В начале 1951 года руководители Внешнеполитической комиссии не раз прямо обращаются к Сталину. Сначала это делает заместитель председателя этой комиссии Пономарев (будущий секретарь ЦК и кандидат в члены Политбюро), а затем уже, 14 февраля, и сам Григорьян, выступив с инициативой «принять предложение Комитета по делам физкультуры и спорта при Совмине СССР» о создании Олимпийского комитета и вступлении в МОК. Обращения остаются без ответа. 8 апреля 1951-го временно исполнявший обязанности председателя комитета Н. Романов вновь обращается к Григорьяну с напоминанием о том, что сроки поджимают: «3 мая в Вене состоится заседание конгресса международного Олимпийского Комитета, который правомочен принять Олимпийский Комитет СССР в число членов Международного Олимпийского Комитета. До Олимпиады 1952 года (июль м-ц) больше заседаний конгресса не будет». В другом деле обнаруживается еще одна записка Романова Григорьяну, написанная 18 апреля, с рекомендацией отказаться от предложения оргкомитета Олимпиады советским спортсменам участвовать в факельной эстафете, «поскольку до сих пор не решен вопрос об учреждении Олимпийского Комитета СССР». Григорьян с пометкой «срочно» отдает документ в работу, и в тот же день 18 апреля (!) появляется соответствующее постановление Политбюро ЦК о создании Олимпийского комитета СССР. За постановлением ЦК последует и постановление Совмина СССР, датированное тем же днем.
А 23 апреля в Москве состоялось учредительное собрание, на котором было заявлено о создании Олимпийского комитета СССР. В тот же день в штаб-квартиру МОК была направлена телеграмма с сообщением о том, «что в СССР образован Олимпийский комитет». «Олимпийский комитет СССР, – говорилось в телеграмме, – согласен с Уставом МОК и заявляет о своем присоединении к Международному олимпийскому комитету». Именно 23 апреля принято считать днем рождения Олимпийского комитета СССР. Первым его председателем становится зампред Спорткомитета Андрианов, который вместе со своим замом А. Романовым (по совместительству – председателем Спорткомитета РСФСР) направляется на майское заседание МОК в Вену. Разрешение на эту командировку Григорьян опять запрашивает в личном обращении к Сталину 23 апреля, а 25-го принимается специальное постановление Политбюро. Советская делегация едет в Вену, где на сессии МОК принимается решение о приеме Олимпийского комитета СССР в МОК, а Андрианов избирается членом МОК от СССР.
Однако и это еще не конец истории. 24 ноября 1951 года Н. Романов адресует – на этот раз прямо секретарю ЦК Маленкову – очередную записку, в которой сообщает, что Спорткомитет, рассмотрев вопрос о возможности участия спортсменов СССР в Олимпиаде, считает такое участие целесообразным. Советские спортсмены смогут принять участие по большинству видов программы Олимпиады и бороться за 1–2 место в командном зачете Олимпийских игр. Основным конкурентом в этой борьбе были определены США. Политическому руководству предлагается «разрешить Комитету направить предварительную заявку об участии советских спортсменов в XV Олимпийских играх» и «разрешить Комитету приступить с 15 декабря 1951 года к подготовке советских спортсменов к Олимпиаде». В этой записке Романов специально обращает внимание Маленкова на то, что МОК «официально не определяет, какая страна выигрывает командное первенство Олимпиады. Однако на Олимпийских играх для определения страны – победительницы Олимпиады ведется подсчет очков за занятые призовые места с оценкой за первое место – 7 очков, второе – 5, третье – 4, четвертое – 3, пятое – 2, шестое – 1 очко. Эти сведения публикуются в печати и официальных справочниках олимпийского комитета». Идеология страны – осажденного лагеря ясно прослеживается в этом документе. «Фактически, – пишет Романов, – спортсмены СССР должны будут выступать против лучших спортсменов всех капиталистических стран, вместе взятых». К этой записке были приложены справки о сравнительных результатах спортсменов СССР и других стран по 21 виду спорта, входящему в программу летних игр 1952 года, и об итогах олимпийских игр 1948 года. 27 декабря Маленков дает поручение разослать эту записку в три адреса: членам Бюро Президиума Совмина, секретарям ЦК персонально и в Секретариат ЦК. Одним из решающих соображений об участии в играх стало осознание того, что «эти соревнования становятся все более популярными и расцениваются как смотр состояния физической культуры и спорта в каждой стране, мировая общественность и пресса производят подсчет общих итогов участия в Играх каждой страны».
17 декабря 1951 года Совмин СССР принял решение «о даче предварительной заявки на участие советских спортсменов в летних олимпийских играх 1952 г. в Хельсинки». В тот же день руководство Внешнеполитической комиссии совместно с руководством Спорткомитета направляют на имя Сталина письмо с просьбой разрешить направить заявления ряда спортивных секций о вступлении в международные спортивные организации, что требовалось по условиям участия в играх соответствующих спортивных команд.
Длительный и сложный процесс согласования объясняется, видимо, тем, что аппарат не имел входящих указаний от «Инстанции» (так в некоторых шифровках именовался Сталин). В архивах ЦК ВКП(б) этого периода мы находим большое количество разнообразных документов, адресованных Сталину и предполагающих его личное участие в принятии решений. Однако Хозяин оказывается не в состоянии «перерабатывать» все документы, адресованные персонально ему, во-первых, потому что их объем постоянно растет, и, во-вторых, потому что стареет и утрачивает присущую ему в былые времена трудоспособность. Сверхцентрализованная бюрократическая система, замкнутая на единоличное принятие решений человеком, находящимся на вершине властной пирамиды, закономерно оказывается не в состоянии справиться со всем объемом текущих дел. В фондах Внешнеполитической комиссии мы можем найти показательные в этом смысле документы. Так, 21 апреля 1951 года замминистра иностранных дел СССР Зорин направляет в ЦК «перечень вопросов МИД СССР, представленных товарищу Сталину И.В., которые полагал бы возможным решить голосованием». Такое голосование члены Политбюро проводят – и без участия Сталина. Именно таким образом решается вопрос о «вступлении советских спортивных организаций в Международный олимпийский комитет» – в числе 13 других вопросов. Аналогичным образом 23 апреля 1951 года голосуется и вопрос «о посылке в Вену советских представителей на конгресс Международного олимпийского комитета». Многочисленные документы этого периода, подписанные членами Политбюро, не имеют визы Сталина.
Как бы то ни было, в конечном итоге дебют советской команды состоялся в 1952 году в Хельсинки – на XV летних Олимпийских играх. Постановлением Совета министров СССР за подписью Сталина от 7 июля 1952 года перед советской спортивной делегацией была поставлена задача «добиться завоевания первого общекомандного места в Олимпийских играх, а также первых командных и личных мест по всем разделам программы, в которых советские спортсмены примут участие». С большой долей вероятности можно утверждать, что решающую роль в принятии окончательного решения сыграл именно Маленков, воспринимавшийся всеми как второе лицо после Сталина в партии.
Маленков будет следить за ходом игр. В его архиве мы находим шифровку, адресованную советскому послу в Хельсинки Лебедеву. Ему будет вменено в обязанность проинструктировать руководителя советской делегации Н. Романова: «Вы находитесь в Хельсинки не для того, чтобы сидеть и отмалчиваться. Обязываем вас немедля доложить Совету Министров – какие меры следует принять советской делегации в связи с наглым поведением американских судей… чтобы обеспечить справедливую оценку результатов состязаний»229.
В Хельсинки сборная команда СССР завоевала 71 медаль: 22 золотые, 30 серебряных, 19 бронзовых. Командную победу одержала команда США, завоевав 76 медалей. По количеству набранных очков команды СССР и США разделили 1 и 2 места, набрав по 484 очка. С этого момента начинается спортивное противостояние двух супердержав, незадолго до того вступивших на тропу холодной войны. Спорт стал одним из ее орудий. Однако именно спорт послужил и орудием разрушения железного занавеса. Восприятие игр в этом их качестве – как возможности преодолеть противостояние – выразил редактор шведского журнала «Се» Хилльгрен в открытом письме Сталину, опубликованном в 31 номере за 1952 год: «Здесь открытые двери между Востоком и Западом. Расколотый на две части мир объединяется здесь в общем возгласе: Браво! Почему эта радость должна ограничиваться только спортом? Олимпиада показала, что люди редко бывают так далеки друг от друга, что они не могут подать друг ДРУГУ руки».
В Москве руководство советской делегации сразу же после возвращения будет вызвано к заместителям председателя Совета министров. Романов доложит «обо всем, что произошло на соревнованиях». По ходу доклада, согласно его воспоминаниям, «скрупулезно проверялась точность подсчета очков и медалей, завоеванных… нашими спортсменами и спортсменами США как по отдельным видам, так и в командном зачете…». По завершении отчета делегация вернется в Спорткомитет, причем всех ее членов предупредят, чтобы вся делегация в полном составе находилась там «до решения всех проблем». «В третьем часу ночи» позвонит Маленков и сделает «несколько уточнений». После этого делегация продолжит томиться ожиданием «окончательной оценки итогов Олимпийских игр». Дать ее мог только один человек в стране, которому, как следует понимать, докладывал свои уточнения Маленков. Через несколько часов раздался звонок. «По его голосу и первой фразе, – будет вспоминать Романов, – я понял, что очень большой грозы не будет». Он сказал: «Передайте товарищам, что выступление наших спортсменов на Олимпийских играх признано в основном успешным. Вам предстоит большая работа. Надо разобраться, что делать в дальнейшем. Успокойтесь. Поезжайте домой. Отдыхайте»230. Так будут подведены итоги первой для советских спортсменов Олимпиады.