— Курите? — спросила Дженни у молодого человека. Он был очень симпатичным, но этот факт Дженни отметила лишь мимоходом. Многолетняя моногамия приучила ее не задумываться о таких вещах.
— Не курю, — ответил тот.
Дженни подвела его к столику в глубине зала. Прежде чем сесть, молодой человек выдвинул соседний стул напротив, будто собирался положить на него ноги.
— Вы еще кого-то ждете? — спросила Дженни, протягивая меню. Молодой человек поднял голову и посмотрел на нее так, точно увидел впервые в жизни. Он смотрел ей прямо в глаза и ничего не отвечал.
Смутившись, Дженни отвела взгляд:
— Особое блюдо сегодняшнего меню — «Яй-Сотот»: дьявольски приятная на вкус амальгамация восхитительнейших ингредиентов и деликатесов, одно описание аппетитного гештальта коей способно повергнуть вкушающего ее в бездну безумия.
— Вы шутите?
— Нет. Владелец настаивает, чтобы мы заучивали описания особых блюд слово в слово.
Смуглый человек не сводил с нее глаз:
— Но что это означает?
— Яичница с беконом и сыром, подается с гренками.
— Почему ж вы так прямо и не сказали?
— Наш владелец слегка эксцентричен. Он полагает, что только особыми блюдами можно приструнить Древних.
— Древних?
Дженни вздохнула. В завсегдатаях хорошо только то, что им не приходится всякий раз объяснять странное меню Говарда. А этот парень явно не из местных. Но чего он так на нее уставился?
— У него религия такая, или вроде того. Он убежден, что раньше мир населяла другая раса. Он называет их Древними. Их почему-то с Земли прогнали, но он считает, что они все еще пытаются вернуться и захватить власть.
— Вы точно шутите.
— Перестаньте это повторять. Я не шучу.
— Извините. — Человек посмотрел в меню. — Ладно, принесите мне «Яй-Сотот» с гарниром из «Клубней Безумия».
— Кофе будете?
— Еще бы.
Дженни выписала заказ и двинулась к окну раздачи.
— Извините? — сказал человек.
Дженни обернулась:
— Да?
— У вас невероятные глаза.
— Спасибо.
По пути к кофейному аппарату она почувствовала, как заливается краской. К такому она не готова. Ей нужна передышка между замужеством и разводом. Разводной отпуск? У беременных же есть декретный, правда?
Вернувшись с кофе, Дженни посмотрела на смуглого клиента уже глазами незамужней женщины. Симпатичный парень — резкий, темный, но вполне. Выглядит моложе ее — года двадцать три, двадцать четыре. Дженни присмотрелась к тому, как он одет, пытаясь понять, чем он зарабатывает на жизнь, но наткнулась на стул, который он вытянул из-за стола, и выплеснула на блюдце чуть не половину чашки.
— Господи, извините меня.
— Нормально, — ответил парень. — У вас плохой день?
— Все хуже и хуже с каждой минутой. Я сейчас вам другую чашку принесу.
— Не стоит. — Он протестующе поднял руку. — Все в порядке. — Он взял у нее из рук чашку и блюдце, отделил их друг от друга и вылил кофе обратно в чашку. — Видите — совсем как новый. Я не хочу добавлять вам сегодня неприятностей.
Он снова смотрел на нее.
— Нет, с вами все в порядке… То есть, со мной все в порядке. Спасибо. — Она чувствовала себя полной идиоткой. Черт бы побрал Роберта — все из-за него. Если бы он не… Нет, Роберт тут ни при чем. Она ведь сама решила покончить с их браком.
— Меня зовут Трэвис. — Молодой человек протянул руку.
Дженни неуверенно пожала ее:
— Дженнифер… — Она уже собралась было сообщить ему, что замужем, а он очень мил и все такое. — Я незамужем, — сказала она, и ей немедленно захотелось исчезнуть в кухне и никогда больше не показываться ему на глаза.
— Я тоже, — сказал Трэвис. — Я в этом городе новенький. — Казалось, он не замечал, насколько ей неловко. — Послушайте, Дженнифер, я ищу здесь один адрес — вы мне не поможете? Не знаете, как найти Чеширскую улицу?
Дженни стало гораздо легче — лучше говорить о чем угодно, только не о себе. Она отбарабанила ему серию названий улиц, поворотов, указателей и ориентиров, которые привели бы Трэвиса на Чеширскую улицу. А замолчав, наткнулась на его недоуменный взгляд.
— Давайте, я нарисую вам карту, — предложила она, вытащила из передника карандаш, склонилась над столом и принялась чертить на салфетке.
Их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
— Вы очень красивы, — сказал Трэвис.
Дженни взглянула на него. Она не знала, улыбнуться ей или закричать. Еще рано, подумала она. Я не готова.
— Вы напомнили мне одну девушку.
— Спасибо… — Она попробовала вспомнить, как его зовут. — …Трэвис.
— Давайте вечером вместе поужинаем?
Дженни постаралась придумать отговорку. Не получилось. Прежняя, что выручала ее лет десять, — уже отмерла. А в одиночестве она прожила недостаточно долго, чтобы изобрести новую. Дженни чувствовала, будто изменяет Роберту уже только потому, что разговаривает с этим парнем. Но она — женщина незамужняя. Наконец. Она записала на салфетке под картой номер своего телефона.
— Мой номер — внизу. Позвоните мне вечером, часов в пять, и что-нибудь придумаем, ладно?
Трэвис сложил салфетку в нагрудный карман рубашки.
— Тогда до вечера, — сказал он.
— Ох, только не это! — произнес чей-то грубый голос.
Дженни оглянулась, но сзади стоял лишь пустой стул.
— Вы слышали? — спросила она Трэвиса.
— Что слышал? — Он яростно глянул в сторону стула.
— Н-ничего. Похоже, мне уже мерещится.
— Успокойтесь, — сказал Трэвис. — Я не кусаюсь. — И он снова пристально глянул на стул.
— Ваш заказ готов. Сейчас вернусь.
Она принесла поднос и расставила на столе тарелки. Пока Трэвис ел, она раскладывала кофейные фильтры для дневной смены, время от времени поднимая голову и улыбаясь молодому человеку. Тот сразу прекращал жевать и улыбался в ответ.
С ней все в порядке — все в полном порядке. Одинокая женщина, может позволить себе все, что заблагорассудится. Может ходить ужинать с кем пожелает. Она молода, хороша собой и только что договорилась о первом свидании за много лет — ну, вроде бы…
Но сколько бы Дженни ни уговаривала себя, страхи вились над нею и усаживались на плечи, точно стая воронья. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имеет, что ей вечером надеть. Свобода незамужней жизни вдруг обернулась тяжким бременем: нет добра без худа — лишай на перстне Папы Римского. Наверное, не стоит снимать трубку, когда телефон зазвонит.
Трэвис закончил завтрак и уплатил по счету, оставив громадные чаевые.
— Вечером увидимся, — сказал он.
— Еще бы, — улыбнулась она.
Дженни провожала его взглядом, пока он шел по стоянке перед кафе. Казалось, на ходу он с кем-то разговаривает. А может — поет что-нибудь. Парни так и поступают после того, как зазовут девушку на свидание, правда? А может, он просто псих?
И в сотый раз за это утро она подавила в себе порыв позвонить Роберту и сказать: возвращайся домой.
8Роберт
Роберт загрузил в кузов последние корзины с тарелками. От вида грузовика с чистой посудой настроение не улучшилось. Депрессия никуда не делась. Сердце по-прежнему было разбито. И похмелье не развеялось.
Роберт вдруг подумал, что совершил ошибку, перемыв посуду. В трейлере появилось светлое пятно, пусть и маленькое, но в сравнении с ним его жизнь стала выглядеть еще более убогой. Может, следовало плыть по течению. Так летчик отпускает рычаг управления, чтобы выйти из дикой болтанки.
Втайне Роберт верил, что если все пойдет совсем уж погано, что-нибудь обязательно произойдет — и не только спасет его от катастрофы, но и улучшит всю жизнь вообще. Такая перекошенная разновидность веры укрепилась в нем за много лет сидения перед телевизором: любая проблема непременно разрешалась к последней рекламной паузе. Да и факты собственной биографии способствовали тому же.
Мальчишкой в Огайо Роберт устроился на первую работу — собирать мусор на местной ярмарке. Первые две недели все шло великолепно. С другими парнями из команды уборщиков он целыми днями слонялся по аллеям и насаживал на длинную палку с гвоздем на конце всякий мусор — картонные стаканчики и обертки от «хот-догов». Роберт воображал, будто охотится на львов в Серенгети. В конце каждого дня им платили наличными. На следующее утро они тратили заработанное на игровые автоматы и «американские горки» — так зародилась пожизненная привычка тратить деньги на головокружение и тошноту.
На следующий день после окончания ярмарки мальчишкам велели явиться к загонам с животными. Они собрались еще до рассвета, не понимая, что придется делать: яркие трейлеры и аттракционы уехали, и аллеи были пусты, как взлетные полосы аэродрома.
Начальник встретил их у огромных конюшен — с самосвалом, вилами и тачками:
— Вычистите все загоны, парни. Навоз грузите в самосвал. — И ушел, оставив их без надзора.
Роберту удалось подцепить вилами лишь три шмата навоза — и он вместе с другими мальчишками выскочил, задыхаясь, на улицу. Аммиачные испарения обжигали ноздри и легкие.
Вновь и вновь пытались они вычистить проклятые конюшни, но вонь оказывалась сильнее. И вот когда они топтались возле сараев, ныли и матерились, Роберт заметил, что из утреннего тумана что-то высовывается. Это что-то было похоже на голову дракона.
Рассветало, со всех сторон неслись лязг, грохот и странные вопли животных. Мальчишки вглядывались в туман, пытаясь разглядеть, что за тени мельтешат на ярмарочной площади, радуясь, что можно отвлечься от гнусной работы.
Когда на востоке над верхушками деревьев показалось солнце, из дымки появился тощий человек в синем комбинезоне:
— Эй, пацаны! — закричал он. Бригада уже приготовилась получить нагоняй за безделье. — В цирке хотите поработать?
Мальчишки побросали вилы, точно те были раскаленными стальными прутьями, и рванули к нему. Дракон оказался верблюдом. Странные вопли издавали слоны. Под покровом тумана рабочие разворачивали огромный шатер «Цирка Клайда Битти».