угодно подтвердит.
Завтрак был скромен — брать что-то с камбуза уцелевшие пассажиры опасались, обошлись колбасой запасливых клураканов и галетами из сундучка Тифф. Бывшая конторщица напомнила себе, что нужно поблагодарить хозяйку, подсунувшую мешочек сухого печенья — действительно, необходимый в путешествии запас.
День выдался мягким, солнечным, к счастью, ветер окончательно унялся. Воинство Портера-Фо приводило в порядок палубу и подтаскивало воду больным — кое-кто из моряков уже пытался встать и добрести до уборной, но многие оставались без сознания.
Тиффани мыла пол в каюте и ругала шуршуллу — зверь добровольно вернулся в клетку, но опилок от сгинувшего рубанка в каюте успел натрусить полным полно. Шилка отзывалась на претензии благостно-успокоительным «сю-сью-сью».
— Ты бывала в прислугах? — спросила настороженно наблюдавшая за процессом уборки Аллиотейя.
— Я была кем угодно, — усмехнулась Тифф, выжимая тряпку.
— Вижу. Но разумнее было поручить этот труд Блошше.
— Да она вроде тебя — мало что нужного умеет.
— Я собираюсь научиться и очень многому, — с некоторой угрозой пообещала леди Нооби и очень последовательно уточнила: — Он что-то спрашивал обо мне?
— Ни слова. У нас был краткий, сугубо деловой разговор. Слушай, может, ты попытаешься забыть о синих бараньих глазах?
— Я попытаюсь, — согласилась Ал, здоровой дланью рассеянно трогая струны китары.
Понятно, в саге будет немало и о капитанских глазах. И спорить-то с этой романтической глупостью бессмысленно.
«Медуза» подошла еще до полудня. Тифф видела моряков, взобравшихся на ванты — все смотрели в сторону «Повелителя». Клипер сидел на мели практически ровно, но сразу было заметно, что с судном непорядок.
Близко подходить «Медуза» не рискнула — неповоротливый когг бросил якорь, там спустили шлюпку…
Переговоры вел мэтр Раваль. Был он довольно красноречив, но Тифф иногда приходилось втихомолку подсказывать — она успела бегло изучить параграфы «Морского кодекса Дюоссы». Сама девушка стояла у борта, улыбалась гребцам. Под ноги пришлось подложить две доски — пусть запомнят блондинку повыше ростом. У борта собрались все, кто мог: клураканы громко обсуждали «Медузу», Блошша выгуливала по фальшборту шуршуллу — та посвистывала, с интересом оценивая аппетитные лодочные весла. У борта прохаживалась бледная и шикарно-высокомерная леди Нооби. Пару раз пришлось притаскивать капитана — посланцы «Медузы» должны были увидеть, что на борту хоть и не все нормально, но команда и ее предводитель слегка живы. Версия о массовом отравлении солониной кое-как прошла, поспособствовал матрос Чав, слабым голосом, но от души поведавший знакомцам с «Медузы» как жутко его выворачивало и что он теперь вообще мяса в жизни жрать не станет.
О помощи договорились, передали в лодку тридцать пять крон — Тиффани надеялась с лихвой взыскать затраченные средства с хозяев «Повелителя приливов».
— Какой у них «Кодекс» запутанный, — отдуваясь, заметил мэтр Раваль.
— Юридически малограмотный и косноязычный договор, — согласилась девушка и намекнула: — Но если меньше пить, ясности с документами порядком прибавится.
— Нельзя мне меньше пить, — пробурчал мэтр. — Здоровье не позволяет.
Дождавшись прилива, с «Медузы» подошли две шлюпки, приняли с клипера концы, завели якорь… «Повелитель» не стал противиться общим усилиям и снялся с мели. Утомившаяся работой у кабестана Тиффани порадовалась ощущению привычной качки — все же как непредсказуемы и противоречивы эти морские путешествия, никогда не угадаешь, чему нужно радоваться.
«Медуза» ушла, пообещав известить пост у Маячной башни, оттуда немедля вышлют гонца в Дюоссу.
Смеркалось, мачты клипера уже окутывал туман. Корабль потихоньку оживал, моряки покрепче организмами рисковали вставать на ноги не только для путешествия в сортир.
Тиффани при помощи любознательной служанки и Эль-Фо сварила жидкий кисель. Сама временная команда клипера особого желания ужинать не испытывала — яд чудился буквально повсюду. Позже собрались в кают-компании, доели остатки печенья и колбасы. Блошша понесла жалкий паёк стоящему на посту Лагр-Фо, леди Нооби поплелась в каюту страдать и размышлять.
— Вот что, мои мелкие боевые друзья, — молвил мэтр Раваль. — Пора бы нам объясниться. Пока вы меня не ткнули в спину долотом.
— Пора! — Портер-Фо хмурился и не стал отрицать возможность применения грозного оружия.
— Не скрою, посудина попала ко мне не совсем безупречным путем, но мне эта штуковина пока нужна, — мэтр достал таинственный стакан, присовокупил к нему кисет и мерную ложечку. — Объясняю…
— Что тут объяснять⁈ Краденый он! — не выдержал Портер-Фо. — Из таких вообще пить нельзя!
— Объясняю, — с нажимом повторил упрямый старик. — Он не краденый, а позаимствованный. На время. Скоро верну. Через месяц.
— За месяц у тебя печень точно отвалится, — предрекла Тиффани, не очень понявшая суть проблемы.
— Может и не отвалится. Но выбора-то все равно нет, — мэтр сыпанул в стаканчик ложку темного порошка из кисета, долил воды. Мгновенно потянуло отвратительным алкогольным духом.
— Сью-с⁈ — ошеломленно отпрыгнула шуршулла, потянувшаяся понюхать удивительный коктейль.
— Вот-вот, полное «сью-с», а пить-то надо, — согласился старик.
— Тухлятиной же несет, да такое вообще никак не выпьешь, — не поверил Портер-Фо. — Ладно бы чистый спирт, не испоганенный…
— Чистым я иногда запиваю, — признался мэтр. — После третьего стакана лечебное в горло вообще не идет. А мне надо.
Все в молчании смотрели как он подносит ко рту жуткую смесь… Выпил, утер губы бородой…
— Глазам своим не верю! — возмутился старший клуракан. — Такое пить — богов гневить!
— А, боги уже и так меня прокляли, — отмахнулся мэтр Раваль. — Знаешь, сколько я вот это снадобье искал? Пять лет по всему Глорскому побережью странствовал. Нет такого мага, чтобы я его не тряс и не выпытывал. А оказалось, под ногами лекарство валялось. Жучья водоросль — вот кто ее не знает? Правда, сушить и смешивать с желтой полынью необходимо в весьма хитроумной пропорции.
— Желтую полынь вообще пить нельзя… — заикнулся Эль-Фо.
— Объясняю для недоверчивых, — зловеще сверкнул глазами мэтр…
Рассказ оказался длинным и местами по-настоящему жутким. Все началось еще за океаном. В те времена Раваль, по правде говоря, еще не мэтр и не Раваль, участвовал в знаменитом Походе. Армада из сотен боевых судов неумолимо продвигалась вдоль Желтого берега на юг, покоряя на своем славном пути города и деревни, грабя покорных, сжигая непокорных, рассылая свои рейдовые отряды вглубь материка…
— Это случилось еще до битвы у Крабьего мыса, — рассказывал мэтр. — Лишь самые первые столкновения с руконогими, еще ничего не было понятно, а мы оказались на редкость далеко от основных сил…
Разведывательный отряд окружили в крошечной роще у древних развалин. Морские пехотинцы заняли оборону в остатках башни: странноватого круглого сооружения не очень понятного предназначения. Кругом крошащийся камень, огромные железные конструкции в лохмотьях древней краски и ржавчины, створки тяжелых стальных ворот, неведомая сила вообще сорвала с места, искорежила и откинула в сторону. Вода в развалинах имелась — подвал башни походил на озерцо с удивительно чистой водой. Там даже пиявки и слюнь-лягушки не водились, хотя в окружающих болотах этой пакости было не счесть. У морпехов имелся достаточный запас провизии и оружия, опыта хватало, они держались…
…— Мы потеряли только двоих, хотя были и раненые. Меня самого в лопатку слегка клюнуло, — вспоминал Раваль. — Выругался, замотали бинтом, вновь оружие взял. Хотя что такое хим-маг? Это ведь не арбалетчик или копейщик. Нас было немного, нас учили думать головой, брать пробы и отвечать за безопасность жратвы и питья. У меня имелась специальная сумка с пробирками. Клянусь, я проверял воду очень тщательно. Да чтоб меня задницей на якорь надело — я проверил этот проклятый пруд трижды. Уж очень чистой та вода казалась. И все равно оставались у меня подозрения. Такая чистая и вкусная вода — и посреди болот⁈ Но что нам было делать? Осада длилась восемь дней. Если бы мы попытались прорваться, руколапые вспороли бы нам животы и набили их камнями. И все же я, должно быть, предчувствовал…
…Подошла полусотня пехоты Флота, врага сбили, разведчики вернулись к морю… Умирать от хвори они стали не сразу, несколько бойцов отряда славно погибло в кровавом месиве сражения у Крабьего… Остальным повезло меньше. Первый заболел месяца через полтора. Слабость, язвы, выпадающие волосы, кровавый понос… Впрочем, тогда всем Флотским приходилось несладко…
Бывший хим-маг возвращался на север через океан. Штормило, он умирал в трюме и никак не мог умереть. Голени превратились в сплошную мокрую язву, он мочился темно-коричневой. Он знал, за что наказан — он остался последним из разведчиков. Но смерть не приходила…
Потом он бродил по магам и лекарям, жрал всякие лекарства и магические порошки. Не особо помогало, да и с деньгами было не очень. Попробуй остаться на хорошей службе, если порой прижимает так, что за день мясо до кости сгнивает…
…— И тогда мне тот парнишка говорит: вывести яд нужно сразу и до конца. Джин и йод. Йод и джин. Иного спасения здесь не найдешь. Или околеешь, или очистишь потроха. Ну, говорю, это мне подходит…
— А веч-кубок тут при чем? — хмуро спросил Портер-Фо. — Их же не для лечения делали. Их всего девятнадцать штук известно, они поштучно народам раздавались. Это же кубки Чистой Всеперегонки! Высший спиртовой эталон!
— Я понимаю. Но мне-то что было делать? Бочку с джином с собой таскать? Так не напасешься, да и разбодяженный часто попадается. Так можно весь курс лечения сорвать.
— Ты не больной, ты ворюга, — непреклонно указал клуракан. — Упер такой нужный прибор и на жалость давишь.
— Не давлю! — рявкнул мэтр. — По ощущениям — легчает, и язв уже давно нет. Отдам я ваш стакан. Когда закончу. А подыхать из-за ваших суеверий мне нет никакого смысла. «Веч-кубок, вечь-кубок, святыня!». Ценная лабораторная вещь, не спорю. Но ноги у меня тоже ценные. Хочешь, штаны спущу? Там все сплошь в пятнах, хуже черноперки.