. Сдался Левушкин. Поднял лапки. Теперь погиб на всю оставшуюся. Что прикажут — то сделает. Прикажут нам голову рубить — будет рубить.
Л а д а. Ты, Максик, не в себе.
М а к с. Вот вы не в себе — обе. Чего вы с ним тогда отплясывали? Что ему сообщили? Может, из вас он и вытянул информацию?.. Ладушка, пойми. Если я еще дышу — потому что не расслабляюсь. Ни с кем. (Достал газетную вырезку.) «Купчик гуляет!» Ну и что? Одни общие слова, анкетные данные. А начинал-то с чего — пойдемте в скверик, побеседуем, я против вас ничего не имею. Все бы и выпытал. (Кричит.) А я на свои гуляю! Захочу — хоть десять кг икры съем! Размешаю в коньяке — и ложкой столовой!.. Ничего, пускай слушает. (В эркер.) Я сразу догадался, кто вы…
Появился Л е в к а.
Л е в к а (улыбнулся). Мы неплохо пообщались…
Все невольно захохотали.
А где Элеонора?
П е т р. Кто ж он оказался? Шофер-дальнобойщик? Профессиональный чудотворец? Может, сам господь Саваоф? От чего ж ты спасся? Неправильно перешел улицу? Ладно. Сейчас освобожу коллектив от неизвестности. Я его выведу на солнышко. Сделаю из него морально котлету. (Включил проектор.) Помните сей парижский сюжет? И вон того симпатичного бородача? Вот откуда тянется ниточка. (Ушел.)
Э л я (появилась). Полная ясность. Стрелка показывает на Желябова, два.
Не понимают.
Я имею в виду перспективу этого дома и его хозяев.
Л и з а. Желябова, два? Там, по-моему, шахматно-шашечный клуб?
Л а д а. Элечка, расшифруй.
Э л я. Я выразилась абсолютно в лоб. (Левке.) А что ты у него делал? Может, исповедовался, как попу в церкви? Ну!
…Теперь он ничем не был похож на следователя: на нем был халат, он брился.
Петр тут же, в эркере.
Ч е л о в е к в х а л а т е (словоохотливо). Есть возможность — мойся, есть возможность — брейся: основная заповедь кочевника. Думал вот побыть сутки… И вдруг понял: нет у меня этих суток. Разве до утра…
П е т р (покивал саркастически). Далече держите путь?..
Ч е л о в е к в х а л а т е. Далече.
П е т р. В город зарулите?
Ч е л о в е к в х а л а т е. Вряд ли.
П е т р. А стоило бы. Там у вас друзья, надо думать… Они огорчатся…
Ч е л о в е к в х а л а т е. Какие друзья?
П е т р. Да так… (Походил.) Симпатичный у вас род деятельности. Ездишь, смотришь… Надо бы опробовать. Я за последнее время сменил несколько профессий. Поплавал матросом на лихтере, потом… А в данный момент служба у меня, что называется, бездуховная… Состою при… дырке.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Боец-охранник при воздуховоде в метро?
П е т р. Совершенно верно. Вы человек дошлый. Сутки на вахте, трое — дома. И все-таки шестьдесят без вычетов.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Прожиточный минимум? Даже миниморум?
П е т р. Мне хватает. Ограничил потребности. Алкоголь не потребляю, сигарет не курю, чай-кофе — только в гостях… Даже дорогу перехожу исключительно по зеленому сигналу. Так вот и живу помаленечку, потихонечку…
Ч е л о в е к в х а л а т е. Это хорошо.
П е т р. Рад, что одобряете. Надеюсь, мой папа с мамой тоже будут довольны… Когда вы все это им доложите.
Человек в халате отвел бритву в сторону.
Я довольно быстро усек, кто вы и от кого.
Ч е л о в е к в х а л а т е. От кого?
П е т р. Вот и передайте этим «кого» — чтобы оставили меня, наконец, в покое. (Мгновенно заводясь.) Кажется, уже все сделал, чтоб отклеились. Живу один. Дотаций не прошу. Все равно — каждый день звонки, каждый день проверки. Тетя Катя видела тебя на Кондратьевском, — не занялся ли торговлей наркотиками? Игорь Исаакович встретил в непосредственной близости от ресторана «Турку», — не связался ли с фарцовщиками? Подговаривают знакомых, подсылают агентов. Были бы у нас частные детективы — денег бы не пожалели, наняли. (На крик.) Ну, что вам от меня нужно?
Появляется М а к с, в руке знакомая газетная вырезка; прикрепил, с высоты своего роста взглянул на Человека в халате.
М а к с. Будет перекурчик — просмотрите. Как говорится, ищу интересного собеседника. (Ушел не спеша.)
П е т р. Ладно, был бы единственный детеныш — еще можно понять. Но есть же Устенька. Прелестная, сверхположительная моя сестричка, у которой все, как надо, по общепринятым стандартам, внучонка уже подарила… Дайте мне жить!
Ч е л о в е к в х а л а т е (тоже теряя хладнокровие). Как жить?!
П е т р. Как умею. Пускай это будет очень плохая жизнь, но она будет моя! Дошло?! (Сел, почти растерянно.) Суть моих разногласий с ними в чем, если копнуть поглубже? В том, что они не верят, что я могу быть творческой личностью. Писать книги. Что могу что-то сказать людям… Что люди будут меня слушать… Понимаете?
Ч е л о в е к в х а л а т е. Понимаю. Очень.
П е т р. Шутите?
Ч е л о в е к в х а л а т е. Ни в малейшей степени. Заставить выслушать себя — может быть, самое трудное в мире.
П е т р. Ладно. Не будем обобщать… Просто они, как все порядочные родители, подготовили для меня свой вариант биографии. Любовь к природе с детства прививали — хомячки вечно по квартире бегали. Кружок. Биофак. И вдруг — раз!.. (Взглянул на Человека в халате, резко.) Вас папа где завербовал — здесь или еще в Париже?! «Связь времен». Подумаешь — отгадчик. Поздно вечером папаша и маман пробрались в мою мансарду. Темно, страшно. Туда-сюда, водородной бомбы не видно, зато на столе какой-то листок. «Связь времен» — начертано. Это что за ужас! Сообщили вам, а вы… Даже не хочу думать — как они проведали, что я еду сюда, как уговорили вас. Они все могут.
Человек в халате откинул доску в стене, вытащил телефон: «Набирай номер. Ваши родители, наверное, дома».
(Заложил руки за спину.) Нет уж, увольте. Стоит мне набрать — всё. Примагнитят как-нибудь ухо к мембране, так просто не отпустят.
Вошла Л а д а.
Л а д а (Человеку в халате). Простите, я на мгновенье. Наша договоренность остается в силе?
Ч е л о в е к в х а л а т е. Конечно, конечно…
Лада вышла.
П е т р. Слушайте, кто там еще за дверью? Проходите скорее.
Вошла Л и з а.
А ты чего?
Лиза протянула Человеку в халате записку, вышла.
П е т р (дождался, когда Человек в халате спрячет записку. С ненавистью). Зачем звонить папе-маме? Вы взяли на себя миссию курьера. Вот и передайте пославшим. Я решил жениться. И вынужден начать с ними войну.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Войну?
П е т р. Да, войну.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Каким оружием, Петенька, начнешь?!
П е т р. Элементарным, папа. Мне надоело снимать мансарду, платить полтинник и жить среди инфекционных куриц, которых именуют голубями… Есть однокомнатная кооперативка, оформленная на меня. В которую меня не пускают, пока я не исправлюсь. Так вот: подаю в суд и получаю свою жилплощадь.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Решишься?!
П е т р. Буду счастлив, папа, продемонстрировать, как я вас хорошо знаю. Сколько лет вы лупцуете меня своей святостью? Но я-то не слепоглухонемой. Я многое помню. Помню, как вы добывали эту кооперативку. Прописывали меня к бабушке. Потом устраивали обмен с каким-то умирающим родственником. Как у вас тускнели лица, когда ему становилось лучше. Как оправдывались, что такова «селяви» и не пропадать же. Все вы — химики и ханжи.
Тишина. Слышно только, как поет «Агидель». Человек в халате яростно рванул шнур.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Что ты знаешь о нас? Ты знаешь, как мы…
П е т р. …Жили в коммуналке? Двадцать претендентов на один туалет? Сколько тысячелетий вы еще будете об этом вспоминать?
Ч е л о в е к в х а л а т е. Подожди, Сашенька…
П е т р. Петенька. Сашенька — это, наверное, ваш отпрыск?
Ч е л о в е к в х а л а т е. А знаешь, тебя еще нет. Есть маска, а человека нет. Вот переживешь настоящую трагедию — и тогда…
П е т р. Стану похожим на тебя? Гены возьмут свое! Ошибаетесь. Я лучше стану нищим при вокзале, чем таким, как вы.
Человек в халате схватил Петра за ворот рубахи.
Пусти.
Ч е л о в е к в х а л а т е. А поступаешь ты подло. Подаешь заявление на брак, а Лада ждет ребенка. Ты знал об этом?
Молчание.
Есть вещи, которые не прощаются никому. Ни Сашенькам, ни Петенькам.
П е т р (выскочил и тут же вернулся). Знал, не знал! Какое вам дело? Чего вмешиваетесь?!
Человек в халате смотал бритву, вдруг набрал номер. Он растерян.
Ч е л о в е к в х а л а т е. Да, я… Да, на даче… Да, метет по-прежнему… Все как положено в этот месяц и в этот день… Нет, не один. Какие финты? Мои? Ты же знаешь — они не всегда приводят к нежелательным результатам. (Устало.) Все будет хорошо…
Голос в трубке говорит возбужденно.
Человек в халате не слушает…
Часы. Часовая мелодия. Щелчки перескакивающих стрелок.
В большой комнате все изменилось. В центре комнаты электрокамин, ребята сидят вокруг него на корточках, греются… Вошел П е т р, поискал, не осталось ли чего в бутылках. Ребята поглядывают на него.
П е т р. Ни капелюшечки. Ни градусной, ни безградусной. Пойду — хоть сырой…
Л е в к а. Отстал от жизни. И сырой нет. Наверное, трубы замерзли… Кончилась вода, кончилась еда, и батареи — холодные.
П е т р. Вот тебе, бабушка, и волшебный замок.
М а к с. Погреемся?
Повели вокруг камина странный хоровод:
— Теперь я понимаю, как согревался пермский человек!
— О моя далекая обезьяна, дай мне немного шерсти!
П е т р (яростно). Слушайте, хватит! Прекратите!! Нам надо разобраться, понимаете? Что с нами происходит? В этом доме. Вообще. Левушке плохо. Видим, знаем — молчим! Лиза, Лада, Макс. Я знаю — Лада ждет ребенка. От меня.