Я не ответила… в этом не было нужды. Она слышала лишь себя… и свое сумасшествие.
– Юль, ты где? Феликс с ног сбился, Лар увидел, как ты спускалась в сад… Тут нежелательно бродить.
Мы обе вздрогнули от резкого голоса Мастера, а потом я услышала торопливые шаги недалеко от нас и облегченно выдохнула, понимая, что Пытка совсем скоро появится из-за поворота.
А она… она лишь предвкушающе улыбнулась, шепнула: «Так будет еще любопытнее» и рассыпалась серебристой пыльцой… но перед этим с тонких пальцев сорвалась вязь заклинания, которое окутало меня и через миг впилось в тело тысячами иголок. Боль была всепоглощающая, она как под кожу проникала, выворачивала… тянула. Подчиняясь, я сделала несколько шагов вперед и, коротко простонав от совсем невыносимого приступа, упала на колени, опираясь руками о мокрую землю. Холодную, влажную… липкую.
Боль схлынула так же быстро, как и пришла. Я подняла ладонь и растерла меж пальцев непонятную маслянистую жидкость. Густую, с отчетливым запахом железа. Мой взгляд скользнул вперед и наткнулся на труп. Мертвый беловолосый парень лежал совсем рядом. Красивый, молодой, с искаженным наслаждением лицом… и рваной раной в груди, которая безобразно смотрелась на белоснежном камзоле.
И он был неуловимо похож на Леля… особенно в этой смертельной бледности. Да, она действительно была на нем помешана.
Я, коротко проскулив от страха, шарахнулась в сторону, лихорадочно пытаясь вытереть руки о платье.
А потом… шаги. Почти неслышные. Но идущего выдавали камни тропки… они эхом отзывались, извещая меня. Я медленно подняла глаза и увидела застывшего с каменным лицом Мастера Пытку.
Я успела лишь облегченно вздохнуть и улыбнуться. Он ответил. Так, что я закоченела, понимая, что ЕЕ я не боялась. А ЕГО… его – да.
Высокий, в белоснежном плаще, с яркими хищными синими глазами и птичьими чертами лица. И он смотрел на меня как на добычу. Нет… как на мясо. Которое по какой-то нелепой причине все еще живо.
– Серебрянка… – выдохнул Лельер и сделал шаг вперед… окутываясь синим пламенем.
– Она ушла, – чуть заикаясь, ответила я, огромными круглыми глазами наблюдая за приближением шута.
– Кто ушла? – вкрадчиво спросил Хин, медленным скользящим шагом приближаясь ко мне. – Юля ушла? Так она, на твое счастье, сюда и не приходила… Лилиша.
Я изумленно охнула, а потом… наклонила голову, и вперед хлынул густой поток длинных волос… серебристых длинных волос, которые растекались по заляпанному кровью белому платью. Взглянув на руки, я удостоверилась в страшной догадке. Длинные когти, испачканные в крови убитого мальчишки.
– Лилиша, – снова протянул Мастер, обходя меня по кругу и почти лаская взглядом. – Ты так старалась меня задеть, и у тебя это получилось. Ты так хотела меня увидеть, и твои желания сбываются. Ты так хотела меня… и это сбудется, но на моих правилах.
Он подошел ко мне, властно, до боли сжал подбородок и, наклонившись, пропел на ухо:
– Плюнула огнем и зашипела, догорая, черная свеча. У тебя лицо невинной жертвы и немного есть от палача… [3]
– Лель… – слабо выдохнула я, пытаясь высвободиться и хоть что-то сказать, перестав блеять, как овца на заклании.
– Что… Госпожа?.. Или сегодня тебе нравится подчиненная роль?
– Лель…
– М-м-м… Боюсь, что сегодня выбора не будет.
Он так резко оттолкнул меня, что я споткнулась о тело мертвого парня и упала, рассадив в кровь ладонь, а потом начала по инерции отползать от него дальше, со священным ужасом таращась на такое чужое сейчас лицо. Хин потянул носом, дьявольски усмехнулся, подошел и, присев на корточки рядом, запустил руку в мои волосы, перебирая пряди, пропуская их меж пальцев.
– Жестче стали? – вслух удивился он. – Или совсем память отказывает? Все же сколько лет прошло.
– Лель, она тебя обманула, – откашлялась я и попыталась донести до шута истину.
– Конечно-конечно, – спокойно согласился Лельер и погладил меня по щеке, шее, перехватил раненую руку, несколько секунд любовался на выступившую из царапин кровь, а после поднес к губам и… медленно лизнул.
Наверное, в этот самый момент, содрогнувшись от тупой, ноющей боли, я поняла, что мне ничто не поможет. Даже если сейчас падет это чертово иллюзорное заклятие – Лель уже слетел с катушек. Его не остановит даже мой настоящий облик… не после того, что он сегодня видел. Не после его мертвого двойника, что валялся за нашими спинами.
Случилось то, чего я боялась больше всего на свете. Я оказалась на месте его жертвы. Искренне ненавидимой, любимой жертвы и мучительницы. Мне предстоит ответить за все, что она натворила.
– У тебя лицо невинной жертвы и немного есть от палача, – вновь повторил он, тихо рассмеялся и выдохнул мне прямо в лицо: – Беги!
Я сорвалась с места и рванула в глубину сада, подчиняемая самому древнему в мире инстинкту. Страху.
Да, это, наверное, глупо. Я дала ему то, что он хотел. Да, это, наверное, неправильно и трусливо, ведь мне нужно было остаться и все же попытаться все объяснить.
Но… но не тогда, когда ты бежишь, задыхаясь, по темным дорожкам, а тебе в уши почти ввинчивается вроде бы тихое мурлыканье преследователя:
– Если сильно ждешь – ничего не происходит.
И вроде бы все тот же нож в красных разводах… [4]
Я вылетела на более широкую дорожку и воспряла духом, но вновь налетела на высокого светловолосого мужчину, который поймал меня в объятия, погладил по спине и сильно оттянул волосы назад, заставляя почти до хруста вывернуть шею.
– И ни капли сомнений! Я – вне подозрений!
Я – самый верный пес в будке фанерной! [5]
– Ошибаешься, – лихорадочно зашептала я. – В прямых подозрениях.
– Почему это? Ты же непогрешимая, ты же идеальная… как на тебя кто-то мог поднять руку, да еще и таким зверским образом? – Он тихо, зло рассмеялся. – Плюс мало кто знает о нашем прошлом, не так ли?
– Мой любимый паук… я в твоей паутине, как умка на льдине.
В ожидании мук – волноваться не надо. Станет болью награда[6].
Я с обжигающей четкостью осознала, что именно тут, в этом саду меня и порежут на ленточки.
– Лель, очнись! – рявкнула я в лицо драгоценному психопату. – Тебя обманули! Это иллюзия!
– Все иллюзия, – философски пожал плечами Мастер, не впечатлившись моей отповедью. – Выход из сада вот тоже, к примеру, иллюзия. Я закольцевал пятачок пространства, и мы можем играть тут хоть до утра. Тебя возбуждает эта перспектива? Хотя да, я же забыл… без крови тебя не заводит! Но сегодня, извини, у нас другие правила. Кровь будет твоей.
Я вскрикнула, ощутив прикосновение ножа к руке и теплую струйку крови, скользнувшую вниз по коже. Она быстро впиталась в белое платье.
Меня вновь оттолкнули и насмешливо бросили:
– Беги!
И снова мраморные плиты под ногами, ветер в волосах и хлещущие по лицу ветви, едва я пыталась сойти с дороги и спрятаться где-то еще. И вновь смех, слова, стихи, песни…
Он долго гонял меня, раз за разом настигая, шепча на ушко какую-то гадость и оставляя все новые следы на теле. Пока просто легкие порезы, но что впереди?..
Я возненавидела собственноручно записанные для него стихи «Агаты Кристи» и других!
– Ты куда летишь, печальный призрак?
Вот он я, готический твой принц [7].
– Чертов феникс, – не удержалась от тихого всхлипывания я, прислонившись к какому-то дереву и понимая, что больше бежать не могу и не хочу.
– Какие вульгарные иномирные выражения вы используете, – насмешливо раздалось над головой, и с ветки раскидистого дерева спрыгнул Лельер. Миг – и у меня на теле появился новый порез. Который по счету? Пятый, шестой?.. С каждым разом все глубже и болезненней!
– Может, потому что они родные?..
– Убедительно, – спустя некоторое время проговорил Лель. – Но недостаточно. Итак, что режем сейчас? Ручка-ножка или перейдем к пикантному?
Сейчас, несмотря на облик Мастера Хина, он, как никогда, напоминал шута… безумным взглядом и широкой сумасшедшей улыбкой.
Я начала обессиленно сползать вниз и всхлипывать, а в тот момент, когда я почти уже осела на траву, раздался тихий злой голос:
– Лель, ты совсем очумел?
Мастер, не оборачиваясь, рассмеялся:
– Кик… не вмешивайся, хорошо?
– Как же мне не вмешиваться, если ты режешь на ленточки мою невесту?!
– И кто из нас больной? – наконец развернулся к Ла-Шавоиру блондин и подавился следующей фразой, потому что Кик стоял и держал за волосы гневно сверкающую глазами… Серебрянку.
Феликс с размаху швырнул эльфийку к нам, и та, не удержавшись на ногах, упала.
Я подняла глаза на Лельера и увидела, как становится мертвенной его и так белая кожа, а из глаз уходит злое веселье, уступая место откровенному ужасу.
– Юля?.. – выдохнул он и протянул ко мне руку, от которой я инстинктивно шарахнулась.
Лель с отвращением взглянул на свои руки и отшвырнул нож в сторону.
– Юль, я…
– Не надо. – Я вскинула дрожащие руки и этим растревожила раны. Темно-алые пятна на белом платье стали больше. – Я пойму, я все обязательно пойму, но не сейчас, хорошо?
– Хорошо, – эхом откликнулся он, глядя на меня с безумной болью и стыдом в глазах.
Но на сей раз уже без безумия…
К нам подошел Феликс, помог мне встать и накинул на плечи свой камзол. Бережно свел полы, поцеловал в нос и попросил продержаться еще немного. Повернулся к Лелю и кивнул на настоящую Серебрянку, которая даже не пыталась встать с травы, исподлобья глядя на происходящее.
– Это – тебе.
– В смысле?
– В том, что мы с Гудвином решили, что если ты с честью выдержишь и не сорвешься, то однозначно заслуживаешь подарок.