Тифф аккуратно заложила книгу обрезком ленты, явно сэкономленной на складе, и с ноткой снисходительности поведала:
— Учитывая обстоятельства, все так. Выглядишь свежей и юной, это главное. Добавить чуть-чуть уверенности, и будешь неотразима.
— И это все? — напряженно улыбнулась Ал.
— Ну, из того, что не требует финансовых затрат и жизненного опыта, пожалуй, все. Хотя могу и продолжить. Путешествие подходит к концу, скоро мы расстанемся, так что я готова рискнуть.
— В чем же риск?
— Кое-какие из моих советов тебе наверняка не понравятся. С другой стороны, от кого, кроме счетовода, в наше время услышишь правду?
— Что ж, можешь надо мной вволю посмеяться, — разрешила леди Нооби.
— Не слишком-то все забавно. Тебе нужны деньги. Это ты, конечно, знаешь. Если наш неизвестный господин Волпи окажется умным человеком, ты имеешь шанс стать первой красавицей Дюоссы. Десяток платьев на первое время, но непременно сшитых умелыми портными. Нижнее белье, достойное леди, нормальная обувь, модные драгоценности и… Ну, пожалуй, и еще драгоценности и белье.
— Прекрати! — чувствуя, как холодеют щеки, приказала Ал. — Причем здесь белье?
— Обычно именно белье дает дамам уверенность, — преспокойно сообщила бесстыжая конторщица. — Именно этого тебе не хватает. У тебя правильное лицо с безусловно, изящными и благородными чертами, кои принято именовать «красивыми». Чудные волосы, не мешало бы добавить блеска и оттенка отваром бутонов ночь-сини, но это если захочется воистину блистать и слепить. Подчеркнуть талию и стройность ног. Забыть об ужасной походке, и научиться ходить как нормальная леди. Грудь…
— Прекрати! — не выдержала Ал.
Шуршулла и рабыня завороженно смотрели на них и слушали во все уши — леди Нооби охотно выгнала бы обеих из каюты, но это значило лишь усугубить свой позор.
— Что же здесь такого, если боги создали нас с грудью? — удивилась Тиффани. — Не можем же мы отрицать очевидное.
— Боги создали нас людьми, а вовсе не… не свиными тушами, которые можно оценивать разделанными по частям.
Конторщица поджала губы:
— Я могу и замолчать. Но, по правде говоря, не вижу здесь ничего оскорбительного. Что в нас свиного? Да, ваша служанка порой непомерно обляпывается, а зверек издает хрюкающие звуки, но подобные недостатки свойственны большинству людей. К форме груди и уместности глубокого декольте это не имеет отношения. Несомненно, тебе требуется вырез глубже нынешнего, вот к чему скрывать то, чем одарила тебя природа?
— Не могу этого слышать! Ты меня раздеваешь и одеваешь, словно я подобна этой пустоголовой красотке Асмалии.
— С головой у нашей спутницы не так плохо, а если присмотреться, она не такая уж красавица, — возразила упрямая конторщица. — Просто ей необходимо быть привлекательной, и она весьма преуспевает в этом искусстве.
— Она просто шлюха! В смысле, непотребная женщина.
— Вряд ли она родилась такой, и мы не можем поручиться, что боги ее заберут к себе именно непотребной женщиной. Человеческая жизнь — весьма петляющая тропа. Но мы сейчас ведем речь не об этом. Вот в чем мы можем быть уверенными, так в том, что Асмалия умеет нравиться мужчинам.
— Ну и что? Разве это повод уважать наглую, белобрысую и бессовестную особу⁈
Тиффани назидательно стукнула по переплету своего толстенного тома:
— Во всем необходим научный подход. Прежде всего, определимся с приоритетами.
— С чем? — напряглась Ал.
— Назначим главную цель. Чего ты хочешь больше: чтобы тебя уважали или чтобы тобой восхищались и тебя вожделели?
— Вожделения мне не нужно! — немедля запротестовала леди Нооби.
— Да? Ладно, тебе виднее. Значит, ограничимся скромным выбором между уважением и восхищением. Что ценнее для благородной леди?
— Подожди, так нельзя. Неужели мужчина не может и уважать даму, и восхищаться ею? Я говорю о истинно благородном и воспитанном мужчине.
— Естественно, мы говорим о наиблагороднейших из самых наивоспитаннейших, — Тиффани почему-то поморщилась. — Такие могут все. Но редко. В общем-то, тебе придется постараться, изыскивая подобного уникума, и пообщаться с уймой мужчин.
— О боги! Звучит так, словно добиваться уважения и восхищения ничуть не лучше занятий грязным ремеслом вашей Асмалии.
— Боюсь, сложно сравнивать. Леди, добившихся и того и другого, много меньше, чем удачно продающих себя девушек.
— Ты так говоришь, потому что… — Аллиотейя попыталась отыскать слова помягче, — … потому что вращаешься в ином обществом и встречаешь совершенно иных мужчин.
— Очками и мордочкой не вышла? — конторщица хихикнула. — Ничего, я не в обиде на жизнь.
Ал смутилась, собственные слова прозвучали отчего-то не в меру оскорбительно, а в ответных сквозила достаточно откровенная насмешка. И вообще благородные дамы не должны обсуждать подобные вопросы, тем более с конторщицами!
— Боюсь, мы говорим неподобающие вещи, — решительно сказала леди Нооби.
— Просто пустая болтовня в ожидании ужина, — улыбнулась Тифф. — И здесь все будут держать язык за зубами.
Блошша энергично закивала, шуршулла тихим «са-с!» подтвердила, что на нее можно всецело положиться.
— Тем ни менее, нам пора идти. Ужин сегодня ранний, — заметила Аллиотейя, чувствуя, что у нее скопилось слишком много вопросов и возражений. Причем, непонятно чего больше.
Якорь уже отдали, «Повелитель приливов» стоял между высоким берегом и утесами-островами. Суша оставалась достаточно далеко: невооруженным глазом можно было различить волны, омывающие подножье неприступных островов и прибой, рассыпающийся пеной о каменистые берега бухты. Теперь-то открылся и простор широкого устья, стало понятно, как велика приходящая с севера река. Ал смотрела на лесистые берега и думала о том, что совершенно отвыкла от земли.
Довольные моряки работали со снастями и у кабестана. Возможно, кто-то из них хотел бы прибыть в Дюоссу к семье на денек раньше, но идти по реке в сумерках было неблагоразумно. Уже угадывался начинающий сгущаться туман, да и вообще капитан знает, что делает.
Аллиотейя не без удовольствия подумала, что она уже не беспомощная девчонка из Порт-Нореста, но молодая леди, знающая, что такое суровые морские странствия.
Впрочем, войдя в кают-компанию, леди Нооби испытала разочарование и забыла о путешествиях. Его за столом не было, зато сидел мистер Вьехо и уже блаженно втягивал своим толстым носом аромат густого супа с ветчиной. Фу, как они оба, и суп, и помощник, вульгарны!
Обед оказался невыносимо длинным. Рассказ господина архитектора о планируемом возведении нового здания дюосской Торговой Гильдии ничуть не заинтересовал девушку, капитана все еще не было. Ну, сколько же можно⁈
Наконец, он пришел. Несмотря на праздник, в своем обычном капитанском дублете с серебряными пуговицами, сосредоточенный и отстраненный — Аллиотейя осознала, что он старательно не смотрит в ее сторону, дабы не выдать даже тени своих чувств. Объявил, что празднество начато, пора выйти на палубу…
Неровный строй моряков у капитанского мостика, шум и смех, кок, не без труда вынесший огромный противень с пирогом. Нужно признать, благоухал пирог просто чудесно. Кок и молчаливая служанка Асмалии, ловко орудуя здоровенными ножами, принялись нарезать лакомство. Остальные дамы вручали довольным морякам тарелки с кусками пирога, проклятая Асмалия без устали расточала игривые улыбки. Леди Нооби тоже старалась улыбаться, подавая очередную порцию. Вот взяли свои куски чинные клураканы, из котла кок с шутками черпал горячий фруктовый отвар, сдобренный самой капелькой джина. К котлу подскочила Блошша с восторженно посвистывающей шуршуллой на руках. О боги, но неприлично же выглядеть такими голодными⁈ Как будто пирога в жизни не видели. Аллиотейя строгим жестом приказала девчонке отойти и ждать своей очереди.
На противне оставалось не так уж много, когда Ал получила свой кусочек. Между прочим, действительно кусочек — «дорогуша»-служанка несомненно, получила указание наделить леди Нооби порцией поскромнее. Как мелки и ущербны в поступках эти непотребные женщины! Впрочем, истинной леди не пристало прилюдно наедаться.
Держа тарелку и кружку с чаем, Ал отыскала взглядом капитана — тот стоял на возвышении мостика, озирая шумное сборище моряков и пассажиров. Аллиотейе страстно хотелось хотя бы сейчас взглянуть прямо в его синие глаза. Но он смотрел сразу на всех и ни на кого конкретно. Смешавшиеся пассажиры и команда, Асмалия в роскошном черном плаще, господин Клюф, с жаром прихлебывающий чай, Тиффани, по-конторски любезничающая в кругу матросов (кстати, фи, какой крошечной она кажется в окружении грубых загорелых мужчин).
— Дамы и господа! Моряки и наши добрые гости-фейри! — провозгласил капитан, поднимая кружку. — Позвольте вас поздравить с прибытием к берегам герцогства Дюоссы! Уже завтра мы…
Ал не поверила своим глазам: ее Себастио покачнулся и был вынужден схватиться за поручень. Возможно, случайная волна… Нет, как страшно он побледнел…
— О боги… — прохрипел капитан Лиино.
Слабеющие и подгибающиеся ноги повели его вниз по ступеням трапа, на миг он облокотился о перила, не устоял, еще несколько неверных шагов… Уже внизу, на палубе, Себастио привалился спиной к резной опоре перил и мужественно попытался выпрямиться. Его благородное лицо было бледнее мела. Ноги окончательно перестали держать капитана, в полнейшей тишине, сползая на палубу, он громко прошептал:
— Я отравлен! Это она…
Капитан вскинул руку, несомненно, собираясь указать на чудовище, посмевшее свершить столь коварное злодеяние, но его уже подхватывали десяток моряцких рук и оказавшийся рядом мистер Клюф. Они общими усилиями пытались посадить капитана, но по телу того прошла короткая судорога, на искаженных губах появилась желтоватая пена и медноволосая голова с отчетливым стуком опустилась на палубу.
Через мгновение среди замершей толпы пронесся ужасный шепот:
— Не дышит!
Выронив кружку и тарелку с так и не надкусанным пирогом, Аллиотейя замерла. Такого просто не могло быть. Он не мог умереть! Так не бывает. Нет, это какая-то ужасная ошибка. Морок, колдовство, наваждение!