И тут пришло понимание, что Себастио действительно умер. Слишком хорошо и счастливо все оборачивалось в последние сутки. Так не бывает. Он был обречен. Боги злобны и жизнь полное дерьмо!
— Вот дерьмо! — первый раз в жизни произнесла гадкое простонародное слово леди Нооби и не услышала себя. Она знала, что тоже умрет в ближайшие часы.
— Это что за дерьмо⁈ — пролепетала Тифф, не веря своим глазам. Капитан лежал на палубе, на его губах дрожала пена самого препоганого вида. Да ладно, что пена⁈ Какого черта ему вздумалось указывать именно на конторщицу, перед тем как рухнуть? К нему кинулись, все смешалось, но Тифф точно знала, на кого именно он смотрел.
Да что за бред⁈
Нет, не бред — взгляд капитана был трезв и внимателен, словно и не перла из его брехливой пасти пенящаяся слюна. Нет, ну какого демона пальцем в невиновных людей тыкать⁈
Моряки, сгрудившиеся над лежащим телом, расступились. Прошел шепоток — «не дышит! Умер!». Загорелые лица, только что веселые и дружелюбные, оборачивались к дамам. И дружелюбия на моряцких физиономиях оставалось очень немного.
— Кто здесь отравительница⁈ — грозно вопросил корабельный плотник. — Он же мертв! Наш капитан мертв!
Палуба начинала рычать и напрягать мускулы, превращаясь в зверинец.
— Стоять! Молчать! — рявкнул, взбегая по трапу, старший помощник. — Пассажиров под арест! Всех! Если это заговор, то отравительница или отравитель здесь отнюдь не в одиночестве. Перед невиновными я извинюсь, виновными займется суд герцога. Запереть всех, живо!
Перепуганная Блошша, бросив пирог и кружку, уже тащила за рукав окаменевшую леди Нооби. Саму Тифф крепко подхватили под руку:
— Да иду я, иду, — пролепетала девушка злобной бородатой матросской роже.
Их как настоящих преступниц волокли к каюте. Рядом матросы крайне невежливо гнали клураканов. Старший из дарков обернулся:
— Это не яд, госпожа Тифф! Там совсем…
— Заткнись, мелкий выродок! — матрос пинком швырнул клуракана к трюмному трапу.
Девушки оказались в каюте. Дверь с грохотом захлопнулась, тут же распахнулась, заглянул мрачный как туча помощник капитана:
— Мне жаль, дамы. Надеюсь, вы здесь не при чем.
Он на миг встретился взглядом с Тифф, и конторщица поняла — господин Вьехо точно знает, на кого указывал покойный капитан.
Дверь захлопнулась, было слышно, как матросы стягивают наружные петли веревкой. Можно не сомневаться, затянут узел намертво.
В тишине каюты Тиффани энергично потерла ладонями виски. Нужно осознать, что произошло. Оказаться в роли обвиняемой в отравительстве со смертельным исходом госпоже Нээт еще не приходилось. То мелкое недоразумение с мышьяком в Холланд Парк не в счет, хотя тоже было крайне неприятно.
Леди Аллиотейя, естественно, лежала лицом в подушку, бледная рабыня сжалась на стуле, перепуганная шуршулла, наконец, выбралась из-под защиты тряпья на груди девчонки и безмолвно махала лапками, просясь в родную клетку.
На палубе топали сапогами, перекликались, похоже, команда собиралась в своей кают-компании. А если они решат провести собственное следствие и немедля повесить кого-то на мачте? Нет, Хэм такого не допустит. До порта всего сутки плаванья, там будет расследование и суд. Отравление капитана такого судна как «Повелитель» — очень шумное дело. Наверняка и в глорских газетах напишут… Дошпионилась, конторщица.
Тиффани промокнула глаза краем косынки и велела себе забыть о слезах. Не время. Ей нужно вернуться домой, и она туда вернется. А сейчас нужно понять, что все-таки случилось. В каюте имеется ведро для неотложных нужд, есть вода, возможно, найдется что-то съестное — Блошша запаслива и вечно притаскивает что-нибудь погрызть себе и зверьку. Правда, едва ли сегодня у пассажирок проснется аппетит.
Отравляться и тыкать пальцем в невиновных — ну не наглость ли⁈ Издох, так и издох, к чему неприятности другим устраивать? Лично Тифф ничего дурного капитану не делала. С какой же стати⁈ Упырь навозный, мудак, жополюб сраный!
Нужно успокоиться и уловить логику произошедшего. Версию о том, что на саму конторщицу нашло умопомрачение и она невзначай отравила капитана, можно смело отбросить. Тифф точно помнила, что яда в ее багаже не имелось, взять его неоткуда, а главное, незачем. Капитан ей, при всем его высокомерии, кукольной внешности и мелких яйцах, ничуть не мешал. Впрочем, объем мошонки известен лишь со слов Асмалии, а оценочная шкала глорской красавицы может быть и необъективна. Тьфу, черт, вот эти детали определенно не имеют значения в данной ситуации.
Тифф решительно вычеркнула себя из списка подозреваемых. Посмотрела на неподвижные ноги Аллиотейи — м-да, тут все посложнее. Несомненно, леди Нооби влюбилась в пенного красавца как кошка, и убивать его вроде бы не должна. Но! После рокового объяснения в капитанской каюте, воспаленное сознание ошалевшей девы могло совершить малопредсказуемые пируэты. К примеру, она могла вообразить, что у нее и глазастого мореплавателя нет ни малейших шансов навеки соединить свои судьбы. Не лучше ли сразу уйти к богам и все такое? Не совсем складывается: к богам, без сомнения, лучше уходить вместе, но она-то здесь — вот, содрогается в безмолвном рыдании — а он-то уже успокоился. Нет, не сходится. С другой стороны, юная леди могла сообразить, что между делом рассталась с серьезной девичьей ценностью. Без преувеличения серьезной, уж Тифф ли не знать, как высоко ценится правильно упакованная невинность. Какого черта именно эта ценность понадобилась капитану, не совсем ясно — по намекам куртизанки, Лино тяготел к иным постельным изыскам, но в отношении пристрастий мужчины крайне изменчивы и непостоянны.
Главное, а где Ал могла найти яд? Достойная леди Нооби и сортир-то рядом с каютами отыскала со второй попытки. А здесь речь о быстродействующем, приличном яде, который определенно недешев, многим нужен и не валяется где попало. Нет, роль серьезной отравительницы не для Аллиотейи. Или она не та, за кого себя выдает, или…
Стоп, а как вообще свершилось непосредственно само отравление? Ал определенно не приближалась к капитану. За ужином сидела далеко от предмета своего обожания. На палубе элементарно передавала тарелки с пирогом пассажирам и матросам, подсыпать или подлить яд на глазах у десятков собравшихся людей практически невозможно.
Тифф стало полегче: она точно вспомнила, где сама сидела за ужином и как подавала тарелки. Едва ли суд герцога сочтет, что возможно смазать тарелку ядом и подсунуть отравленный прибор именно намеченной жертве. К котлу с напитком Тифф тоже не приближалась. Кроме того, обреченный сэр Лино вроде бы и сам не подходил к дамам. Или подходил? Тарелка и бокал у него определенно были, но кто ему их подал… Конторщице эти детали были абсолютно неинтересны… А кому интересны?
— Леди Нооби, капитан подходил к нам в момент раздачи пирога?
Едва заметные сотрясения рыданий черноволосой головы и плеч не изменили своего ритма. Всецело ушла леди в свое немыслимое горе, вернется ли к тому моменту, как компаньонку вздернут за шею, неизвестно. Кстати, вешают отравителей в герцогстве Дюоссы или рубят головы?
— Леди Нооби, он к нам подходил или нет? Это важно!
Угу, тебе важно, ты и вспоминай. А благородная дама продолжит самозабвенно рыдать.
Зато Блошша разразилась серией энергичных знаков.
— Не подходил, значит? Точно? — насторожилась Тифф.
Рабыня жестом спросила можно ли взять лист бумаги.
— Бери, что уж теперь, — вздохнула конторщица, уже осознавшая, что недостаток канцтоваров не станет самой большой проблемой во время пребывания в Дюоссе.
Служанка начала резво набрасывать очертания палубы и капитанского мостика — Тифф выдала ей хороший карандаш из своего запаса. Палуба оказалась изображена весьма доходчиво, Блошша принялась расставлять значки: кружочек мужчина, треугольник женщина. Кружочков было многовато — местоположение каждого моряка установить не представлялось возможным. Вспомнили где стояли господин Клюф и архитектор, где располагались склонные к стайности клураканы — их кружочки изобретательная Блошша снабдила поросячьими хвостиками. С женщинами все обстояло проще: практически все они были заняты раздачей пирога и скопились у вынесенного под мачту стола.
— Очень хорошо рисуешь, — одобрила Тифф. — Но я вынуждена задать вопрос — где в это время была ты сама?
Рабыня польщено надула губы и нарисовала старательный треугольник у самого борта. Припавшая к прутьям клетки и внимательно следящая за ходом следствия шуршулла подтверждающе свистнула. Да, от того борта все отлично видно, недурной наблюдательный пункт.
— Что ж, твое участие в преступлении лично я нахожу маловероятным, Шилку можно бы и вообще исключить из числа подозреваемых, — пробормотала конторщица.
Шуршулла забегала по клетке, кажется, обиженно.
— Спокойно! — шепотом призвала Тифф. — Теперь, самое главное: попытаемся отследить маршрут покойного капитана и с кем именно из дам и где он пересекался.
Следственная группа с жаром взялась за расчеты, но ничего путного из этого не вышло. Схема оказалась исчеркана предполагаемыми капитанскими маршрутами, но выходило, что к женщинам он попросту не приближался.
— Ничего не понимаю, — прошептала Тифф. — Может, он раньше что-то странное сожрал? Его стало мутить от баб и он принципиально к нам не подходил?
Блошша озадаченно хмыкнула, а потрясенная небывалой детективной загадкой шуршулла принялась нервно чесать пузо.
— Он избегал женщин и держался поодаль, но мы определенно знаем, что здесь и здесь он останавливался и разговаривал с кем-то из команды, — Тифф вела по схеме карандашом. — С кем, вот бы вспомнить…
С палубы донесся звук, от которого обе следовательницы вздрогнули: стон был негромок, но отчетлив и полон неподдельного мучения.
— Это еще что⁈ — пролепетала конторщица.
Побледневшая рабыня порывисто задула свечу в лампе. Практически в темноте девушки подкрались к двери и прижались ушами к щелям у косяка, откуда изрядно дуло. Снаружи, если не считать пения ветра в снастях и иных естественных корабельных шумов, стояла полная тишина.