247. Письма двух генералов ясно указывают на недостаток системного подхода в организации этого направления деятельности. И в этом вряд ли повинен исключительно Маленков, хотя ему и его аппарату, конечно, никто не мешал продумать заранее перечень достаточно очевидных управленческих вопросов, которые поставили перед ним оба военных деятеля.
О «массовых незаконных действиях со стороны командированных»
В этой сфере не обойдется и без злоупотреблений. Прокурор Союза ССР К. П. Горшенин в конце августа 1945 года направит заместителю председателя Совнаркома Молотову докладную, которую тот переадресует Берии, а тот, в свою очередь, переправит в ЦК на имя Маленкова. Маленков не даст конкретных распоряжений, а наложит на письмо резолюцию, адресованную Жукову, одному из своих сотрудников: «Прошу переговорить со мной по этому вопросу»248. Указания, что делать в сложившейся ситуации, Маленков, судя по всему, даст Жукову устно. А ситуация заслуживала того, чтобы проявить аккуратность. В марте – апреле 1945 года Наркомхимпром командировал в Германию несколько групп работников для демонтажа и вывоза в СССР оборудования химических заводов, числом более 100 человек. Эти работы проводились под руководством заместителей наркома химической промышленности, а также представителя Главного военно-химического управления Красной армии. В июне на заводы Наркомхимпрома стали поступать демонтированное оборудование и вместе с ним личные вещи работников наркомата, «незаконно приобретенные в Германии, о чем стало известно органам НКГБ и Московской таможне».
М.Г. Первухин. 1940-е
[Из открытых источников]
Специальными проверками было установлено, что работники Наркомхимпрома, командированные в Германию, самовольно забирали имущество в оставленных немцами квартирах и незаконно получали разные вещи через военных комендантов городов. Добытое такими способами имущество переправлялось вместе с демонтированным оборудованием заводов в Союз. Во избежание досмотра ящики с личными вещами маркировались так же, как и ящики с оборудованием. «Массовые незаконные действия со стороны командированных, – укажет Горшенин, – происходили с ведома и санкции заместителей наркома химической промышленности т.т. Мельник и Железнякова, представителя ГВХУ КА генерал-майора Довгаль, директора завода № 91 Уфлянд и др. При этом руководящие работники Наркомата не только содействовали незаконному приобретению и провозу имущества рядовыми работниками, но и сами незаконно получали различные вещи». Количество этих вещей, отмечает Горшенин, «превышает их личную потребность». Вывозились из Германии дефицитные в СССР товары народного потребления: радиоприемники, посуда, ковры, велосипеды, швейные машины, мотоциклы, стенные и настольные часы, обувь, одежда, хрусталь, музейные ценности и др. На все обнаруженное незаконно добытое и провезенное имущество был наложен арест. Вопрос об этих незаконных – так называет их Горшенин – действиях рассматривался на заседании коллегии Наркомата химической промышленности, которая объявила строгий выговор шести рядовым сотрудникам. Одновременно коллегия указала на необходимость прекращения незаконного приобретения личного имущества и отправку его с оборудованием в СССР. Учитывая, что незаконное приобретение и транспортировка имущества носили массовый характер и проводились с помощью руководящих работников наркомата, Горшенин сочтет такое решение недостаточным и будет просить у Молотова разрешения на производство по этому делу следствия с допросом заместителей наркома, представителя ГВХУ и других лиц «с последующим докладом Вам о результатах следствия для разрешения вопроса о привлечении виновных к ответственности»249.
Характерным в этом деле представляется многое. Например, прокурор Союза в своей пространной докладной не назвал ни одного распорядительного документа, нормативы которого были нарушены. Обращает на себя внимание, конечно, и сложившаяся практика согласования интересов. Молотов направляет обращение прокурора наркому внутренних дел Берии, а тот передает его на рассмотрение ближайшему соратнику, сфера деятельности которого затрагивается этим делом. Неконтролируемый скандал в сфере деятельности Особого комитета не мог не отразиться на его положении и оценке работы его руководителя со стороны Сталина. Развертывание расследования, несомненно, ударило бы и по наркому химической промышленности, члену ЦК ВКП(б) М.Г. Первухину. А тот в течение предшествующих четырех лет – с мая 1940-го по май 1944-го являлся и заместителем председателя Совнаркома. Временное понижение формального статуса Первухина в результате проведенной Сталиным реорганизации правительства, вероятно, не воспринималось соратниками в качестве команды на уничтожение соперника. Сталин регулярно тасовал колоду высших управляющих, и вчерашнее формальное понижение каждого из них могло обернуться завтрашним взлетом. Подобные зигзаги случались в карьерах большинства членов сталинского окружения. Не избежит такого поворота в своей судьбе и Маленков, речь об этом пойдет дальше. А Первухина в 1950 году Сталин вернет на пост заместителя председателя Совета министров СССР. Характер сложившихся в советской верхушке связей не позволял принимать формально-юридических решений. Требовались учет всех обстоятельств и предварительное согласование интересов в одних случаях или намеренное игнорирование в других. Вероятно, в это время определенные отношения связывали не только Берию и Маленкова, но и Маленкова с Первухиным.
Докладная записка Н. Жукова Г.М. Маленкову о привлечении к ответственности работников Наркомата химической промышленности за вывоз из Германии имущества для личных целей. 18 февраля 1946
[РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 4. Д. 19. Л. 161]
Трудно судить, насколько тесными они были в этот момент. В любом случае это дело ударило бы в первую очередь по Первухину. Так что Маленков окажет ему большую услугу, решив переговорить со своим помощником о том, как следует вести это дело. Маленков спустит его на тормозах. Делу дадут отлежаться, о его закрытии Жуков сообщит Маленкову через полгода. 18 февраля 1946 года он доложит: «По вашему поручению т. Первухин рассматривал этот вопрос на специальном заседании коллегии, после чего на ряд работников Наркомхимпрома было наложено административное взыскание, а вывезенное из Германии имущество изъято. Вносим предложение – указанным решением коллегии Наркомхимпрома данный вопрос считать исчерпанным»250. Этим и завершится, не начавшись, «дело Наркомхимпрома». А каков реальный потенциал «трофейных дел», вся страна скоро узнает, когда за такого рода злоупотребления начнут преследовать представителей советского генералитета, многие из которых окажутся в лагерях ГУЛАГа. Так что услугу, оказанную Маленковым Первухину, следует признать значительной. В одной из следующих глав мы увидим, что Первухин станет одним из тех советских руководителей, которые поддержат Маленкова летом 1957-го во время его противоборства с Хрущевым.
Аналогичным образом завершится еще одно дело, инициированное прокурором Союза ССР Горшениным. 29 августа, вероятно, уже получив соответствующее внушение, он обратится на этот раз не к Молотову, а напрямую к Маленкову. Темой обращения станут ровно такие же злоупотребления, совершенные на этот раз руководящими работниками Наркомата угольной промышленности, командированными в Германию для демонтажа и вывоза оборудования. Горшенин получит наставление не только относительно правильной адресации подобных писем. В отличие от предыдущего письма, он не потребует начать следствие, а предложит передать дело «для рассмотрения в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б)». Горшенин сделает наконец правильный вывод: судьбу высших управленцев в СССР определяют предназначенные к тому партийные, а не следственные органы. Взысканиями по партийной линии в этом случае дело и ограничится.
Докладная записка прокурора СССР К.П. Горшенина Г.М. Маленкову об изъятии Ленинградским исполкомом трофейного оборудования с завода № 7 Наркомата вооружения. 27 августа 1945
Подлинник. Машинописный текст. Подпись – автограф К.П. Горшенина, резолюция – автограф Г.М. Маленкова. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 4. Д. 19. Л. 172]
Д.Ф. Устинов. 1940-е
[Из открытых источников]
Однако на ниве этой работы станут пробиваться не только ростки «дружбы», продолжат вызревать и совсем другие плоды. В том же августе 1945-го, буквально через четыре дня после той самой записки на имя Молотова по несостоявшемуся «делу Наркомхимпрома», Горшенин направит еще одну и на этот раз также адресует ее Маленкову. Основанием послужит обращение в Прокуратуру СССР заместителя наркома вооружения И.А. Мирзаханова. Тот сообщал о незаконном изъятии – решениями Ленинградского исполкома и Управления Октябрьской железной дороги – трофейного оборудования, поступившего в адрес одного из заводов Наркомата вооружения. Причем произойдет это по указанию двух секретарей: Ленинградского обкома ВКП(б) А.А. Кузнецова и Ленинградского горкома Я.Ф. Капустина. Предлагать на этот раз Горшенин ничего не станет. Завершая свое обращение, он написал: «Докладываю об этом на ваше распоряжение»251.
Устных указаний Жукову, как в предшествующем случае, Маленков не дал. На письме Горшенина он наложил «формальную» резолюцию: «Разберитесь в этом деле. Доложите». Разбираться будут двое сотрудников Маленкова – Жуков и Бабаев, которые проведут беседы с Кузнецовым и наркомом вооружения Д.Ф. Устиновым. Причем Кузнецов будет настаивать на собственной правоте, ссылаясь на постановление СНК СССР от 15 июля 1945 года, согласно которому ленинградские предприятия должны были получить аналогичное оборудование для нужд городского хозяйства. Очевидно, однако, что предпринятые Кузнецовым шаги иначе как произволом назвать довольно сложно. Однако вряд ли случайно, что Устинов, который не станет настаивать на возврате оборудования, останется при своей оценке происшедшего. Он будет просить Маленкова дать указания Ленинградскому обкому «впредь подобные изъятия производить с согласия Наркомата вооружения или, в крайнем случае, директора завода, куда адресовано оборудование». Устинов откровенно капитулировал перед Кузнецовым. Жуков и Бабаев порекомендуют Кузнецову «дать указание работникам Ленинградского городского комитета ВКП(б) и городского совета депутатов трудящихся в соответствии с просьбой т. Устинова»