гласятся с тем, что Артоболевский «правильно поставил вопрос об освоении и внедрении средств оргатехники в СССР». Для этой цели будет решено организовать в Германии техническое бюро, а при ВНИТОМАШ создать комитет по оргтехнике, задачей которого станут «разработка новейших конструкций различного рода автоматических средств учета, издание материалов по вопросам оргатехники и организация выставки». Так что Маленков оказался причастен к техническому перевооружению систем управления советского государства. Одной из проблем, о которых писал Артоболевский, был вопрос о патентах. Тот же самый вопрос, только более широко, в конце апреля поставит перед Маленковым И. Горев, начальник Бюро по делам изобретательства Наркомата авиационной промышленности. Он уведомит Маленкова о том, что в Берлине находится крупнейшая патентная библиотека, являющаяся центром охраны прав на изобретения. Горев предложил дать срочное указание об охране этой библиотеки и командировании в Берлин группы знающих патентное дело людей для ее вывоза в Москву. Мотивирует Горев такую необходимость тем, что «обладание подлинными документами исключит возможность темных махинаций с патентами и откроет большие возможности по охране наших прав». Неясно, какие возможности по охране «наших прав» предоставлял захват патентной библиотеки, а вот несомненным является то, что таким образом Советский Союз получал доступ к самой современной технической документации. Маленков направит это письмо в Госплан Вознесенскому. 6 мая заместитель Вознесенского Силуянов даст Маленкову ответ, в котором подтвердит «громадную ценность для развития техники в нашей стране и охраны прав на изобретения» этой библиотеки. Особый интерес, по мнению Силуянова, представляли патенты на секретные изобретения, «американские патенты, которые имеем только за пять лет», «английские патенты, которых мы не получали с 1920 года», техническая библиотека (одна из лучших в Европе). Госплан запросит Маленкова о разрешении командировать экспертов Бюро изобретений Госплана «для отбора и вывоза фондов Германского патентамта», что и будет реализовано, как уведомят Маленкова 12 мая его сотрудники Жуков и Бабаев234.
П.Л. Капица. 1940-е
[Из открытых источников]
Исследователям еще предстоит оценить роль и место вывезенных современных на тот момент технологий в том рывке, который совершил Советский Союз в период восстановления своего народного хозяйства в послевоенный период.
Надо сказать, что советская сторона не всегда оказывалась готова к восприятию этих технологий. Так, например, 15 июня 1945 года Маленков получит письмо от академика Е.А. Чудакова. Ученый обратит внимание Маленкова на тот факт, что «одной из лучших и наиболее реальных возможностей расширения топливных ресурсов нашей страны и в первую очередь замены остродефицитного бензина… является широкое использование баллонных газов – сжатых и сжиженных – в качестве моторного топлива». Укажет академик и на практику эксплуатации газобаллонных автомобилей за границей, на рост потребления сжиженного и природного газа в США и Германии. «В настоящий момент, – писал Чудаков, – представляется исключительная возможность быстро и в крупном масштабе внедрить у нас газобаллонный автотранспорт посредством вывоза из Германии всего необходимого комплектного оборудования». «Техника использования баллонных газов в Германии, – специально обращал внимание Маленкова академик, – была развита больше, чем в любой другой стране… все оборудование было стандартизировано и являлось продуктом высокоразвитого массового производства». Подобное оборудование давало возможность сразу широко использовать газ на автотранспорте. Чудаков предложил направить в Германию группы компетентных специалистов.
Письмо П.Л. Капицы Г.М. Маленкову о доставке из Берлина санитарно-технического оборудования для строительства кислородной лаборатории Института физических проблем. 6 сентября 1945
Подлинник. Машинописный текст. Подпись – автограф П.Л. Капицы, резолюция – автограф Г.М. Маленкова. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 4. Д. 19. Л. 181]
Маленков наложит резолюцию: «На заседание Особого комитета». Спустя 12 дней на письме появится отметка об исполнении, адресованная Маленкову: «По вашему указанию нами сообщено Чудакову, что просьбу его удовлетворить не представляется возможным»235.
А вот заявка другого академика – директора Института физических проблем П.Л. Капицы – будет удовлетворена. 300 ящиков радиоаппаратуры и лабораторного оборудования, принадлежавшего двум лабораториям фирмы «Телефункен», будут вывезены в Москву в адрес Главкислорода тремя транспортными самолетами236. «Для принятия мер», – такую резолюцию наложит Маленков еще на одном обращении Капицы от 6 сентября237.
По мере расширения задач и сфер деятельности Особого комитета будут нарастать и логистические трудности. Транспортные системы перестанут справляться с вывозом. 23 июля ГКО примет пространное постановление, посвященное вопросам логистики. В соответствии с ним на границе СССР начнут сооружать перевалочные базы. Кроме того, будут сформулированы нормативы упаковки и смазки; для охраны грузов выделят 25 стрелковых батальонов; в качестве рабочей силы на перевалочные базы направят 60 тысяч военнопленных238.
Демонтаж заводов в значительной мере будет осуществляться силами мобилизуемого на эти работы немецкого населения оккупированных территорий. В апреле 1945 года нарком внутренних дел Берия сообщит Маленкову о распределении «мобилизованных немцев» в зоне ответственности 1-го Украинского фронта для «демонтажных работ» и других нужд239. В числе специальных потребителей окажется Особое монтажное управление Наркомстроя, на которое, собственно, и придется основная нагрузка по демонтажу предприятий, предназначенных к вывозу на территорию СССР.
В связи с окончанием военных действий военные советы фронтов станут привлекать на работы по демонтажу немецких предприятий технические и строевые части Красной армии. Генерал-лейтенант Баюков предложит Маленкову легализовать эту деятельность, начавшуюся в инициативном порядке, приняв соответствующее постановление ГКО. Это предложение будет реализовано в мае 1945-го240.
Шифротелеграмма Г.М. Маленкова уполномоченному Особого комитета при ГКО Г.И. Ивановскому в Беутен с просьбой внести в Особый комитет предложения о возвращении в СССР музейных ценностей, вывезенных немцами из ленинградских и петергофских дворцов-музеев. 31 июля 1945
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 70. Л. 55]
Вывозить будут не только промышленное оборудование. 9 марта 1945 года, например, ГКО примет решение о перегоне трофейного племенного скота с территории Германии и Польши в освобожденные от немецкой оккупации районы Советского Союза для передачи этого скота колхозам и семьям воинов Красной армии. Планировалось перегнать таким образом 487 тыс. голов крупного рогатого скота и 100 тыс. овец241. В июне 1945-го будет решен вопрос о вывозе из Вены 30 тыс. шт. радиоприемников242. 10 февраля принимается решение о вывозе 70 тыс. тонн трофейного сахара243. По письму академика И.Э. Грабаря и члена-корреспондента АН СССР В.Н. Лазарева на имя Сталина зимой 1945 будет принято решение о вывозе на территорию СССР художественных ценностей из музеев Германии, Австрии, Венгрии, Италии и Румынии244. В июле 1945-го Маленков получит от А.Н. Косыгина, занимавшего тогда пост председателя Совнаркома РСФСР, сообщение о том, что в городах Бреслау, Браунсберге, Кёнигсберге находятся музейные ценности, вывезенные из ленинградских и петергофских дворцов-музеев. Маленков тут же направит уполномоченному Особого комитета Ивановскому в г. Беутен распоряжение «проверить и внести предложение в Особый Комитет о возвращении этих ценностей в Советский Союз»245.
Наладить работу рациональным образом Особому комитету удастся далеко не сразу. 22 августа 1945 года начальник Главпромстроя НКВД СССР генерал-майор инженерно-технической службы А.Н. Комаровский направит Маленкову докладную записку, в которой обратит его внимание на тот факт, что «наряду с демонтажом ценных, специальных предприятий, прекращение деятельности которых означает промышленное разоружение Германии, производится демонтаж сотен мелких предприятий со старым, не ценным оборудованием, которые и до войны и… во время войны занимались изготовлением предметов быта…» Причем вывоз подобных предприятий планировалось произвести лишь после вывозки ценных основных предприятий и не ранее чем через год. Комаровский предлагал демонтировать лишь военные предприятия, а также специальные, для которых в СССР могут быть в кратчайший срок построены производственные помещения и вывоз которых в СССР обеспечен в первоочередном порядке. Все остальные предприятия, считал начальник Главпромстроя НКВД, демонтировать не нужно, а следует возобновить их работу и, установив там советский контроль, отгружать их продукцию в Союз. Вместе со своей запиской Комаровский послал Маленкову и записку военного коменданта г. Лейпцига генерал-лейтенанта Труфанова, предложения которого в целом совпадали с идеями Комаровского. Труфанов, однако, пошел еще дальше и предложил временно пустить в Германии и оборонную промышленность, отгружая ее продукцию в СССР246.
Докладная записка прокурора СССР К.П. Горшенина В.М. Молотову о привлечении к ответственности работников Наркомата химической промышленности за вывоз из Германии имущества. 24 августа 1945
Подлинник. Машинописный текст. Резолюции – автографы В.М. Молотова, Л.П. Берии, Г.М. Маленкова. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 4.Д. 19. Л. 157]
Оба генерала, кстати, отмечали, что транспорт, имевшийся в распоряжении советских властей на оккупированных территориях, не справляется с вывозом уже демонтированного оборудования. Маленков поручит проверить список демонтируемых предприятий. Ряд мелких предприятий из списка будет исключен. Вопросы о возобновлении работ немецких предприятий, оборудование которых не вывозится в СССР, решены Советской военной администрацией в Германии, за исключением 200 предприятий, вопрос о работе которых решен постановлением Совнаркома СССР № 175-68с от 25 января 1946 года. О принятых решениях, как свидетельствует подшитая к делу записка от 2 февраля 1946 года, «тов. Комаровский поставлен в известность»