(считает «Ред-уайты»): еще три, пять…
Дубленочка упала на пол, Левка подскочил к Эле — вырвал «Ред-уайты», швырнул: «К дьяволу! Двойное действие — ненавижу. Все!»
Л а д а (аж взвизгнула). Левка!!
Эля стоит побелевшая. Вспышка как будто вывела Левку из мрачного оцепенения — он попробовал улыбнуться.
Л е в к а. У меня сегодня с утра что-то… (Потрогал лоб.) Пищепродукты вот посеял. Потом заплутались — год, наверное, искали… Потом… Что замерли? С вами — что, не бывает? Между прочим, передавали — циклон-антициклон… Снег. Влияет. Да, вот еще… Забыл представить: Элеонора — моя супруга. Уже полтора месяца.
Вот теперь Эля разрыдалась. Левка вздохнул, поднял дубленочку, разделся сам — и оказался невеликого роста пареньком, очень домашнего облика.
Л е в к а (поглядывая на жену и обращаясь к молча стоящим ребятам). Только покорнейше прошу, деньте куда-нибудь этот «Ред» и «уайт», — вызывает дурные ассоциации…
П е т р (Лизе, с помощью свежей темы старается как-то наладить отношения). С юристом — сверхординарное, как по-твоему? Хотя что-то там на нас всех сегодня влияет, правда?
Эля всхлипывает.
Л е в к а (ожесточение сменилось эйфорией). Эля, оглянись! Как здесь хорошо! (Подошел к музыкальному «салону».) Буду играть на всех инструментах по очереди, Эля!
Звуки разнообразных духовых и струнных.
Эль! А хочешь — фоно?! Ты же любишь ностальгию двадцатых — тридцатых? Иди сюда, Эль?! (Прошел по клавишам.) Это не фоно! Поняла, что это?! (Играет.) Какой-то умелец встроил в старое пианино… Ну, поняла что?.. Эль?! (Играет.) Завис! Нирвана! Забыл все горести мира. Итак, что это? Это — СИНТЕЗАТОР!! (Поиграл еще, вскочил.) Да, живет Черныш!
М а к с. При чем тут Черныш?
Л е в к а. Черныш организовал хату.
М а к с. Мне говорили — ты организовал.
Л е в к а. Черныш.
М а к с (тупо). Ты.
Л е в к а. Я-то про себя лучше знаю.
М а к с. Действительно, шизанулся, что ли?!
П е т р (имитируя жужжание шмеля, подлетел к столу, взял ключ, исчез. Звяканье. Появился). Прокручивается. Значит, никто его для нас не оставлял. Случайно валялся под крыльцом. Значит, дверь вообще была не заперта. (Бросил ключ на стол.) Вывод: мы попали в ч у ж о й д о м.
Все невольно оглянулись.
Хорошо здесь, но он — ч у ж о й. Борух столько раз переигрывал пункт сбора, что в конце концов запутался. Мы те, кому он забыл дать новые координаты.
Л е в к а. Электрокамин, старинная мебель, музыка всех времен и народов… Только отвлекся от разных мыслей… А может, наши еще приедут, и все объяснится? Было бы расписание… Пожалуйста, в этом доме все есть. (Подошел к листку бумаги на стене.) Последняя электричка из города — двадцать один сорок.
Л а д а (тоже взглянула). Нет, с пареньком в самом деле не ладно. Ты в каком году родился?
Л е в к а. А что?
Л а д а. Посмотри, за какой год расписание?!
Л е в к а. Да. Совпадет с датой в моем паспорте. (Поерзал плечами под курткой, характерный жест.) Может, с тех пор оно не очень изменилось?
П е т р. Простым поднятием рук: кто за то, чтоб покинуть сей приют?
Э л я. Я здесь не останусь, железно.
Л и з а. Помашем друг другу ручкой и…
П е т р. Воля народа ясна. Великие мудрецы Древней Греции говорили: «Где большинство — там ложь». Но подчиняться большинству иногда приходится.
Возникает тот же гуд тяжелого грузовика — крещендо. Свет на стене пригашивается, как будто связан с нарастающим гудом.
Г о л о с а:
— Опять!
— Тот самый. Шаляпинский бас.
— Вторая модель. КАМАЗик. Задний мост жидковат. Я работал, платят нормально, двести восемьдесят, триста…
— Во, раскочегарился.
И снова тишина.
— Припарковался?
— Может, к соседней даче?
— Мистер хозяин?
Циферблат часов. Часовая мелодия. Щелчки перескакивающих стрелок.
Свет нарастает медленно, чуть слышно звучит гитара. Эля стоит на авансцене.
Э л я. Ничего не понимаю! Ни вот столечко! Затемнение. То есть затмение! Как я сюда попала? За каким чертом-сатаной?! Почему мы не ушли? Решили расходиться, даже проголосовали… А тебя я просто боюсь.
Мы видим Левку, он сидит в кресле, перебирает струны гитары.
Почему ты меня оскорбил? Что с тобой происходит?
Л е в к а. Рассказать — не поверишь — такой детектив… Если хочешь — расскажу, конечно…
Э л я. Нет, уж помолчи, дай высказаться до конца. Что это вообще за компания? Что тебя с ними объединяет? Старые друзья так не общаются: ни тепла, ни «ты помнишь?», «а ты помнишь?»…
В глубине прохаживается фигура. Судя по росту — Макс.
На площадке наверху осветился экран, на нем группа смеющихся людей на фоне собора Парижской богоматери. У проектора — Петр.
Шмель твой строит мыслителя — теперь таких в каждом баре по сотне… Этот (кивнула в сторону Макса) — просто какой-то условно освобожденный. Лизочка — прямо палочка от эскимо… ах-ах! Лохматая — под Пугачеву… Откуда вы все? Что за тайна? Почему ты мне никогда не рассказываешь?
Л е в к а. Ну, это тайна — несложная. Была в микрорайоне, в нашем, при ДК «Обувщик», секция. Для старшеклассников… Ориентирование на местности… Есть такой вид… не то спорта, не то… Восьмые-девятые классы, далекое детство. (Подошел к подвесной полочке.) Но хорошее было что-то… Эрик, тренер наш… Борька Васильев — староста. Ездили за город, смех, треп… (Машинально открыл створки полочки.) У Макса, ну, условно освобожденный, фамилия — Лиотт, — такая вся красивая, импортная… Расшифровали так: Ленинградский институт основ теоретического тупоумия… (Взял какую-то книгу, листает.)
Э л я. Не отвлекайся.
Л е в к а. Он не злился… Тогда мы неплохо ориентировались… Нет, я все-таки рехнусь. Как нарочно все подстроено, ну и домик. Мы гадали, кто хозяин: шофер, музыкант, реставратор-мебельщик… Судя по обложке — юридический работник. Вот сколько тут… УК РСФСР. Статья восемьдесят девятая, часть вторая… По ней и пойду…
Пауза.
Э л я. Как пойдешь?
Л е в к а. Не ногами, конечно, а…
Э л я. Я предчувствую — ужас! (Подошла.) Ты начинал о каком-то детективе?! Что случилось?
Л е в к а. Если мы сядем на ту самую скамеечку… (Отошел и невольно опустился на низенькую скамеечку, «УК РСФСР» — в руках.) Вот эффект! Студенты четвертого курса юрфака — воры! Находка для газетчиков, правда? (Яростным шепотом.) Не подходи! Дай две минуты спокойно!..
Э л я (помолчала, холодно). «Ред-уайт» — так? Товарная-сортировочная, так? Дежурные дружинники, так? Эле все ясно.
Робко, словно издалека, звучит дуэт Альфреда и Виолетты.
Л а д а. «…Концерт кончился далеко за полночь. Мы вынесли великую певицу на руках…»
Лада сидит на банкетке, в эркере, в руке у нее листок, исписанный выцветшими фиолетовыми чернилами.
«Сердце у меня колотилось от счастья, и я пошел бродить по ночной Москве… В ушах звучала несравненная вердиевская музыка…»
Из внутренней двери в эркер вошел М а к с.
«Чудесная игрушка нашего времени — метро уже закрыто, пишу с Центрального телеграфа. Поверь, я совсем не так спокоен, я прекрасно понимаю важность завтрашнего дня, моего разговора в наркомате… Постараюсь не подвести обычным легкомыслием… Мысленно вижу вас всех у крыльца дачи — как на той фотографии, помнишь? — тебя, любимую, Мишу, Олежку, девочек, всю нашу большую семью и даже кота Василия Никифоровича… (Лада плачет.) Вечно ваш…» (Наконец взглянула на Макса.) Ну, что тебе? Какой договор ты хочешь заключить? (После слез Лада, как всегда, в деловом настроении.)
М а к с. Какой. Нормальный.
Л а д а. Всю дорогу сегодня ничего не понимаю. Переведи на русский.
М а к с. Тут два пункта. Что могу сделать я. И что — ты. По-моему, достижима взаимность. На базе уважения.
Л а д а. У меня мозги от напряжения закипят. Прямее.
М а к с. Прямо только ворона летает. Так вот. Что могу сделать я. Могу взять предстоящего ребенка на себя. (Развязно.) Не делай вид, что не сечешь. Чего проще: пойдем распишемся, у него или там у нее — законный отец, тебе не надо ежиться от безотцовщины в консультациях, кабинетах… При выходе из роддома — обеспечу шампанское, хризантемы, приму младенца на мужские руки — все, как принято… Это, тесезеть, мой пункт.
Л а д а. А мой?
М а к с. Твой? А чего — мы живем в эпоху, когда деньги еще не отменены… Соответственно, вручишь пять косых… иначе — полштуки…
Лада смеется.
В Москве, говорят, больше берут.
Л а д а. Черную икру обеспечишь?
М а к с. Данной темы прошу не касаться…
Л а д а. А если я на алименты подам?
М а к с. Бумагу составим совместную, что не претендуешь… Трафаретик есть…
Л а д а. Ты хоть представляешь, Лиотт, сколько получает воспитательница в детсаду?
М а к с. В рассрочку можно. Доверяю. Целиком и полностью.
Лада опять прыснула.
(Начал злиться.) А чего ты тогда вообще призналась, что в положении? С какой целью?
Л а д а (нахмурилась). Ты сам слышал. Когда вошел.
М а к с (оттого, что вырулил не туда, злится сильнее). Могла отрицать — дескать, ослышался… Значит, сама хотела разговора, намекала, а теперь…
Л а д а (вскочила). Лиотт, выйди из кадра! Всё!
Макс вдруг сорвал с платья Лады бант, швырнул. Пошел к двери.
М а к с (не глядя на нее). Ла… Ты — прости. В смысле — меня… (Упал на колени.) Я же люблю тебя! Всегда любил! Всю жизнь! Пусть судьба вознесет тебя над миром и ты поешь в СЕРПе, пусть ты подтираешь детишкам попки — все равно люблю…