Такой аскетический образ жизни невозможен без руководства опытного духовного старца. Духовный старец — это тот, кто живет в Духе Святом. Верный и преданный послушник усваивает от старца такой возвышенный образ жизни через послушание. Как свеча вспыхивает от свечи, так православная благодатная традиция молитвы и безмолвия передается от старца к послушнику. Старец является хранителем молитвенной традиции, источником живой воды благодати, а послушник — сосудом, многократно очищенным и вымытым до чистоты самоотверженным послушанием. Поэтому истинная монашеская жизнь есть духовный союз старца и послушника. Благодать молитвенной традиции передается от наставника верному послушнику, когда он, пройдя многий и великий искус в послушаниях, овладеет непрестанной молитвой и начнет неисходно пребывать в ней. В послушании старцу послушник недолгое время стяжает умиление, покаянный плач и благодатные слезы.
Сердце, пропитавшись явлениями Божественного света, начинает в некоторой мере постигать истину, обретает молитвенный опыт и начатки духовного рассуждения. Пройдя разнообразные и многочисленные искушения, подвижник научается различать благодатный, безвидный и невещественный свет по мирному и смиренному состоянию своей души, когда она укрепляется в неуклонной решимости следовать за Христом путем непрерывного покаяния. Но естество человеческое не успевает за душевными изменениями и, улучая момент, пытается все еще тянуть душу вспять, на прежние грехи тщеславия и самодовольства. Это время полного утверждения духа человеческого в безстрастии и следовании за Христом до соединения с Ним и окончательного обожения.
С обретением самодвижной молитвы совершается вселение подлинного безмолвия в ум и сердце, и в них наступает невыразимая тишина от мысленных движений в тихости и кротости Божественной благодати. Это есть истинное и непритворное смирение, когда молитвой сокрушаются гордыня и тщеславие, когда уходит всякое смиреннословие и ложное самоуничижение в мире ума и сердца. В непрестанной молитве, исключающей всякие помышления, соединяешься безмолвствующим сердцем с духом, подобием и образом Божиим, входя в неизмеримый покой Божий, забывая о земном и Небесном. На этом молитвенном этапе совершается постижение просвещенного благодатью духа человеческого и его единение с Господом в священном безмолвном созерцании лика Божия, вплоть до полного преображения человека во Христе.
Для постижения сути безсмертия духа требуется всемерная помощь Божия и великое разумение. Живя в теле смерти, мы видим, что страсти и помыслы тянут нас отпасть от Божественной благодати и Промысла Божия, в которых мы можем действительно познать свое безсмертие, чтобы стать победителями смерти и воскресшими во Христе прежде своей смерти. Земная жизнь неизбежно поворачивается к нам одним своим лицом, и это — лицо смерти: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16:33), — так говорит Спаситель. Неомраченная скорбями духовная радость возможна лишь на «краю желаний», то есть в вечности. А до той поры, непостижимой и истинной, пусть с нами неотступно пребывает наше покаяние.
К любой радости всегда примешивается скорбь об ее утрате. В чем состоит подвиг всякой души христианской? В отрешении от мира и стяжании Божественной благодати. Именно она и есть реки воды живой, которые потекут из нашего духовного сердца, победившего плоть. Всякое духовное знание усваивается лишь в уединении. Совершенная мера монашества — безмолвие ума. Непреходящий плод — чистота сердца. Полнота духовного совершенства — безстрастие, а безстрастие и есть сокровенный вход в безсмертие, ибо оно само есть безсмертие, поскольку Божественная любовь безстрастна. Чтобы стать христоподобным человеком в истинном смысле этого слова, спасение должно быть высшей и неизменной целью.
Непрестанная молитва проникает в самые сердечные глубины, разделяя душу и дух. Душу нам заповедано Евангелием возненавидеть, по слову Христову, а это — одно из труднейших испытаний для человека вследствие его сильной привязанности к душевным переживаниям и помышлениям. Благодать непрестанной молитвы открывает нам неизъяснимое: наш собственный дух, который является началом нашего безсмертия во Христе. В Духе совершается благодатное преображение и рождение новой личности, целиком познавшей Христа и ставшей с Ним одним целым. В безстрастии души обретается вышеестественное состояние духа, неизменное и неубывающее. Это время стяжания Христовой любви и уподобления Христу в духовном распятии всего естества человеческого, чтобы умереть прежде смерти и воскреснуть благодатным и обоготворенным духом в Господе Иисусе.
В безстрастии стяжается совершенное доверие к Господу. В этом доверии подвижник предает себя всецело в руки Божии, не оставив ни пяди места для эгоизма. Он не препятствует действовать в нем святому Промыслу Божию ни единым помышлением, ни малейшим движением воли, ни единым словом, весь отдавшись великому исхождению свыше Божественной благодати. Для эгоистического ума многие обстоятельства и события кажутся непонятными и лишенными всякой логики, однако дух человеческий, просвещенный благодатью, не ведает никаких противоречий во всем бытии: для него все — благо, все — Христос, все — истина.
Если не пройти дальше стяжания непрестанной молитвы и не устремиться к священному созерцанию, разве такой путь не ущербен? Если не желают стяжать благодатную молитву и отвергают священное созерцание, разве это достойные монахи? Если подвижники не стремятся уподобиться Христу, разве они когда-нибудь могут встретить Его? Непрестанная молитва согревает сердце благодатью, а благоговейное созерцание просвещает дух. Под живительным прикосновением нетварного света Христова пробуждается человеческий дух, радуя ангелов и устрашая демонов. Божественное тепло благодати — Небесная пища для сердца, а невещественный свет — Божественная пища для духа.
Итоги непрестанной, или самодвижной, молитвы: молитва движется в сердце благодатью без всяких усилий, в сердце безмятежность и отсутствие попечений, полное отречение от мирских хлопот и повседневной суеты. Все обстоятельства для обретшего такое дивное молитвенное устроение: каждое искушение, каждое уничижение, каждая скорбь, — становятся непрерывным потоком чистой благоговейной молитвы и священного созерцания. Чувство смирения и осознание собственного недостоинства пропитывают каждый вздох и каждое биение сердца. Дыхание в молитве становится очень тихим и тонким и временами совсем незаметным. Молитва Иисусова без всяких усилий совершается внутри так быстро и стремительно, как невозможно молиться устами и языком, обретается способность легко произносить сердцем огромное количество молитв с любой скоростью, не рассеиваясь и не оставляя глубокого покаяния. Она не теряется во сне и потоком благодати и покаяния непрестанно орошает сердце и душу. Душа начинает следовать велениям Божественной благодати. Любовь ко Христу приходит в сердце как Небесный свет, очищая сердце от скрытых грехов и дурных наклонностей.
Глава пятая. БЛАГОДАТНАЯ, ИЛИ СОЗЕРЦАТЕЛЬНАЯ, МОЛИТВА
Обильная, или просвещающая, благодать
Благодатная молитва — это обретение нерушимого покоя Божия: «Иго Мое благо, и бремя Мог легко» (Мф. 11:30), ибо это иго и это бремя благие и легкие для духа человеческого. Когда очищающая благодать возрастает еще более, она делается просвещающей благодатью после многих нелегких испытаний. Просвещающая благодать становится озарением сердца, которое обретает благодатную, или созерцательную, молитву. Эта чистая молитва не иссякает и не уходит, ибо подвижник отдал всецело свое сердце Богу, возненавидев всякий грех и всякое дурное помышление. В этой молитве происходит полное обожение человека, которое является совершенным единением во Святом Духе со Христом, благодаря Его заповедям и таинствам Христовой Церкви: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20).
Истина — это свобода во Святом Духе, и ради нее подвижник отрекается даже от самого себя и своей жизни. Христос молился об учениках в молитве Своей к Отцу Небесному: «Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина» (Ин. 17:17). Вот к этой истине и следует всемерно устремляться каждой душе, возжаждавшей любви Божией. Любовь начинает господствовать в сердце, обретшем благодатную Небесную молитву. Малая скорбь очищает душу, а великая скорбь спасает ее. Испытав великие скорби, преображенный дух в созерцательной молитве видит Небеса отверстыми, источающими невыразимую радость и благодатный покой: «Всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак. 1:17). В молитвенной жизни мы отдаем Богу наш труд, а просвещение благодатью приходит от Бога, не по нашим усилиям, а по Его благоволению и неисчерпаемой щедрости.
Человек может стать святым везде, так как евангельские заповеди не имеют ограничений ни во времени, ни в пространстве, и никакое обстоятельство не может стать для достижения святости препятствием. Но для стяжания обожения необходимо совершенное уединение. Чтобы обрести «ум Христов» (1 Кор. 2:16), должно произойти «обновление ума» (Еф. 4:23), и это все совершается в благодатной молитве, которая есть венец и плод углубленного непрестанного призывания имени Господа со всяким благоговением и умилением. «Ум Христов» — это преображенное, благодатью сердце, ставшее полностью духовным, ибо созерцает в себе Духом Святым Самого Владыку и Сердцеведца Христа во всей Его славе. Это есть мудрость и любовь Божия, излившаяся в сердце Духом Божиим.
К нам приходит полнота благодати не за вдохновенные возвышенные молитвы и духовное дерзновение, которые мы проявили, так как все они — дары милости Божией, а за те периоды, когда мы были нищи благодатью и не возроптали, не имели ни благодатных слез, ни огненного покаяния и их утешений и терпели, когда изнемогали от бесовских нападений, и не отступали, но, падая, снова поднимались, и, когда болели или Бог отходил от нас, смирялись и не оставляли наши молитвы, какими бы сухими и слабыми они нам ни казались. Именно тогда духовная молитва приносит нам величайшую свободу, дарованную нам Христом. Когда сердце услаждается обилием благодати, диавол огорчается и отбегает. Это есть свобода от власти диавола и слуг его нашего преображенного духа. Божий человек — это духоносный человек, он весь — благодатное зрение, видящее во всем Бога, он весь — сердце, живущее повсюду Святым Духом, он — душа, живущая едино со всем творением Божиим.