Мы неплохо заживем вместе. Я буду вести переговоры с этими, которые со смотровыми.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Ты многое забыл. Тут тоже не райские кущи: тебе придется иметь дело со Злодеем Фаддеем. (Судя по тону — это важное лицо в семейной истории.) Он у нас главный по смотровым. И пока единственный мужчина. Вспомни, как ты его ненавидел. Преследовать и уничтожать до последнего патрона.
У с о л ь ц е в. Мама. Это был пятьдесят первый год. Ты сама говорила: он перековался.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Временно перестроился. Занимался мелким доносительством, и это было так страшно. Теперь сочиняет трактат: «Роль прекрасного в развитии человеческого мозга». (Радостно.) Гена! А Люция? Черт с ними, с соседями. Но Люции нужна какая-то версия твоего переселения. Иначе она меня заест. (Посмотрела на сына.) Не сердись. И вообще не слушай меня: тебе здесь будет хорошо. Осталось-то в квартире пять человек, и все мною околпачены. (Смеется.) Видишь, вяжу колпаки на заварники. Всех околпачила: соседей, почтальоншу, девочек из жека. Все будут за нас. (Торжественно.) Можешь ничего не рассказывать, я и так все поняла. Помнишь, в «Войне и мире» есть такое место, в самом конце, мы с тобой еще удивлялись, до чего нетолстовское, не по его философии, когда Пьер, уже после плена, после болезни, после всего, просыпается у себя дома и думает: как славно, как хорошо — ни жены, ни французов нет больше. Помнишь? (Смеется.) Удивляюсь, как ты не сбежал давно.
Смеются оба.
У с о л ь ц е в. Я сам удивляюсь.
О л ь г а М и х а й л о в н а (прислушивается). Кто-то несется по лестнице.
Два коротких, один длинный.
Открывать? (Пошла открывать.)
В передней.
С е в а (влетая). Баба Оля, ты — моя самая большая любовь.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Не так страстно. У старух кости хрупкие. (Шепотом.) Что у вас произошло?
С е в а (шепотом). Потом.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Это мне обещал уже твой отец. У меня в запасе не так уж много этого потом.
С е в а (шепотом). Буся. Оставь нас с ним тет-а-тет. Мне нужно сообщить ему нечто важное. У тебя ведь есть дела.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Как ни странно, у меня еще есть дела. (Первая пошла в комнату.)
Комната.
О л ь г а М и х а й л о в н а (входя). Вот, пожалуйста, первый француз.
Усольцев и Ольга Михайловна смеются.
(Усольцеву.) Мой внук хочет сообщить тебе нечто важное. Но я подумала, если это важно для тебя и важно для него, то, наверное, важно и для меня. (Села.)
С е в а (посмотрел на Ольгу Михайловну, вздохнул). Батя. Я только что с вокзала, искал тебя. Что там делается — страх божий. Видал твоего Петю — стоит в стокилометровой очереди за билетами. По-моему, уже сбегал в буфет. Мне показалось, ехать в Дальнюю Гавань без тебя ему очень не хочется. Бросился мне на шею, нес что-то непонятное… Потом я стал названивать домой, долго не отвечали, наконец подошла Галюся… (Посмотрел на Ольгу Михайловну, оборвал себя.) Баба Оля, умоляю — чайку, организуй, а? Я твой чай перед смертью вспоминать буду…
О л ь г а М и х а й л о в н а (невозмутимо). Профессиональный обольститель. Чайник на огне. (Сидит.)
С е в а (дернул подбородком — придется главную информацию отложить; достал пачку денег). Вот, батя, возвращаю.
У с о л ь ц е в. Жалеть не будешь?
С е в а. Вам с матерью сейчас нужнее. (Ольге Михайловне.) Отец увольняется с работы.
О л ь г а М и х а й л о в н а (подняла брови). Я предполагала совсем не это…
У с о л ь ц е в (бытовым тоном). Севка не врет. Я действительно ухожу с работы. (Взял деньги, положил в карман.) Все просто.
Сева, проглотив удивление, отошел к дивану, сел.
О л ь г а М и х а й л о в н а (медленно). Если все так просто, то почему все так сложно? Почему ты пришел с чемоданом? Люди увольняются чаще, чем раз в двадцать лет. В городе, по-моему, с избытком всех этих СМУ, СУ, трестов. Найдешь что-нибудь другое. Поближе к этому дому.
У с о л ь ц е в. Я хочу совсем другое, мама.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Что именно?
У с о л ь ц е в (кажется, окончательное решение он принимает в эту минуту). Я это давно обдумывал, теперь получилось само собой. Я не пойду больше ни в СУ, ни в СМУ, ни в тресты. (Походил.) Не буду больше ни начальником, ни инженером, ни строителем.
О л ь г а М и х а й л о в н а (тихо). Что ж ты будешь делать?
У с о л ь ц е в. Не знаю еще. Поживу немного так. (Посмотрел на мать.) Ну — так… К лету, может, подамся на юг. Поработаю в археологической партии, работягой, естественно. Покопаюсь в черепках… Или пошоферю — права-то есть. Не хочу загадывать заранее…
О л ь г а М и х а й л о в н а (ни на кого не глядя). Это и была тайна, которую мой внук хотел скрыть от меня?
С е в а (со смешком). Нет, буся. Об этом я тоже слышу впервые…
У с о л ь ц е в. Все будет хорошо, мама. Вот увидишь, мы еще… (Хотел пошутить, но не нашел как.)
О л ь г а М и х а й л о в н а (мельком взглянула на сына). Тебе надо повременить со своими планами. Чуть-чуть. Свезешь меня на Васильковское — и делай что хочешь… У тебя диплом, ты инженер-строитель; по-моему, это еще что-то значит. И твой отец был инженер, и дед. И ты всегда любил свою работу.
У с о л ь ц е в. Работу я и теперь люблю. Только нет ее, работы. (Осторожно погладил мать по голове). Последнее время я уставать стал — очень. Не от работы. От суеты под видом работы. (Хотел кончить, но, посмотрев на мать, понял, что ей он должен сказать все.) Оттого, что ничего не делается впрямую. Все надо выискивать, выпрашивать, выхитривать. И ничего не сдвинешь без личных отношений. Иногда вспомнишь, на что ушел день, — одни ненужные пустяки…
Ольга Михайловна сосредоточенно молчит.
Устал от приказов с похлопыванием по плечу: дескать, знаем, что не выполнить; от выговоров с ухмылкой: дескать, снимем к празднику… Понимаешь, мама. Я все знаю: кому позвонить, как улыбнуться, кого обаять — и не могу больше. Вот и поссорился, как формулирует мой друг Замышляев, со всеми нужными людьми и подразделениями… У меня уже аллергия ко всему этому, на восемьдесят пятый автобус, на котором езжу на работу, смотреть не могу… У нас в тресте начался развал, все это видят и все играют в игру под кодовым названием «все хорошо». Зачем же мне портить картину?.. Недавно встретил приятеля: плюнул на диплом, водит хлебный фургон, счастлив, морда — во.
О л ь г а М и х а й л о в н а. Может, лентяй?
У с о л ь ц е в. Он работает, мама. (Со спокойной иронией.) Помнишь, когда-то ты говорила, что я слишком увлекаюсь общими проблемами бытия, хочу объять необъятное… Дразнила запоздалым утопистом. С тех далеких времен я только и делал что сужал круг того, что хочу объять. Последние годы, мне кажется, я хотел одного: нормально и честно работать… Тоже не очень вышло, как видишь.
О л ь г а М и х а й л о в н а (задумчиво). Когда ты все это говорил, мне казалось, что мне уже тысяча лет. И в вашей жизни я ничего не смыслю… Впрочем, последнее время мне это часто кажется…
Усольцев взял ящичек с инструментами, занялся полкой. Подошел Сева, поддержал край.
С е в а (негромко). Теперь ты понимаешь, батя, почему мне нужна Москва? Я тоже — всего лишь хочу жить по-своему…
У с о л ь ц е в (ему вдруг стало легко, почти весело). Скажи лучше, давно хотел спросить, почему ты мне никогда не показывал свой сценарий. Всем давал, а мне — нет. И так упорно не давал.
С е в а. Последнее время, батя, ты был очень ожесточен… Я даже немного боялся. Ведь этот сценарий как раз о чем — о твоих пристанях-причалах. Как-никак, годик я у вас прокантовался. И неплохо прокантовался!
У с о л ь ц е в. А я там есть?
С е в а (весело). Вот этого я и опасался. Есть.
У с о л ь ц е в (тоже весело). И как — положительный?
С е в а. Разный.
У с о л ь ц е в. А Дима Можаров — есть? Тоже разный? Или, говоря словами моего Пети, имеет плюсы в определенной мере?
С е в а. Отец. Это в тебе говорят пятидесятые годы… Раздельное обучение, жизнь без вариантов. Черное — так сплошь черное, белое — так сплошь белое. А люди — они разноцветные.
У с о л ь ц е в. Слушай, Севка, а ты отчасти не сволочь? Нет?
Оба расхохотались.
С е в а. Батя. Я тоже недурно знаю Можарова. При некотором усилии ты мог бы найти с ним общий язык. (Все-таки слегка разозлился.) Я, например, видел, как этот, по твоим представлениям, беспросветный злодей катал детишек по поселку на «уазике» или как у него дрожали пальцы после беседы с одним из министерских. И кругозор у него вполне современный. И чувство юмора есть… Понимаешь?
У с о л ь ц е в (спокойно). Пока не очень. Вот уволюсь, отойду на дистанцию. Забуду, что он, как говорят у нас, в технике невинен, то есть ни ухом ни рылом, что может в любой момент продать. Что за несколько лет своего царствования превратил нормальных людей в орду интриганов и бездельников, когда даже те, кто еще хочет честно работать, стесняются своей слабости… (Оборвал — тема еще жжется.) Для пляжа Дима — несомненно, приятный человек.
С е в а (решился). Все-таки, отец, мне кажется, ты еще малость в ожесточенье. И видишь людей искаженно. Особенно своих. Самых близких. На твоем месте, батя, я бы сделал одну вещь: поехал бы на эти деньги в какую-нибудь миловидную местность с матерью. Как задумано.
О л ь г а М и х а й л о в н а (радостно). Гена, а ты очень проницательный. Теперь и я поняла, что твой отпрыск работает не на тебя, а на свою мать. Он и вообще похож на нее…