— Отчего это вдруг? — фенке сидела, замерев, лошади тоже остановились. — Старик всего два дня как уехал в Высокий Холм, ты не успела оголодать.
— Я уже объясняла, что это совсем разные игры. Да и наплевать! Я нервничаю, мне нужно успокоиться, а новая хорошая постель, говорят, помогает.
— «Наплевать»? Не твое слово. Словно и не ты говоришь…
— Отчасти так и есть. Мне слегка не по себе, но я хочу попробовать. С тобой. Немедленно!
— Что, здесь? В бричке?
— Не говори глупостей, — Тифф кончиками пальцев повернула к себе лицо подруги. — Ну-ка, губы как мы говорили…
Гел сделала над собой усилие — жесткая линия немыслимо чувственного рта, ослабла, темные губы приоткрылись. Теория поцелуя усвоена, практика… Тифф поцеловала. По-настоящему…
О, все же не человек она. Как голова закружилась…
Тиффани, задыхаясь, оторвалась от пьянящего рта. Подруга осталась сидеть зажмурившись — и даже искры нечеловечьей яркости глаз не пробивалось сквозь плотно сжатые веки.
— Наверное, нас видно из дома Реннли, — пролепетала Гел, не открывая глаз.
— Улица пустынна. А если кто и видит — черт с ними! Поехали, я хочу продолжить.
Тифф с некоторым удивлением осознала, что ее ладонь своевольно соскользнула с талии пониже и тиснула попку подруги. Это что такое с руками⁈ Впрочем, там тоже как апельсинчик: тугое, поджарое, но сочное.
— Ой! — пролепетала Гелррурра.
— Поехали быстрей. Или я вообще не знаю что сделаю!
— А… да… — кучерша неуверенно взяла вожжи. Порядком удивленные странным настроением хозяев, лошади тронули.
У поворота к Арсенальной Теснине бесстрашная хранительница сундуков пролепетала:
— Слушай, я вообще не знаю, как смогу. У меня руки трясутся. И ноги… Мы въедем во двор, пойдем к тебе или ко мне, запремся… А если кто догадается? Меня уже сейчас стыд изжаривает, аж скворчит.
— Это понятно. Дай-ка мне вожжи, прекрасная поджарка…
Красавица-фенке у нас совсем как мальчик. Девственный мальчик. Тифф неоднократно приходилось заботиться о таких юнцах. Несчастные жаждут любви немыслимо, до сущего умопомрачения, но когда приходит момент расстегнуть брюки и спустить кальсоны, от стыда готовы застрелиться. Возможно, девственницы женского пола ведут себя примерно так же, вот только саму себя непорочной Тиффани вообще не помнила, а профессионально иметь дело с невинными девицами ей как-то не приходилось. Ну, тут главное такт и бережность.
Пока пришлось сосредоточиться на лошадях — править упряжкой Тифф, в общем-то, научилась, но городские улицы не самый простой случай.
— Дай все же мне, — потребовала фенке. — Иначе вообще никуда не доедем.
— Нет уж! Если мы будем искать легких путей, я никогда не научусь сносно править лошадьми, а ты трахаться.
— Ладно. Но зачем ты у колодца свернула?
— Мы едем не домой.
— О, нет!
— О, да! Гнездо разврата и понимающие хозяева — именно то, что нам сейчас нужно.
— Я понимаю, что они понимающие. Но как я потом с ними буду разговаривать… — застрадала фенке, осеклась… — Тифф, я хочу еще раз тебя поцеловать. Это… это…
— Это ни на что не похоже, — согласилась конторщица, краем глаза глянула, как подруга обводит язычком губы, и застонала: — Прекрати! Ты даже не представляешь как сильно действуешь на людей, когда… Когда расслабляешься, черт бы тебя побрал!
Наконец бричка подкатила к дверям «Доступных совершенств» госпожи Орры Ндж. Едва дав привязать лошадей к столбу коновязи, Тифф ухватила подругу за руку. Удалось втащить по ступенькам. К счастью, за столом приемной сидела сама госпожа Ндж.
— О, рада вас видеть! — опытная Дорогуша всмотрелась внимательнее: — Что-то случилось?
— Да! — Тифф не отпускала руку подруги, чувствуя, что полукровка готова выскочить вон. — Нам с Гел нужно срочно переговорить. Наедине. В очень спокойной обстановке.
Госпожа Ндж даже не сморгнула:
— Красный будуар подойдет?
— Естественно!
— Там два засова, никто не побеспокоит.
Тифф потащила несчастную пленницу в полутьму коридора.
— Ширитти в левой тумбе. Берите бутылку поменьше, там пойло поприличней, — напутствовала госпожа хозяйка.
Тифф рывком задвинула посеребренные засовы. Шторы опущены, единственный светильник дает полный интим, постель воистину бордельная — в этом хозяйки знают толк. Все условия.
— Я боюсь, — шепотом объявила подруга. — Тифф, я не могу… Это глупо, но…
— Но понятно. Сделай мягкий рот, Гел, и ни о чем не думай. Ширитти будешь?
— А нужно?
— Нет, сейчас не нужно, — Тифф зубами стянула перчатку со своей руки и погладила подругу по щеке — гладкая скула фенке показалась раскаленным жарким мрамором. — Я очень опытна, Гел. С мужчинами. Я рассказывала, что играла с девушками, напоказ играла, платили за те спектакли хорошо. Потом оказалось, что подобные игры не всегда притворство. Редко, но бывает по-настоящему. Мне хочется попробовать. По-настоящему. С тобой. Потому помолчи о своих страхах, я тебя хочу и поздновато тебе трепыхаться.
— Ты специально все с ног на голову переворачиваешь, — прошептала Гел, но линия ее плотно сомкнутых губ чуть ослабла.
Тиффани занялась одеждой абсолютно неприступной, хотя и мечтающей сдаться, живой фортеции…
Фенке очень красивы и сексуально привлекательны. У их народа есть одна проблема, о которой не принято упоминать. Далеко не все люди знают об этой особенности, что порой приводит к недоразумениям, иной раз трагическим. Стройные, высокие и гибкие фенке на самом деле чрезвычайно изящны. Не везде, но именно в тех областях своего организма, которые делают близость девушек-фенке с человеческими мужчинами до невозможности болезненными, а секс мужчин-фенке с женщинами грубой человеческой крови попросту смехотворным. Увы, иногда размер действительно имеет значение.
Мать Гел умерла под двумя человеческими воинами-храбрецами. Случайный драккар на реке, лихой налет на местных красоток, резавших на берегу рогоз для корзин… Изнасилованная девушка умерла среди разбросанных снопов рогоза, но лекарь деревни оказался опытен — его искусство и эликсиры помогли, вернули истерзанную несчастную в мир живых. Лекарь трудился совершенно напрасно — несчастье на берегу случилось в день полнолуния, жертва понесла от проходимцев. Повторно она умерла при родах — появившийся младенец был крупноват.
Гел считала, что убила свою мать дважды. Возможно, полукровка была не так уж неправа. Она оказалась изощренным, созданным насильниками, оружием.
Но мертвые пусть покоятся с миром, а живым нужно жить…
Тифф ласково и бережно оживляла это смуглое фруктовое существо. Захватывающее занятие, ибо тело Гел оказалось воистину необыкновенно…
Фенке лежала, крепко зажмурившись, закинув руки и изо всех сил вцепившись в подушку под своей головой. На девушке-фенке оставались лишь кучерские перчатки. Ее тело казалось абсолютно человеческим, и одновременно, столь же очевидно дарковским. Возможно, именно безупречность сложения, обманчивая фарфоровая хрупкость длинных ног и легких рук, вот эта самая идеальность, которая попросту не могла быть настоящей, привлекала больше всего.
«Она — морок!» осознала Тифф, медленно лаская руки подруги. Но морок был живым, он часто дышал, он начал вздрагивать все сильнее… Ожившая напуганная статуэтка.
Тифф выскользнула из платья, легла на напряженно вытянутое тело. На миг стало смешно — перепуганная «статуэтка» была на голову выше ее самой. А ведь только что казалась такой маленькой.
— Не бойся, робкая девочка-лань. Сейчас я тебя поцелую и все. Мы сразу прекратим этот ужас…
— Не надо… прекращать… не ужас… — треугольное лицо расслабилось, стало еще красивее, губы немедленно потеряли остатки жесткости, приоткрылись… Поцелуи хранительницу сундуков уже явно не пугали…
«Вот старая я, опытная, циничная шмонда. Страшно неуклюжая, причем» — с печалью решила Тифф, любуясь телом под собой. Собственный, шелковый, отороченный кружевами корсаж казался слишком грубым, аляповатым, по сравнению с кожей фенке. Сейчас грудь девочке расцарапает…
Целовать готовые к этому темные губы Тиффани не собиралась. Только не сейчас… Сейчас иное…
Гелррурра ахнула…
Тиффани нежила восхитительное создание, мягко переходя от почти невинного к более рискованному, отступая, вновь начиная приступ… Вообще-то, это была очень приятная битва. Просто волшебная… Все такое знакомое и совершенно новое. Дело не только в оголенности — тело фенке оказалось полно загадок. О нет, оно не производило впечатление неразвитости… Невинное, очаровательное, трогательное…
Хорошее слово — трогательное. Готовое чтобы его трогали?
Гел ахала, потом, готовая уже ко многому, пролепетала «только не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй!». Тифф дала ей поцелуй в губы и ответ был достоин упоминания. Смелей, девочка, смелее… Но не будем спешить.
Новые загадки, новые точки наслаждения, скользила под ласкающими ладонями смуглая кожа, разливался, светился оранжевый жар плоти, вспыхивали яркие глаза. Девочка-драгоценность, сокровище речной воды и дремучего леса, городских улочек и домашних подвалов Волпи. О, главная тайна там отнюдь не в сундуках…
Воистину чудесны фенке — в любви их кожа неравномерно разогревается, напрягаясь в истоме возбуждения, мышцы в равной степени гонят жар и прохладу. Прижаться к такому телу так странно и чудесно…
Сидя верхом на выгибающемся теле, и едва удерживаясь, Тиффани Нээт разгадала главную тайну фенке — лесные дарки любятся всем телом. Вот только глупышка Гел этого не понимает. Черт возьми, да на такой пылкой девочке олово бочками можно плавить…
А потом Гел взорвалась, и это было незабываемым зрелищем…
Когда стихло низкое урчание бесконечно восторга, и окончили хлестать все вокруг плети тяжелых волос, Тифф взобралась обратно на кровать и вернула туда подушки. Дрожащая подружка пролепетала:
— Что это было?
— Пик удовольствия. Принято называть «оргазмом», я тебе рассказывала и даже весьма подробно, — Тифф обняла прямые, обманчиво слабые плечи, поцеловала в щеку.