В этот раз за едой Лель придерживался золотого правила: «Когда я ем, я глух и нем».
А я, уже расправившись даже с десертом, нетерпеливо посматривала то на самого Мастера, то на принесенный им сверток и, что скрывать, уже мучилась от любопытства!
А синеглазая зараза ела неторопливо, с толком, со смаком и с расстановкой, не забывая блаженно закатывать глаза и делиться впечатлениями. Притом мой вопрос о цели визита он проигнорировал, заявив, что за ужином о делах говорить не собирается.
В общем, Лель светился от самодовольства, а я мрачнела.
Когда шут отодвинул пустую тарелку, я нетерпеливо спросила:
– Ну?!
– Эх, Юля… Не видишь? – Блондин с любовью и трепетом уставился на чашку чая и пирожное. – Мы кю-ушаем!
Я только закатила глаза.
Вот зараза! Да и я хороша… прекрасно понимаю, что именно такой реакции он добивается, а все равно ведусь.
Когда наконец со всем этим было покончено, шут элегантно промокнул губы салфеткой, поднялся и величественно произнес:
– Иди одевайся.
– Куда? – в легком шоке спросила я. – И во что?
– Во что – я принес! – Он кивнул как раз на загадочный сверток. – А куда – потом увидишь.
Я нерешительно покосилась на пакет, потом на шута, а в заключение на темное окно.
– Поздновато куда-либо идти.
– У-у-у-у, как с тобой сложно! – Он подошел и, приобняв меня за плечи, громким шепотом сказал: – Открою тебе большую тайну! Можно сказать, знаковую и фундаментальную для этого вида ремесла!
– И? – послушно повелась я.
– Воровать ходят, как правило, ночью! Воровать саркофаги в магические музеи ходят исключительно ночью!
– А Кик?
– А Кик до утра не появится, – самодовольно протянул шут. – Я все узнал!
– Ты ж мой талант…
Я прикусила губу, напряженно размышляя. С одной стороны, Феликс меня за подобные приключения точно по головке не погладит. А с другой… боги, когда еще мне выпадет возможность обнести музей в такой компании? Да и вообще, раз есть шанс сделать что-то противозаконное и не получить за это по шапке – надо им пользоваться!
В конце концов, кто я такая, чтобы отказываться от, возможно, одного из самых ярких приключений в жизни?
– Ну ладно…
– Я в тебе не сомневался. – Лель почти светился самодовольством. – Одевайся и пошли!
– Так вот сразу пошли? А план, а схему здания и прочее?!
– Все будет! – заверил шут и, сунув мне в руки сверток, распорядился: – А сейчас – брысь!
Пока я ошалело хлопала глазами на эти выходки, Лель, не теряя времени, под локоток выпроводил меня в соседнюю комнату, сообщил, что у меня пять минут, и с грохотом захлопнул дверь.
Развернув пакет, я перебрала находившиеся там вещи и поняла, что в плане подбора гардероба для ночных вылазок Лель фантазией не отличается. Черные штаны, черная водолазка, плотная темно-серая куртка и мягкие ботинки. Быстро скинув свои вещи, я облачилась в новое и как раз завязывала шнурки на ботинках, когда дверь без стука распахнулась. Вскинувшись, увидела шута с самым разочарованным выражением на красивой физиономии.
– Успела.
– Ах ты, бессовестная пакость, – мигом сообразила я и с наигранно ласковой улыбочкой пошла к этому гаду, собираясь как минимум оттаскать за уши.
– Констатация факта, – спокойно кивнул Лельер и, притянув меня к себе за талию, добавил: – Не дергайся.
Не успела я спросить почему, как нас окутало темное марево, скрывая очертания комнаты в доме Кика, а когда оно развеялось, вокруг была совершенно иная обстановка. Чей-то рабочий кабинет.
– Где мы?..
Я огляделась, подмечая весьма запущенное состояние этого места. Стол завален бумагами, на подносе стоят откупоренная бутылка вина и тарелка с полузасохшим сыром. Бокал валялся рядом с переполненной пепельницей, и от него кровавой рекой змеился разлитый напиток.
Смутные подозрения у меня возникли, когда я увидела скрипку, лежащую в кресле.
Только… почему не виолончель? Странно.
– Мы у меня дома, – подтвердил мои мысли Лельер, проходя к столу и начиная пересматривать сваленные там бумаги с бормотанием: – Была же где-то тут…
– Ты притащил меня к себе домой?!
– Почему такой ужас в голосе, Юлечка? – не оборачиваясь, поинтересовался шут. – Не в бордель же. Радуйся!
– Но… зачем?! – Я с честью проглотила матерные дополнения к фразе.
Лельер довольно хмыкнул, выудил из кучи рабочего мусора на столе маленькую папку и двинулся ко мне, снова хватая за локоть и вытаскивая из кабинета. Пока мы шли по темным коридорам, он объяснял:
– Как ты верно заметила: ломиться без плана – глупо. Так что мы сейчас посмотрим схему, я скажу, каких именно стражников подкупил, и мы продумаем всю операцию. Пойдем на дело где-то в час ночи, так что время есть.
Прикинув, что осталось еще не менее четырех часов, я возмущенно взвилась:
– Тогда зачем ты так рано меня вытащил?
– А ты предпочла бы, чтобы я вломился в твою спальню к полуночи? Нет, я, конечно, могу… но чую, ты мне там вдвойне не обрадуешься!
– Какой ты стал проницательный! – едко отозвалась я и чуть расслабилась, позволяя Лелю вести меня по переходам и лестницам большого темного дома.
Смысла трепыхаться нет. Возмущаться, увы, тоже. Его это скорее забавляет.
Так что остается расслабиться и получить удовольствие. Ну, или хотя бы попытаться это сделать.
Я начала крутить головой по сторонам, то и дело обращая внимание на различные детали, выхватываемые из мрака светом магического огонька в руках моего провожатого.
Портрет в роскошной раме, на котором была изображена светловолосая женщина. И еще один. И еще… И везде девы с серебристыми волосами. Я не успевала рассмотреть их лица, но почему-то в душе зрело нехорошее предчувствие.
Подсвечники с оплавленными до основания свечами. Воск облепил старинную медь, превращая изящество их форм в уродливые подобия.
Разбитая ваза. Сорванный со стены гобелен, что теперь болтался на одном уголке. Странный, сладковатый запах, витавший в воздухе.
Я начала поглядывать на друга с тревогой. Притом боялась скорее за себя.
Мало ли, альтернативная личность Леля перестала капризничать в плане лунных блондинок и ему теперь любые пойдут?
Окончательно испугаться я не успела, шут толкнул очередные двустворчатые двери, и мы оказались в просторном светлом коридоре. Тут все было, если вспомнить поговорку из моего мира, «как в лучших домах Лондо`на». Лепнина, мрамор, ковры, вазы, цветы. В общем, пафос, пафос и еще раз пафос. Такого даже у Кика не было. Особнячок Феликса был обставлен хорошо, но скорее уютно, чем вычурно-богато.
– Эм-м-м… – протянула я, не зная с чего начать.
– Контраст разителен? – без лишних слов понял меня шут.
– Да! – согласилась я, радуясь, что не пришлось самой подбирать выражения.
– Это дом, который причитается Мастеру сектора Малахит, – спокойно проговорил Лель, подцепляя меня под руку и слегка сбавляя шаг. – Так как Мастеров на весь сектор всего два и должность, по сути, переходящая, то дома эти отстроили еще при первых Хранителях Стихий. Я отвоевал половину, остальное оставив, как… хм… официальную резиденцию, скажем так.
– А почему там так грязно?
– Потому что слуг пускаю раз в полгода. Вот и пыльно… плюс последствия моего гнева убираются не сразу.
Я промолчала.
М-да… походить бы по этим коридорам при свете дня. Наверное, многое в Лельере станет более понятным, если увидеть, как он живет. С другой стороны… ох, терзают меня нехорошие предчувствия, что ничего обнадеживающего я там не увижу.
Ох уж эти девушки… вечно их тянет к загадочному и непознанному.
А уж если загадочное и непознанное предстает в виде чрезвычайно харизматичного блондина, вообще пиши пропало.
Тем временем наш роковой мужчина дотащил меня до точки назначения. За очередной дверью оказалась небольшая гостиная в медово-коричневых тонах, и Лель щедро развел руками:
– Располагайся!
– Спасибо, конечно… – Я с опаской осмотрелась, но никто из-за штор выскакивать не спешил. – Какие у нас планы?
Блин, переживательно-то как! Мне уже заранее страшно от того, что мне утром выскажет Феликс!
Так! Юлька, у тебя тут вообще-то уникальная возможность для развлечения, и ты сама будешь отчаянно сожалеть, если ее упустишь. Такого натуралистичного квеста тебе ни одна компания не предоставит! Наслаждаемся!
– Лель, а где у тебя винный погреб? – ласково спросила я, дернув сосредоточенного шута за рукав.
Он оторвался от изучения карты и удивленно на меня посмотрел.
– Тебе зачем?
– За надом, – туманно ответила я и окинула гостиную изучающим взглядом. На каминной полке, «тщательно» спрятанная за статуэтками, обнаружилась бутылка вина. – Какой ты запасливый!
Я танцующей походкой направилась к находке. Вот, уже стихи!
– Ты пить собралась? – неверяще спросил у меня Лельер.
– А нельзя? – радостно улыбнулась в ответ и назидательным тоном проговорила: – Вот смотри… в данный момент, когда я нахожусь в трезвом уме и здравой памяти, вся твоя задумка вызывает у меня внутренний протест. Ибо здравый смысл уже повесил на нее ярлык «бредовая».
– У тебя чрезвычайно некреативный здравый смысл, – поджал губы Лель.
– Вот и я об этом! Он нам определенно будет мешать.
После недолгих поисков была найдена пара хрустальных бокалов, и в обнимку с ними и бутылкой я двинулась обратно.
– И ты решила этот самый здравый смысл отключить? – Шут подвинул бумаги, освобождая мне место. Забрал бутылку, открыл и разлил светло-золотистое вино по бокалам.
– А почему нет? – Я сделала первый глоток и зажмурилась от удовольствия.
Белое, полусладкое… потрясающе!
– Ну, потому что мы идем на серьезное дело?
Я скептически скривила мордочку и сделала еще один глоток. На серьезное, как же. Как можно назвать серьезным дело, где, скорее всего, заранее подкуплена вся стража и даже если нас поймают, то ничего за это не будет? Да и зачем подкупать? В каком бы виде Лель туда ни пришел, препятствий не будет. Ведь как Мастеру Хину, так и любимцу Гудвина не будут препятствовать в их «невинных шалостях».