не стремится к увеселениям, но и не чурается их) и паранояльностью (у нее нет целенаправленности, т. е. нет какой-либо определенной жизненной стратегии, но настойчивости она не лишена, что обнаруживается при решении бытовых, житейских задач, а также при выполнении данных ей поручений).
Таким образом, поведение Дарьи Дмитриевны Булавиной, каким его описал прекрасный психолог и мастер слова А.Н. Толстой, обусловлено характером, в который входят тревожный, шизоидный, эпилептоидный, эмотивный, истероидный, гипертимный и паранояльный радикалы. При этом, на взгляд автора, наиболее выражены первые четыpe радикала, которые вступают между собой в конкурентные взаимоотношения по «принципу камертона» (см. выше), остальные три присутствуют в характере, модифицируя его по-своему, формируя индивидуальные нюансы стилистики поведения, но не более:
Очевидно, что по типу социальной адаптации Дарья Дмитриевна относится к «универсалам».
В описании характера Екатерины Дмитриевны Булавиной — Кати — явно преобладают истероидные мотивы:
«Екатерина Дмитриевна старалась, чтобы дом ее был всегда образцом вкуса и новизны, еще не ставшей достоянием улицы; она не пропускала ни одной выставки и покупала футуристические картины. В последний год из-за этого у нее происходили бурные разговоры с мужем, потому что Николай Иванович любил живопись идейную, а Екатерина Дмитриевна... решила лучше пострадать за новое искусство, чем прослыть отсталой... В комнате... можно было, как по книге, прочитать все, чем жила Екатерина Дмитриевна. Вот в углу маленький молъбертик с начатой картиночкой... Вот старинный рабочий столик, в беспорядке набитый начатыми рукоделиями, пестрыми лоскутками, все не окончено и заброшено... Такой же беспорядок в книжном шкафу, — видно, что начали прибирать и бросили. И повсюду брошены, засунуты наполовину разрезанные (т. е. прочитанные только до половины — В.П.) книги. Йоги, популярные лекции по антропософии, стишки, романы... На туалетном столике... серебряный блокнотик, где было записано... крупным детским почерком: "Даше купить яблочный торт"... Яблочный торт так никогда и не был куплен».
Вместе с тем, сквозь истероидные «образцы вкуса и новизны», старания «не прослыть отсталой», «начатые, но не оконченные» вещицы довольно отчетливо проступает шизоидная склонность к беспорядку. Шизоидность проявляется также в свойственной Кате тяге к вычурному искусству, философии, в ее определенной поведенческой негибкости (несколько лет прожив в браке с первым мужем, она, не вполне довольная психологической стороной этого союза, разрушает его более активно и грубо, чем следовало, исходя из личностного контекста взаимоотношений).
Точно такую же ситуацию — сочетание в психологическом профиле 1 и 5 — мы уже обсуждали в данной главе и помним, что здесь следует ожидать «клоунской», гротескно яркой, эклектичной внешности (или чего-то подобного). Однако в романе Катя, напротив, представлена женщиной, обладающей изяществом, вкусом, который позволяет ей красиво выглядеть самой и формировать привлекательный стиль одежды ее младшей сестры — Даши. Она наделена также (несмотря на по сути эгоцентрические истероидный и шизоидный радикалы) способностью быть внимательной к людям, сочувствовать, сопереживать (с точки зрения автора, у Кати эта способность выражена больше, чем у Даши).
Следовательно, в данном случае мы имеем дело с исте-ро-эмотивно-шизоидным сочетанием (1, 4, 5). Какие еще радикалы входят в профиль Кати? Вероятно, гипертимность (она легка на подъем, много путешествует); эпилептоидность (она знает себе цену, не раз проявляла решительность и агрессивность в поведении). Чего в Кате почти нет, так это тревожности (она не пугается таких ситуаций, таких поворотов судьбы, которые у тревожного человека вызвали бы паралич от страха) и паранояльности (вот уж кто, действительно, не знает, чего хочет, к чему стремится, целиком полагаясь на судьбу).
Резюмируя сказанное, изобразим психологический профиль Екатерины Дмитриевны Булавиной:
Глядя на психологические профили сестер, мы понимаем, коллеги, насколько они не похожи друг на друга, насколько по-разному они приспосабливаются к существованию в социуме. В то же время в них есть кое-что общее. Прежде всего — достаточно выраженная тенденция, несущая в себе взаимовлияющие качества шизоидного и эмотивного радикалов.
Они обе чувствительны, эмоциональны, но в то же время наделены своеобразием, направляющим эту чувствительность на не всегда и не вполне адекватные объекты.*