На этом пленуме Хрущеву и его сторонникам удастся объяснить противостояние в Президиуме борьбой диаметрально противоположных позиций по отношению к курсу XX съезда. На пленуме также был поднят вопрос о личной причастности Молотова, Кагановича, Маленкова к организации репрессий сталинского периода. Первым это сделает Г.К. Жуков, указав на Маленкова, Кагановича и Молотова как на главных виновников арестов и расстрелов партийных и советских кадров159.
И.А. Серов. 1940-е
[Из открытых источников]
В выступлении заместителя министра обороны впервые будет обнародована общая цифра расстрелянных по сталинским расстрельным спискам, то есть подписанным лично Сталиным и другими членами Политбюро в 1937–1938 годах, – 38 679 человек. Вина Маленкова, подчеркнет Жуков, больше, чем вина Кагановича и Молотова, «потому что он наблюдал, и ему было партией поручено наблюдение за НКВД, с одной стороны, а с другой стороны, он был непосредственным организатором и исполнителем этой черной, нечестной, антинародной работы по истреблению наших людей, наших кадров». Намеренно или по незнанию, но Жуков введет пленум в заблуждение, на что Маленков не преминет обратить внимание собравшихся. Он напомнит, что секретарем ЦК он станет после XVIII съезда партии и ему не поручали в то время наблюдение за органами МВД160. Заявит Жуков на пленуме и «об организации [Маленковым] специальной тюрьмы для партийных кадров»161. С этим набором обвинений Маленкову еще не раз придется столкнуться в будущем.
Заканчивая разговор о пленуме, важно обратить внимание на его неординарную роль в истории Коммунистической партии Советского Союза. Это один из немногих партийных форумов, который выступил арбитром в споре представителей высшего руководства, причем в полном соответствии с уставными нормами внутрипартийной жизни. Нормы эти на протяжении десятилетий носили формальный характер, а все решения коллегиальных органов заранее подготавливались правящей верхушкой, которая обеспечивала и механизмы их принятия. Цепь исторических событий предоставила участникам пленума редкую возможность попытаться на деле обеспечить переход высшей партийной власти от партийной олигархии в руки коллегиального органа. Однако представителям среднего звена партийного управления эта идея, судя по всему, даже в голову не придет. Высшим партийным органом в период между съездами вплоть до распада СССР пленумы будут оставаться только на бумаге.
Еще раз о помощниках
Выше нам уже приходилось рассказывать об одном из ближайших сотрудников Маленкова в годы войны – В.В. Кузнецове. Теперь самое время поговорить о заведующем секретариатом и его личном секретаре Д.Н. Суханове, который сыграет серьезную роль в компрометации Маленкова.
Родился Суханов в 1904 году и принадлежал к тому поколению советских граждан, формирование личности которых пришлось уже на годы становления советской власти. В отличие от Кузнецова, образование Суханова («образование 4 класса») следует признать явно недостаточным для того уровня, которого он в конечном итоге достиг в своей профессиональной карьере. Начиная с восемнадцатилетнего возраста он работает в партийных органах, становится заведующим Статистической частью Ярославского губернского комитета РКП(б), затем служит заведующим Сектором регулирования роста партии ЦК КП(б) Узбекистана и, наконец, попадает в Организационно-инструкторский отдел ЦК ВКП(б), где работает инструктором. Там и происходит его знакомство с Маленковым. В должности инструктора Отдела учета в том же 1936 году Суханов становится «фактически… личным секретарем Маленкова». «Сидел в приемной Маленкова, принимал и регистрировал почту», – так позднее опишет свою работу сам Суханов162. Помощником Маленкова Суханов останется и после того, как Маленков возглавит ОРПО, и пробудет в этом качестве при Маленкове вплоть до смерти Сталина, сопровождая своего патрона на всех этапах его карьеры. В 1952 году Маленков, достигший вершин аппаратного могущества, назначает Суханова заведующим канцелярией Президиума ЦК КПСС. 5 марта 1953 года Суханов становится заведующим канцелярией Президиума (Особым сектором) ЦК КПСС. В ноябре 1954-го он вернется к работе в качестве помощника Маленкова. При этом с августа 1953 по февраль 1955 года Суханов будет возглавлять Общий отдел ЦК КПСС, в который была преобразована канцелярия Президиума ЦК. Маленков, возглавив Совмин, оставил Суханова при себе – «помощником председателя» Совета министров. Выгоды такого положения дел очевидны: через Суханова Маленков имел возможность как минимум контролировать все информационные потоки, проходившие через высшую партийную инстанцию. С февраля 1955 года Суханов будет исполнять обязанности помощника Маленкова как заместителя председателя Совмина.
Крушение карьеры Суханова окажется прямо связано с закатом звезды Маленкова. Своих весьма завидных постов Суханов лишается после смещения Маленкова с должности председателя Совмина, что сделает возможным его уголовное преследование. Вероятнее всего, это стало результатом целенаправленной «разработки» «компетентными органами» ближайшего окружения Маленкова с целью его дискредитации.
Суханов был арестован Московским уголовным розыском в мае 1956 года. Его обвиняли в том, что он, используя служебное положение в период ареста Берии, «совершил хищение облигаций Государственных займов на сумму 100 000 рублей, 8 штук часов различных систем». Возможность осуществить эту кражу он получит в тот момент, когда по указанию Маленкова будет направлен наблюдать за обыском кабинета Берии, чьи облигации он потом и решит присвоить163. В связи с арестом у Суханова провели обыск. В его рабочем кабинете были вскрыты сейф, письменный стол и книжный шкаф.
На допросе 16 июня Суханов расскажет: «Я, выполняя работу заведующего Канцелярией Президиума ЦК КПСС, 26 июня 1953 года получил от заведующего секретариатом Председателя Совета министров СССР Петроковского А.М. портфель с бумагами, принадлежащими Берия. При этом мне было Петроковским сообщено, что Берия арестован, а бумаги велено мне передать для хранения. В тот же день от работников аппарата ЦК, производивших изъятие документов в кабинете и приемной Берия и у его помощников, были доставлены документы ко мне, а на другой день, 27 июня 1953 г., были доставлены изъятые у сообщников Берия – Кобулова и других». Суханову передали также документы и ценности двух арестованных помощников Берии – Ордынцева и Шарии.
На допросе Суханов признает также, что получил на хранение и облигации займов периода 1947–1952 годов на сумму около 160 000 рублей. Облигации Суханов положит в свой сейф, в отделение с его личными документами и орденами. До января 1955 года, т. е. до момента, когда начнет рушиться карьера его патрона, к этим облигациям Суханов не притрагивался. В январе, когда прокуратура в ходе допросов Ордынцева заинтересуется принадлежавшими тому облигациями, Суханов по запросу заведующего секретной частью Совета министров Бобылева передаст в Генпрокуратуру СССР облигации на сумму 80 тыс. рублей, принадлежавшие Ордынцеву. А вот в конце 1955 года он решит, что дела Маленкова и, вероятно, его собственные настолько плохи, что пора «подчищать хвосты». Свои личные документы, ордена и облигации, принадлежавшие Берии, он принесет домой. Причем описи на облигации и ценности к тому времени уже будут уничтожены в числе других документов в августе 1954 года «специальной комиссией в составе тт. Руденко и Серова». Суханов признается, что скрыл от этой комиссии, что у него остались облигации и некоторые ценности. Весной 1956 года, когда в правительстве началось обсуждение идеи о заморозке выплат по облигациям в связи с экономическими трудностями, Суханов решит, что пора реализовать облигации Берии. На этом он и попадется. Обстоятельства, благодаря которым эта мелкая афера раскроется, скрыты от нас в томах его уголовного дела. Да они и не являются слишком уж существенными.
Открытое против Суханова дело станет поводом вскрыть его служебный сейф, в котором будет обнаружен целый ряд интереснейших документов. Одни из них касались «особой тюрьмы» ЦК, созданной первоначально для обвиняемых по «ленинградскому делу». Другие представляли собой список агентурных дел и разработок госбезопасности на маршалов и генералов Советской армии. Понятно, что Суханов выступал всего лишь инструментом для своего патрона, который и поручил ему хранить у себя эти документы. Эти важные для компрометации Маленкова материалы Хрущев не пустит сразу в ход, а прибережет для решающего сражения за власть.
Стенограмма выступления Г.М. Маленкова на 10-м (утреннем) заседании июньского пленума ЦК КПСС с осуждением своей антипартийной деятельности. 28 июня 1957
[РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1.Д. 246. Л. 17, 24]
Во время следствия Суханов написал подробное заявление о взаимоотношениях Маленкова и Берии, адресовав его в Президиум ЦК. И сделает он это, вероятнее всего, после соответствующей подсказки. Суханов был приговорен к десяти годам лишения свободы, однако в мае 1957-го срок наказания был сокращен до двух лет. Инициаторами этой своеобразной «амнистии» стали ни много, ни мало председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Н.М. Шверник, генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр госбезопасности И.А. Серов. Состав «ходатаев» ясно указывает на отнюдь не случайный характер этого решения и заставляет предполагать, что таким образом Суханова было решено «отблагодарить» за правильное поведение во время следствия, точнее, за заявление, «разоблачавшее» Маленкова, которого Хрущев все еще считал серьезным конкурентом в борьбе за власть.
Низвержение с олимпа (продолжение)
Вернемся, однако, к нашему повествованию. В своем выступлении на пленуме Жуков не просто напомнит об этом эпизоде из дела Суханова, но и расскажет о сопровождавших его событиях. Он расскажет о разговоре, состоявшемся у него с Булганиным, который, будучи министром обороны, являлся его непосредственным начальником. «Я как-то зашел по делам к Булганину, – вспоминал Жуков, – и Булганин показал мне документы, которые были изъяты из личного сейфа Маленкова.