Из выломанного окна зверски дуло, сквозняк заставлял умирающе шевелиться рукава брошенного в спешке платья Тиффани. Туман, казалось, неотвратимо заползает в каюту. Влага и зыбкость предсмертия…
Раньше Ал полагала, что смерть — всего лишь миг крайней боли и отчаяния. Нет, оказалось, смерть — достаточно долгое, томительное ожидание. Ну когда же хоть что-нибудь случится⁈
Тишина и плеск за окном, разбавленные чуть слышным шуршанием — охваченная тем же томительным недобрым предчувствием шуршулла уже в двести сотый раз оббегала клетку. Какое безумное обреченное кружение. Служанка наоборот, замерла на полу, плотно обхватив руками худые плечи. Вот так и окостенеет…
— Прекратите! — вполголоса приказала Аллиотейя.
Глянули испуганно, на глазах рабы блеснули слезы, на миг замершая шуршулла повернулась и побежала вдоль прутьев клетки в обратную сторону. Даже не свистнула, тварь грызучая.
— Прекратите, я сказала! — в отчаянии повторила леди Нооби. — Да, она не возвращается, но мы не слышали ничего… окончательного. Возможно, Тиффани еще жива.
— Ы-ы, — безнадежно ответствовала служанка.
Что скрывать, после ухода бесследно сгинувшей конторщицы в каюте стало намного страшнее.
— А я говорю, еще не все потеряно! — настаивала Ал.
— Ы-ыыы… — Блошша лишь плотнее обхватила себя руками.
Может, ей просто холодно? — пришла в голову леди Нооби неожиданная и неуместная своей приземленностью мысль.
Поколебавшись, Аллиотейя встала и накинула на служанку плащ пропавшей компаньонки — той уже вряд ли он понадобится. Блошша немедля принялась кутаться в шерстяную ткань, зубы несчастной глупышки выбивали мелкую дробь.
— Так-то лучше, — пробормотала Ал и обернулась к клетке: — А ты прекрати кружиться. Сейчас пар из попки пойдет. Уже на триста сотый круг пошла, дура пушистая.
— Ы? — с некоторой заинтересованностью переспросила рабыня.
— Ну, может и не триста сотый, — буркнула леди Нооби, чьи познания в математике ограничивались уверенным счетом до ста. — Не так важно. Просто, во-первых, меня это головокружение бесит, а во-вторых, сдохнет зверек, причем совершенно бесславно.
Шуршулла действительно рухнула на пол клетки, пушистые бока загнанно вздымались, бусинки глаз закатывались. Вот что суеверный страх с необразованными грызунами творит…
— Ы-ых! — озабоченно завздыхала служанка и занялась зверьком.
Пока она отпаивала Шилку водичкой, леди Нооби ходила по каюте, поглядывая на постель. Смятая старая шаль, китара и арбалет — вот и все, что осталось в жизни нищей невесты. Есть ли смысл продолжать дышать, на что-то надеяться, если никогда не доведется взглянуть в любимые синие глаза? Как он был смел, какие замечательные планы строил.… О Себастио, как жестоки к нам боги!
Ал задумчиво смотрела на арбалет. Можно из него застрелиться? Вряд ли, тут нужен надежный боевой арбалет, а управляться с настоящим оружием леди Нооби так и не научилась. Как многое не удалось познать в этой жизни! Шитье и иное рукоделье, сервировка стола, уход за домом… — ну кому это нужно⁈ Жизнь куда шире…
Захотелось взять арбалет и хорошенько стукнуть им по китаре. На душе полегчает, но вещи жалко.
— Ы-й! — зашипела Блошша.
— Да, слышу, — Ал поспешила к окну, служанка оказалась рядом, стукаясь лбами, протиснулись в проем. Среди тумана раздавалось постукивание механизма — это на носу корабля, там такая штуковина, поднимающая якорь…
— Кто-то жив и работает, — пробормотала Аллиотейя. — Возможно, не все так плохо. Да перестань же!
Последнее относилось к шуршулле, которая неистово драла коготками бок хозяйки, требуя, чтобы ей тоже дали послушать. Пришлось отступить вглубь каюты.
— Что бы это значило? — шепотом размышляла Ал. — Вряд ли Тиффани лично взялась за управление кораблем. Наглости-то у нее хватит, но сил куда как поменьше. Это кто-то из моряков. Будь я проклята, на разведку нужно было идти мне!
— Ы-у, — напомнила служанка, державшая на подоконнике зверька — Шилка, совладавшая с приступом своей грызунской паники, напряженно вслушивалась в таинственные звуки и сосредоточенно подергивала шариком хвоста.
— Я помню что «ы-у», — мрачно заверила Ал. — В окно я определенно не пролезу, это верно. Нужно было сразу открывать дверь. Полагаю, я смогу сломать петли.
Служанка глянула с очевидным ужасом.
— Лучше встречать опасность лицом к лицу, — объяснила леди Нооби. — Мы все равно ничего не высидим в этой ловушке. Да, нужно было ломать дверь!
В этот момент окончательного осознания полной ошибочности предыдущих стратегий в дверь каюты стукнули извне. Довольно невоспитанно стукнули. Возможно даже кулаком.
— Эй, тут есть кто-нибудь? — Что, пришиби меня желтковая лихорадка, происходит⁈ — хриплым, едва разборчивым, голосом поинтересовались снаружи.
В каюте замерли: Аллиотейя онемела столь же надежно, как и служанка, та зачем-то еще и зажала себе рот, шуршулла мгновенно и беззвучно сгинула под кроватью.
Снаружи каркнули, кашлянули и злобно поинтересовались:
— Чего примолкли? Как за стенкой, так бубните и бубните, разрази вас тухлый кальмар. Эй, девицы, что тут происходит и где мой ужин?
Отмершая рабыня тыкала пальцем в переборку, впрочем, у Ал и у самой мелькнула догадка, что за монстр топчется за дверью. Леди Нооби утерла пересохшие губы и осторожно спросила:
— Мэтр Раваль, это вы?
— А? Ну да, это я, кто же еще, — пришелец откашлялся и потребовал. — Открывайте и скажите, где ужин? Кстати, почему мы дрейфуем? Перепились все, что ли? Да откройте же эту дверь, волосья ей в зад, к чему так бояться старика-ученого?
Девушки переглянулись и уставились на баррикаду у двери. Видимо, нужно открыть, иначе ругань старикашки привлечет внимание. Аллиотейя оттащила тюфяк, отпихнула ногой сундучок, кивнула рабыне и взялась за арбалет. Блошша, неуверенно оглядываясь, принялась распутывать бечевку на засове.
— Слушайте, а что вы там весь вечер двигаете? — с долей просыпающегося любопытства поинтересовался невидимый пьянчуга. — Да еще снаружи заперлись. Веревку-то я снял. Неужто бунт в команде? А уверяли что приличный спокойный корабль.
— Сейчас объясним, — пообещала Ал, целясь в дверь, — вы там один, мэтр?
— Естественно. Хотя лежит тут какой-то счастливчик, нализавшийся в душу и селезенку. Полагаю, до утра проваляется…
Ал сделала знак, и перепуганная служанка распахнула дверь — за ней обнаружилась нелепая седобородая фигура в мантии. Убедившись, что гость один, Блошша, проявив неожиданную решительность, ухватила старика за бороду, втянула внутрь и захлопнула дверь.
— Опять ты? — мэтр выдрал свое длинное волосяное украшение из кулака рабыни. — Ужин-то чего не принесла?
— Ы-ы-ы! — объяснила служанка непредсказуемость и трагичность сложившейся ситуации.
— Надоело мне все разгадывать! — рассердился ученый и обратил внимание на нацеленный на него арбалет. — Это еще что⁈ Сдурела, красотка?
— Я не красотка! — сквозь зубы процедила Ал.
Старик присмотрелся, задумался, и щелкнул пальцами:
— Понял, вы эта… как ее… леди, э-э… леди…
— Леди Нооби, — ледяным тоном подсказала Аллиотейя.
— Верно! Я вас и сопровождаю. В эту, как ее…
— В Дюоссу. Но до сих пор нас сопровождал лишь ваше бесчувственное тело и неизменный перегар.
— Это несущественные детали, — без тени раскаяния заверил старикан. — Кстати, вполне запланированные. А вот о трехразовом питании мы договаривались отдельным пунктом контракта.
— На борту произошли ужасные и внезапные события, — поведала Ал.
— Любопытно, — старик огляделся. — Эй, хитроумная девчушка, водица здесь есть или нет?
Блошша фыркнула, но достала кувшин с водой и наполнила кружку.
— Будьте осторожны с питьем, капитан судна смертельно отравлен. Остальная команда, видимо, разделила его участь, — сочла своими долгом предупредить Аллиотейя.
— Ничего страшного, я привычный, — мэтр Раваль схватил кружку, отвернулся к окну. В его второй руке мелькнуло нечто вроде изящного металлического стаканчика, старик плеснул туда воды, встряхнул свою странную посудинку, одним махом отправил содержимое в рот. Тряхнул бородой…
— Позвольте, вы что, пьете? — изумилась Ал.
— Не обращайте внимания, всего лишь лекарство, — ученый указал кружкой на окно. — А у вас тут рама выломана. Дело так серьезно?
— Более чем! — сдерживая негодование, признала леди Нооби.
— Да уж вижу. Отсутствие ужина, поломанные окна, пьяные на палубе… Вон, еще и крысы какие жирнющие развелись, — мэтр Раваль с омерзением топнул ногой на выбравшуюся было из-под постели шуршуллу.
Шилка, шокировано свистнув, спряталась, а Аллиотейя призвала старика к благоразумию:
— Это не крыса! И при чем тут ужин⁈ Корабль потерял капитана!
— Плохого капитана не грех и потерять, — назидательно проворчал мэтр Раваль. — Меня больше интересует, какого демона мы дрейфуем и кто сейчас стоит у руля?
— А мы точно дрейфуем? — уточнила Ал.
Старик глянул на нее с интересом:
— Мне намекнули, что вы очень юная и наивная особа. Но всему же есть предел. Не можете отличить качку на якоре от качки в дрейфе?
— Не могу! — отрезала леди Нооби, косясь на арбалет.
— Что ж, откровенность и простодушие иной раз тоже могут сойти за достоинство, — старик вновь плеснул в свой таинственный стаканчик.
— Ы-ы-ы! — запротестовала рабыня.
— Спокойно, сопля, я свою меру знаю. Здесь сугубо для прояснения разума, — заверил старик, сглотнул содержимое посудины, утер губы концом бороды и потребовал: — Рассказывайте по порядку!
— А вам не кажется, что вы дряхлый, наглый и… — начала Аллиотейя, но в этот миг каюта вздрогнула, пол ушел из-под ног, и девушка рухнула на постель, чудом не раздавив китару. Блошша брякнулась на колени, шуршулла, не успев и свистнуть, вновь укатилась куда-то в угол под кроватью.
— Сели! — констатировал почему-то оставшийся на ногах мэтр.
— Что это такое⁈ — пролепетала Ал, пытаясь сесть.