90. Петруничеву позволят заняться преподаванием91.
«Покончить… с органами управления церковников»
В мае 1937, видимо, под влиянием общей обстановки «преследования врагов» Маленков неожиданно решит обратиться к Сталину с инициативной запиской об отношении к религиозным организациям. Начнет Маленков с ничем не подкрепленного утверждения: «Известно, что за последнее время серьезно оживилась враждебная деятельность церковников». Смысловым центром записки станет предложение отменить декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года, который, по мнению молодого аппаратчика, создавал «организационную основу для оформления наиболее активной части церковников и сектантов». Какого именно оформления, в чем заключалась его опасность для советской власти, Маленков уточнить не удосужился. Этим декретом, писал он в своей коротенькой записке, «мы сами создали разветвленную, враждебную советской власти, легальную организацию». Отсутствие аргументов не помешало ему обратиться к Сталину с предложением с далеко идущими последствиями: «покончить… с органами управления церковников». Завершит Маленков свое послание сообщением о численности «по СССР лиц», входящих в такие органы управления, «свыше 600 тысяч»92. Нетрудно себе представить, чем на пике Большого террора могла обернуться инициатива не в меру ретивого партийного чиновника, будь она поддержана Сталиным. Сталин, однако, отнесся к этому предложению прохладно. Он наложил резолюцию: «Членам ПБ для ознакомления». Несмотря на то что эта виза не предписывала никому никаких конкретных действий, председатель Комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР П. Красиков направит 29 июля в Политбюро свои разъяснения. Начнет он предусмотрительно с того, что постарается отвести угрозу от тех советских руководителей, которые, по мнению Маленкова, «создали организационную основу для оформления наиболее активной части церковников и сектантов». Красиков постарается объяснить Сталину, что условия для легального существования «религиозных обществ» действительно создавались, но делалось это из благих побуждений: «не упускать из своего поля зрения» их деятельность, не создавать «условий для их ухода в подполье». Он не побоится опровергнуть обвинение Маленкова в адрес членов «религиозных обществ» как «ярых врагов советской власти». Красиков предупредит Сталина и о негативных последствиях ухода «церковников» в подполье, предложив выбрать «наименьшее зло», которым являются «религиозные общины». Он осмелится настаивать на сохранении религиозных организаций, предложив переименовать их в «религиозные общины» – чтобы вывести из употребления ими советского термина «общество». Красиков сочтет необходимым и пересмотреть существующий закон о религиозных объединениях, а также «издать единый Союзный закон».
Докладная записка Г.М. Маленкова И.В. Сталину об отношении к религиозным организациям с предложением отменить постановление ВЦИКиСНК РСФСР
«О религиозных объединениях».
20 мая 1937
[РГАНИ. Ф. 3. Оп.60. Д. 5. Л. 34–35]
Его разъяснения, вероятно, удовлетворили и без того скептически настроенного Сталина, и инициатива Маленкова, грозившая обернуться еще одним витком массовых репрессий, окончилась ничем. Размышляя о причинах аппаратной неудачи Маленкова, нельзя в связи с этим не вспомнить о печально известной переписи населения 1936 года. Проведенная в соответствии с решением Политбюро, она не даст тех результатов по части прироста численности населения, которые к тому времени уже успеет озвучить Сталин. Напротив, перепись зафиксирует сокращение численности населения СССР в результате голода начала 1930-х. Данные переписи будут засекречены, ее организаторов расстреляют. Новая перепись, которая пройдет в 1937 году, даст необходимые результаты, ее организаторы и участники получат государственные награды и премии. Одним из последствий «расстрельной» переписи будет и то обстоятельство, которое сыграет не последнюю, вероятно, роль в решении Сталина, принятом на основании записки Маленкова. По настоянию генсека в опросный лист переписи 1936 года был включен вопрос об отношении к религии. Результаты будут обескураживающими. Выяснится, что, несмотря на антирелигиозную кампанию, преследования священнослужителей и верующих, большинство опрошенных не побоялись объявить себя верующими. Открывать столь обширный фронт борьбы Сталину, вероятно, показалось нецелесообразным, и инициативу Маленкова он не поддержал.
О выездах за границу
В мае 1937 года Маленкова ввели в состав Комиссии по выездам за границу. Всех выезжающих за границы страны, не важно, на постоянную работу или во временные командировки, обязывали являться в комиссию для получения инструкций, «как себя держать с иностранцами за границей»93. Причем фамилию Маленкова в проект впишет своей рукой непосредственно Сталин.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о введении Г.М. Маленкова в состав Комиссии по выездам за границу. 11 мая 1937
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1148. Л. 77]
Очень характерной для стиля и методов тогдашней работы Маленкова представляется его записка об архитекторе Б.М. Иофане, адресованная председателю Совнаркома Молотову. Устремления Маленкова будут носить неформальный характер, он явно хотел добиться определенного результата, и с этой целью по поручению Маленкова секретарь Комиссии по выездам за границу К. Воробьев направит копию записки еще и помощнику Сталина Поскребышеву. Однако этот документ не будет в полном смысле слова копией записки Молотову. Поскребышеву пошлют не второй или третий машинописный экземпляр, а заново напечатанный первый.
Б.М. Иофан
[Из открытых источников]
Возможно, этим Маленков подчеркнул и особый уровень почтения адресату, и важность своего обращения. Высказаться об Иофане Маленков решил в связи с ранее состоявшимся решением о назначении того главным архитектором строительства павильона СССР на Нью-Йоркской выставке.
Борис Михайлович Иофан (1891–1976) – один из наиболее известных советских архитекторов. К тому времени, о котором идет речь, он был уже не просто известен, а знаменит. Его первой заметной работой стал правительственный санаторий в Барвихе. В 1927–1931 годах он спроектирует, а затем и будет руководить строительством знаменитого дома ВЦИК и СНК СССР на улице Серафимовича («Дом на набережной»). Международную известность Иофану принесет проект советского павильона на Всемирной выставке в Париже, построенный в виде постамента для знаменитой скульптуры Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Он участвовал в проектировании Дворца Советов – гигантского здания высотой 420 метров, увенчать которое должна была семидесятиметровая скульптура Ленина. Под строительство было отведено место, на котором ранее стоял снесенный к тому времени храм Христа Спасителя. Проект так и не был реализован, но тогда никому и в голову прийти не могло, что распоряжение Политбюро не будет исполнено.
М.И. Калинин иА.И. Рыков. 1930-е [РГАСПИ]
Н.И. Бухарин. 1930-е [РГАСПИ]
К.Б. Радек. 1930-е [РГАСПИ]
Казалось бы, решение о командировке за границу известного архитектора уже состоялось, что само по себе говорило об имевшейся у него определенной поддержке партийно-советского истеблишмента. За возможную его ошибочность (по меркам этого социального слоя) Маленков рисков не нес, но чувство ответственности за порученное ему дело «кадровой очистки рядов» будет толкать его на проявление инициативы. «Считаю, – заявил он, – что посылать Иофана за границу не следует, он не внушает политического доверия». В обоснование высказанной позиции Маленков привел несколько фактов. Арестованный «агент итальянской разведки Эрлих», утверждал Маленков, показал, что Иофан является одним из руководителей контрреволюционной организации, ставящей своей задачей срыв строительства Дворца Советов. Подтвердить свои слова он решил ссылкой на признание на партийном собрании самим Иофаном неготовности технического проекта строительства, несмотря на более ранние заверения в обратном.
Плотное взаимодействие «кадровой службы» партии с органами госбезопасности позволит Маленкову продемонстрировать свою осведомленность и сообщить, что «органы НКВД… ведут агентурное дело Иофана». По данным НКВД, продолжит Маленков, Иофан «был очень близок» с Рыковым, Бухариным, Радеком, Енукидзе «и другими врагами народа». В 1924 году после десятилетнего проживания в Италии архитектор вернулся в Советскую Россию по приглашению Рыкова и по его рекомендации был переведен из Итальянской компартии в состав РКП(б). Набор этих и других обвинений в адрес Иофана вполне тянул за собой куда более драматическое развитие событий, чем просто невыезд за границу94.
Однако Маленков ошибся в своих расчетах. Ошибка, вероятно, окажется двойной. Прежде всего, сегодня нам известно, что эпоха Большого террора подходила к концу, все основные задачи были решены и уже очень скоро будет принято известное постановление, в соответствии с которым террор остановят. Маленков, однако, не будучи посвящен в ближайшие планы вождя, был готов продолжать прежнюю линию. Вероятнее всего, и Иофан был неординарной фигурой и мог пользоваться поддержкой деятелей повесомей Маленкова.
А.С. Енукидзе, М.И. Калинин и Ш.З. Элиава. 1930-е [РГАСПИ]
Так или иначе, но архитектор счастливо избегнет трагической судьбы многих деятелей советской культуры того времени. Он не только поедет в Нью-Йорк и построит там советский павильон, но и проживет долгую жизнь, оставив после себя и другие значимые произведения советской архитектуры.
Первые тревоги
Как ясно следует из предшествующего рассказа, Маленков, как и другие руководители партии, окажется вовлечен в процесс развертывания Большого террора. Старт массовым политическим репрессиям дал Сталин своим докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» на упомянутом пленуме ЦК в марте 1937 года. Но еще до основных событий, в первых числах января этого года, Маленков, как упоминалось, поедет на юг и выступит на пленуме Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) с критикой работы краевой партийной организации