Остаюсь дружественный вам вице-король Новой Гранады Мануэль де Гириор, Хосе Порталь де Уарте Эрдосаин-и-Гонсалес де Сепульведа.
Письмо было уже давно вскрыто и прочитано ректором духовной академии, а сейчас передано в руки декана факультета морской инквизиции, для ознакомления. В высшей степени интересного ознакомления.
И Андреас де Элисондо вспомнил свой разговор с ректором, происходивший полгода тому назад, упоминание о котором до сих пор будоражило каждый волосок на его теле. В кабинете находились, кроме ректора, ещё и декан инквизиции, Роберто Белларминни, что само по себе являлось очень неприятным фактом.
— Барон Андреас де Элисондо, вы знаете, по какому вопросу мы вас вызвали к себе?
— Догадываюсь, сеньор ректор.
— Несомненно, ваша интуиция вас не подводит, вы вызваны для объяснений. Как так получилось, что вашего, одного из не самых плохих студентов, смыло за борт, в ходе банального шторма? И, мало того, один из самых непредсказуемых и, в то же время, исключительно хитрых студентов, взялся его спасать, в результате чего оба пропали. Их судьба известна?
— Насколько я знаю, поисковая экспедиция не нашла ни их лодки, ни их самих, даже трупов не удалось найти.
— Да, исключительно мерзкая ситуация, вы не находите, сеньор Белларминни? — обратился ректор к своему коллеге.
— Нахожу. Я подбираю более мягкие слова, которыми можно было бы охарактеризовать руководство факультета морской инквизиции, и, думаю, наиболее подходящими по смыслу и самыми благозвучными по звучанию, оказались бы такие, как безвольность, халатность, слабая ответственность. Из чего можно сделать вывод, что общее положение дел на факультете трудно назвать хорошим.
Кровь резко бросилась в лицо де Элисондо, но он сдержался, потому что возразить ему на этот выпад было нечего, да и незачем.
— Да, вот видите, барон, как это выглядит со стороны, а ведь у вас было всего пятнадцать человек, и первая же практика показала такие существенные потери. Но, будем надеяться, что эти двое не пошли на корм рыбам. Всё же, как бы я плохо не относился к барону Гарсия, а он знает и любит море. К тому же, он оказался, вдобавок, и неплохим человеком. Не каждый бросится спасть своего коллегу или друга. Нам остаётся только ждать. И, кстати, личные вещи баронов вами сюда уже доставлены?
— Да, ваша светлость, — ответил инквизитор.
— И что же там, монсеньор Белларминни?
— О, что касается вещей барона Переса, то ничего удивительного. Верхнее платье, шпага, пара кинжалов и два пистоля, два самых обычных пистоля. А вот вещи барона Гарсия оказались гораздо более интересными. Верхнее платье, как и у Переса, абсолютно простое, без вшитых в него скрытых амулетов или чего-нибудь подобного. А вот шпага оказалась весьма необычной, известного и давно умершего мастера, который делал их только на заказ и в год производил, от силы, десять-двенадцать штук. Такая шпага стоит порядка тысячи реалов, а может быть, и больше.
Да, она абсолютно простая на вид, без излишеств и украшений, но клинок просто отличный! Прекрасно держит заточку, гибкий и упругий, таких сейчас делают очень мало и также, только на заказ. Откуда у безродного мальчишки такие деньги? И так ли он безроден? Та легкость, с которой он получил звание барона, говорит о многом. Впрочем, пойдём дальше.
А дальше у нас идут четыре превосходнейших пистоля, самой новейшей разработки, с магическими замками, работающими без осечки. Каждый выстрел гарантирован на сто процентов, и их стоимость весьма существенна. И это второй вопрос. Что скажете, уважаемый Андреас?
Декан факультета морской инквизиции, удивленный не меньше коллег, ответил.
— Если вы внимательно слушали историю барона Гарсия, то наверняка вспомнили бы, что он говорил о больших деньгах, которые получил после делёжки трофеев с пиратского корабля. Кроме того, по его словам, он купил шпагу в Неаполе, до этого у него была обычная сабля, которую он то ли продал, то ли поменял. К тому же, откуда вы знаете, может быть, эта шпага была ему вручена на аудиенции у вице-короля Неаполя и Сицилии?
— Да, это, можно сказать, спорный вопрос, но вы, в целом, меня убедили. Пусть будет так, а не как-нибудь иначе. Но мы переходим к следующим вещам. О небольшой сумме, в пятьсот реалов, я упоминать не буду, так как мы уже решили, что это трофейные деньги, а вот его астролябия, это весьма интересный артефакт. Проведённые над ней исследования показали, что она является одним из самых сильных в мире навигационных артефактов и обладание ею, любой навигатор, из числа самых благородных и богатых, по праву может считать для себя исключительно ценным. Откуда она у мальчишки?
— Я не могу точно утверждать, но эта астролябия была у барона Гарсия с того момента, как он поступил в академию, а значит, он смог её сохранить ещё по пути к нам. Его отца называли Навигатором, он был славным и известным моряком, и погиб в море. Возможно, ему удалось каким-то образом её сберечь и это их семейная реликвия.
— Возможно, не буду спорить. Остались ещё несколько вопросов к этому барону, но их лучше задать лично, если он вернется, конечно, живым из той морской дыры, в которую попал.
— Я думаю, что он погиб.
— А я думаю, что нет. Наша коллега, Мариз де Брийон, любезно согласилась создать поисковый артефакт, пользуясь личными вещами обоих баронов, и с уверенностью утверждает, что они оба живы, по крайней мере, вчера ещё были живы. А потому, нам остаётся только ждать и надеяться. Как бы к ним не относились, но мы в ответе за каждого, кто учится в этих стенах, иначе, зачем мы тогда нужны?
— Ну, что же, думаю, все вопросы мы выяснили. Я вас больше не задерживаю, Андреас, — проговорил ректор и Андреас де Элисондо, тяжело поднявшись, вышел из кабинета.
Эти воспоминания пронеслись ураганом в голове декана факультета морской инквизиции, и он снова перевел взгляд на зажатый в руке пергамент с гербовой печатью. После получения этой бумаги, следующий разговор происходил снова в том же кабинете, но теперь здесь присутствовали деканы всех факультетов, примостившись, кто где, в огромном кабинете ректора духовной академии.
— Ну, вот мы с вами снова встретились, Андреас, и мне приходится вызывать вас из Кадиса уже второй раз за этот год, — проговорил ректор, с саркастической улыбкой глядя на декана. — Но, на этот раз повод гораздо более радостный, чем тот, ради которого мы собирались ранее. Ваши пропавшие студенты нашлись, и не просто нашлись, а ещё и принесли славу академии, не покривлю душой, при этом, ей совершенно незаслуженную.
Вы помните наш с вами разговор, коллега.
— Как будто бы это было вчера! — отозвался Андреас.
— Превосходно, я передам вам это письмо, после того, как мы обсудим его, и вы, от лица всей нашей академии, и по их прибытии, наградите обоих баронов. Со всей торжественностью, и как вам будет угодно, ведь ваш факультет отделяется от нашей академии, и этот выпуск, скорее всего, будет последним. Да и учатся ваши студенты всего четыре года, из которых один является практикой, в отличие от студиозов всех остальных факультетов.
Вы будете подчинены Морской Коллегии напрямую, и она будет вплотную работать с вами. Тем не менее, в знак признания безусловных заслуг перед Испанией и её королём, мы выделяем из нашего фонда двести реалов. Разделите их между награждёнными поровну, или как считаете нужным, мы отдаём это на ваше усмотрение. Встретьте ваших студентов по их прибытии, и препроводите, вместе со всеми, для сдачи экзаменов в Толедо, не позднее десятого июня сего года.
— Слушаюсь! — склонив голову в лёгком поклоне, ответил де Элисондо.
В комнате повисла звенящая напряжением тишина. Обе женщины — декана, с застывшей маской безразличия и вежливости на лице, внимательно смотрели на Андреаса, никоим образом не высказывая ни ненависти, ни сочувствия. Белларминни насмешливо улыбался, а на лице ректора застыло выражение лёгкого сарказма.
— Ну, вот, вроде бы и всё. Передайте баронам, при встрече, что их оружие находится у нас. Я вас больше не задерживаю. Деньги вы получите у казначея, жду вас с нетерпением, с вашими воспитанниками.
На этом разговор был окончен, и декан факультета морской инквизиции, в ярости закусывая ус, получил двести реалов у казначея, больше походивших на подачку. После чего он вышел с территории академии, вне себя от злости, с силой захлопнув за собою калитку, и лишь пыль, поднятая копытами его коня, плотной стеной накрыла улицу, прилегающую к академии.
Отложив письмо, декан размышлял, чем можно наградить этих отчаянных и живучих баронов. Настоящие морские псы, нет, не псы — волки! Он сам был не богат. Его жалованья хватало только на то, чтобы содержать семью и небольшое поместье. А потому, от себя он мог бы добавить ещё сотню, но это, всё равно, были крохи.
И, тем не менее, нужно было как-то наградить обоих, и он предложил сброситься на награду всем студентам. Откликнулись все, отдав, кто сколько смог. На эти деньги были куплены два серебряных кольца, изображающих собаку, с факелом в зубах, на фоне парусника.
Но деньги собирались не на стоимость колец, а на оплату работы сильного мастера артефакторики, чтобы он сделал из обычных предметов магические артефакты. В частности, предсказывающие шторм в море, раз оба так некстати попали в бурю, из-за чего и начались их приключения. К моменту прибытия баронов, кольца успели сделать, и факультет к встрече непутёвых студентов был полностью готов.
Сойдя на берег, мы с Алонсо направились в сторону навигационной школы, но, не успев выйти с территории порта, были захвачены врасплох группой встречающих.
— О! Бароны! Где вы были? Пиратов ловили? А чего нас не позвали? Или вы нежить, и поэтому вам всё нипочём? А страшно было биться с пиратами? А русалки там были? А у них, есть…? А они…? А, правда, что…?
Град множества вопросов, как пулемётный выстрел, пробил нам мозги навылет, заставив оторопеть. Первым не выдержал барон, но, вместо того, чтобы послать всех, он неожиданно сказал. — А пошли пить в кабак?