3. Взятый Маленковым тон настроит Карбушева против не только него самого, но и тех идей, которые новый директор с ходу начнет предлагать. Идей, казалось бы, не совсем уж бесперспективных. Решать проблемы поселка (ремонт водонасосной станции, благоустройство нового ассенизационного поля, озеленение поселка) Маленков предложит за счет долевого участия ведущих строительных и хозяйственных организаций. Из этого, скажет Карбушев, «почти ничего не вышло». Сомневаться в этом результате не приходится просто потому, что в условиях советского планового хозяйства решить такого рода вопросы за год вряд ли кому было под силу, а большего времени на этом месте работы Маленкову не будет дано.
Проходя по улице поселка, он станет здороваться за руку с каждым встречным. Будет ходить в гости, причем с подарками, и, по тем временам, весьма ценными. Приставленные к нему соглядатаи начнут собирать информацию о его житье-бытье, в том числе и об этих самых подарках. В числе последних в свое время назовут сервизы, бритвенные приборы, автоматические ручки, отрезы, свитеры и другие вещи.
Г.М. Маленков и главный инженер Экибастузской ТЭЦ Н.М. Веселов. 1960-е
[Оренбургский губернаторский историко-краеведческий музей]
Маленков стал приглашать гостей и к себе. Все это делалось, как интерпретирует однажды эту «активность» Маленкова секретарь Казахстанского ЦК Н.И. Беляев, «для того, чтобы завоевать дешевую популярность». Припасут партийные надзиратели и дубинку борьбы с «аморальными проявлениями»: Маленкову, когда придет время, станут вменять в вину регулярные выпивки с гостями и в гостях якобы в целях снискания дешевой популярности. Тема выпивки, конечно, была притянута за уши. Маленков не принадлежал к любителям этой национальной русской забавы. На это указывал его сын Андрей, и, что еще более важно, об этом вспоминал и Молотов4.
Неожиданно для Хрущева Маленков эту самую популярность действительно завоюет, причем довольно быстро. Его изберут делегатом на областную партийную конференцию. Перед Хрущевым замаячит призрак возвращения Маленкова если не во власть, то в публичную политику через использование механизмов внутрипартийной демократии, которых формально никто не отменял и возвращение к которым Хрущев сделал одним из политических лозунгов дня. Сегодня трудно сказать, планировал ли сам Маленков таким образом вернуться в политику или такая возможность возникла как непреднамеренный результат популярности, приобретенной в месте ссылки. Во всяком случае, в одном из заявлений в партийные органы была озвучена именно эта версия: «Да, Маленков об этом сильно думает… Он рвется к власти через всякие помойки и мусорные ямы, никак не веря себе, что из него был очень скверный руководитель»5.
Так или иначе, но партийное руководство начнет испытывать беспокойство. Завертятся колесики хорошо знакомых Маленкову партийно-кадровых механизмов. В декабре его вызовут в горком партии Усть-Каменогорска, где предупредят «о неправильном поведении» и необходимости плотнее заняться руководством работой станции.
Ожидаемых от него выводов Маленков не сделает – продолжит хождение по гостям, «выпивок» не прекратит, работой станции руководить будет «плохо». Рабочие и инженерно-технические работники станут дружно высказывать «критические замечания», дескать, «до каких пор этот бездельник будет отсиживаться на нашей станции и получать ни за что у государства деньги». Особое внимание «доброжелателей» вызовет тот факт, что за год работы на ГЭС Маленков «ни разу не осудил свою антипартийную деятельность… фактически он не разоружился». Вот как выглядела жизнь отставного партийного руководителя высшего звена в глазах одного из партийных функционеров.
В ходе своей «социализации» в местном сообществе, не будучи хорошо с ним знаком, Маленков, судя по всему, не избежит и определенных ошибок. Среди его новых знакомых будут торговые работники, оказавшиеся «крупными растратчицами». В доказательство «порочных связей» бдительный председатель Аблакетского поселкового исполкома, член КПСС Ф.М. Карбушев пришлет в Восточно-Казахстанский обком и соответствующую фотографию Маленкова в «сомнительной» компании.
В 1958 году в Усть-Каменогорск приедет на гастроли Бурят-Монгольский ансамбль песни и пляски. Директор городского театра Шанюшкина организует для участников ансамбля экскурсию на ГЭС и встречу с Маленковым, которая завершится коллективным фотографированием. 10 апреля секретариат Хрущева зарегистрирует письмо, поступившее на его имя от «группы членов коллектива», недовольных демонстрацией «любви и дружбы к людям, которые явились отщепенцами»6. Артисты, как будет позднее уверять Маленков, сами попросят его сфотографироваться вместе с ним на память. Чуть позднее на партийных собраниях этот эпизод будет вменяться Маленкову в вину как свидетельство его нескромности: ведь «артисты везде показывают фотокарточки и гордятся, что с ними Маленков»7. Несколько позднее эту историю попытаются раскрутить и в аппарате ЦК. Окажется, что за короткий период руководства Маленковым ГЭС электростанцию посетили 136 (!) экскурсий общим числом в три тысячи человек8. Однако не Маленков был инициатором этой формы «политмассовой работы», он просто воспользуется ею. Аппарат ЦК эту ошибку поставит на вид обкому и горкому, которые не прекратили «с приездом Маленкова массовые экскурсии на электростанцию, дав ему тем самым возможность широко общаться с трудящимися, особенно с молодежью».
В марте 1958 года завершит свою деятельность Верховный Совет СССР 4-го созыва. Маленков, избранный в его состав четырьмя годами ранее, утратит статус депутата, который он сохранял, и более избираться не будет.
В мае 1958 года «дружный» коллектив станции прозреет окончательно, и сразу три заявления о «плохом руководстве» и «неправильном поведении в коллективе» попадут на стол первому секретарю горкома. 19 мая состоится заседание бюро Усть-Каменогорского горкома компартии Казахстана, на котором будет заслушан вопрос «О недостойном поведении директора Усть-Каменогорской ГЭС т. Маленкова». Все собравшиеся дружно осудят участие Маленкова в «вечеринках» с подчиненными, согласятся с тем, что «т. Маленков начал не с того свою работу и свои взаимоотношения с подчиненными». Вызовут нарекания и факты фотографирования на этих вечеринках, особенно потому, что «фотокарточки размножаются и рассылаются родным и знакомым»9.
Маленкову на этом заседании придется выступить с довольно пространным заявлением, в котором он в целом признает свои «ошибки». Посещения работников происходили «благодаря настойчивым их просьбам», расскажет он и согласится с тем, что они «приобрели для дела вредный характер». «Я это дело не учел», «сделаю для себя более строгий режим», пообещает он. Подарков «я не дарил», скажет он, «были коллективные преподношения тому лицу, у кого был день рождения, и то это делала моя жена». Один из участников этих «посиделок», приглашенный на заседание бюро горкома секретарь партбюро ГЭС Мальцев, расскажет об ореоле мученика, который быстро сложился вокруг фигуры Маленкова, сообщит он и о том, что «рабочие уважают Маленкова»10.
Записка секретаря ЦК компартии Казахстана Н.И. Беляева Н.С. Хрущеву о направлении материалов Восточно-Казахстанского обкома о Г.М. Маленкове. 23 мая 1958 [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 499. Л. 72]
Конечно, привлечет внимание партийного начальства эпизод, когда на собрании коллектива секретарь парторганизации сделает сообщение об итогах I сессии Верховного Совета СССР, главным из которых было назначение Хрущева председателем Совета министров. Один из присутствующих осмелится подать реплику, что это, дескать, «является “культом”». Секретарь партбюро даст «правильный ответ», а вот Маленков «не выступил по этому вопросу», что и будет поставлено ему в вину.
В этом своем выступлении Маленков сочтет необходимым еще раз покаяться: «Я душой заклеймил антипартийное свое поведение, и сейчас я, как здоровый нутром, целиком и полностью осознал все это и как вполне здоровый душой разделяю решения ЦК нашей партии…»11
На заседании бюро Маленкову объявят строгий выговор с занесением в учетную карточку. В дополнении к личному листку по учету кадров будет записано основание: «За недостойное поведение, выразившееся в организации и посещении вечеров с выпивкой, задабривании при этом работников подарками, а также за непринятие мер по наведению порядка в коллективе станции»12. 22 мая секретарь ЦК компартии Казахстана Н.И. Беляев шифротелеграммой отрапортует Хрущеву о принятых мерах. «Усть-Каменогорский горком партии, – сообщит Беляев, – принял решение: за плохое руководство работой станции, за недостойное поведение, насаждение подхалимства, пьянство Маленкову объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку»13. Неясно, по какой причине, но в Москву Беляев сообщил другую дату заседания бюро горкома – не 19, а 21 мая. Возможно, это понадобилось, чтобы продемонстрировать Хрущеву оперативность информирования начальства по чувствительным для того вопросам. На следующий день, 23 мая, Беляев направит в Москву «материалы о Маленкове, полученные» днем ранее от Восточно-Казахстанского обкома партии и рассмотренные на бюро Усть-Каменогорского горкома14.
Колесики партийных механизмов завертятся еще быстрее не только на местах, но и в центре. 27 мая заведующий Отделом партийных органов ЦК по союзным республикам А.Н. Шелепин доложит Хрущеву об итогах командировки в Усть-Каменогорск инструктора отдела Мерзлякова для проверки заявления о неправильном поведении Маленкова.
Записка инструктора Отдела партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам В. Мерзлякова в ЦК КПСС о встрече Бурят-Монгольского ансамбля песни и пляски с Г.М. Маленковым. 27 мая 1958
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 499. Л. 117–118]
Особое внимание в своей справке Мерзляков обратит на тот факт, что при голосовании на выборах в Верховный Совет СССР фамилия Маленкова окажется вписана в 248 бюллетенях. Вот уж, действительно, доказательство «дешевой популярности»! Нечасто встречается в советской истории подобный способ портить избирательные бюллетени. «Отдел, – резюмирует Шелепин, – поддерживает предложения, изложенные в записке» Мерзлякова. А они сводились к предложениям «ограничить возможности Маленкова для широкого общения и рассмотреть вопрос о понижении его в должности». Обратит внимание Мерзляков и на тот факт, что Маленков живет один, а члены его семьи находятся в Москве; «жена бывает в Усть-Каменогорске наездами». Было бы правильно, предложит Мерзляков, предложить Маленкову через горком «перевести свою семью из Москвы в Усть-Каменогорск»