. Да, после того, как ты крикнул — я сразу и вспомнил тебя.
Третий. Разве тогда, ночью — или вообще в те годы — я кричал тебе, что твоя жизнь — кончена?
Первый. Ну нет, тогда-то ты не кричал мне, что моя жизнь кончена. Ты тогда кричал что-нибудь другое. Не про то, что жизнь кончена… да мало ли, о чём ты мог когда кричать?
Третий. Однако я и раньше что-то кричал — полчаса назад, десять, пятнадцать минут назад! Пусть не про то, что жизнь кончена, но — кричал ведь! Я и сейчас кричу!
Первый. Понимаешь… сочетание созвучий, интонаций… голосовая атака… сцепка слов… дыхание… мимические формулы… крик, как таковой… ударения, ритм, цезура… нет, нет, не в этом дело… (Погружается в размышления.)
Пауза.
Третий(нетерпеливо). А скажи… вот тогда, в юности, ночью, на берегу залива… что же я кричал? Про то, что жизнь — кончена, я не кричал, но что же я кричал? Это был крик радости — или крик боли? Отчаяние? Гнев?
Первый. Ты — кричал… о чём-нибудь…. Ты вообще кричал. Не про то, что жизнь кончена, а просто что-то кричал время от времени. Как любой человек. И я кричал, разумеется. Крик, прорыв сквозь время, магия. А ведь магия — необъяснима до конца, не так ли?
Третий. Я, собственно…
Первый. Наше общение было лёгким, непринужденным, игровым, эксцентричным. Ты любил иронию. Разные гротескные формы поведения. Не чуждался концептуальных акций.
Третий. А ты?
Первый. Ну и я. Много было тогда всего.
Третий. Так давно всё это было… Просто не верится! Чем мы жили тогда, что делали?
Первый. Всякое бывало.
Третий. Что-то я вспоминаю такое…
Первый. Тогда.
Третий. Тогда!
Пауза. Слышно шуршание метлы.
Первый. Тогда. Мир был прост, понятен и ласков. Естественен. В любых своих проявлениях. Даже зло — зло! Само зло! — казалось таким плоским, что ли, однозначным…
Третий. А добро?
Первый. Где-то мы учились.
Третий. Тогда!
Первый. Музыка.
Третий. Музыка!
Первый. Музыка, музыка… Все наши интересы — так или иначе — вертелись вокруг музыки. Мы сами играли. Помнишь?
Третий. Я… играл на клавишных… А ты — на гитаре. Да?
Первый. Нет, на басу. Красный чешский бас. Я очень гордился этим инструментом. По тем временам он стоил совсем недёшево.
Третий. На басу…
Первый. На басу. Красный чешский бас. У тебя были длинные волосы.
Третий. И борода?
Первый. И борода. Ты ходил в синих вельветовых джинсах. С толстым рубцом. Фирменные вельветовые джинсы.
Третий. Тогда, в то лето?
Первый. Именно тогда. Ты любил чеснок.
Третий. Чеснок…
Первый. От тебя часто пахло чесноком. А помнишь, как мы познакомились?
Третий. Это было…
Первый. На каком-то сейшене. Ты дал мне послушать пластинку Джона Майла, там, где он играет на бубне карандашом. А я тебе дал «Blind Faith».
Третий. Несостоявшаяся супергруппа!
Первый. Клэптон и прочие.
Третий. Кто там ещё играл с ним? Бейкер, Винвуд…
Первый. Тебе, по-моему, нравились блюзы. А я предпочитал Харрисона. И Сантану.
Третий. Сантану я тоже любил! Блэк Мэджик Вумен!
Первый. Эвил Вэй.
Третий. Бэнд Он Зе Ран!
Первый. Крутой муг в самом начале.
Третий. Сладкий Поль!
Первый. М-да.
Пауза. Шуршание метлы.
Третий (покосился в ту сторону откуда доносится шуршание). Чем же мы ещё тогда занимались?
Первый. Слушали музыку, менялись дисками. Торчали на сейшенах и на банке.
Третий. Сопалс!
Первый. Ходили в Сайгон.
Третий. А ещё, ещё?
Первый. И ещё.
Третий. Выпивка?
Первый. Нет, не увлекались. Одной бутылки сушняка хватало на десятерых. Это всё пришло несколько позже. Как и многое другое.
Третий. Слушай! У тебя ведь в то лето была такая смешная девчонка! Она все время ходила в пончо.
Первый. Блонди?
Третий. Точно!
Первый. Да, забавно — но без грязи. (Пауза.) Потом она ушла к тебе.
Третий. Разве?
Первый. Из-за этого, собственно, мы и расстались с тобой.
Третий. Вот как? А ты что — так любил её?
Первый. У неё была родинка на левой груди.
Третий. Она говорила о боге и не любила предохраняться.
Первый. Некоторое время спустя тебя уже видели с другой. Такая высокая, гибкая…
Третий. И курчавая! Все называли её Анжела Дэвис. Представляешь, с ней можно делать что угодно, где угодно и сколько угодно, но ночевать она обязательно должна была дома. Мама, видишь ли, будет беспокоиться! Дура!
Первый(с негодованием). Бред!
Пауза. Шуршание метлы.
Третий(покосился в сторону, откуда слышно шуршание). Кто же ещё был тогда в нашей компании?
Первый. Ну… музыканты всякие. Художники. Поэты.
Третий. Ага.
Первый. Довольно часто собирались вместе.
Третий. Да, у братьев.
Первый. У братьев?
Третий. Забыл, что ли? Огромная квартира в центре.
Первый(раздражённо). Да, я — забыл! Представь себе! А зато ты — помнишь! Ты вообще всё помнишь!
Третий. Нет, но… всё-таки что-то вспоминается… Я…
Первый(мягче). Ладно. У братьев — так у братьев. В самом деле, были какие-то братья… Или — сёстры…
Третий. Сёстры Лозовские! Они… нет, вот тут я что-то запамятовал… Братья — были! Два брата, оба музыканты. Они потом сели в кабак. Именно у них дома, на очередной вечеринке, я познакомился с очень красивой, совершенно необычной девушкой. Она приехала из Челябинска.
Первый(непродолжительное раздумье). Маленькая художница.
Третий. Татарка.
Первый. Да, татарка. Да. Мы потом как-то рванули с ней в Крым.
Третий. У крымских татар общие корни с испанцами.
Первый. В Крым, в Рыбачье. Питались фруктами до полного одурения, купались голыми по ночам. Любили в песке.
Третий. Рисовала она неплохо.
Первый. Любили в песке. Песок на губах.
Третий. Я встречался с ней некоторое время.
Первый. Песок на губах. Интересно, что стало с ней потом?
Третий. Мы трахались в крапиве.
Первый. Вышла, небось, замуж за какого-нибудь олуха.
Третий. Молодая крапива, как она жжёт! (Растерянно.) Или не жжёт?
Пауза.
Первый. Ты — встречался! Да она бы тебе никогда не дала!
Третий. Нет, я помню!
Первый. Никогда бы она тебе не дала — с твоей вечной чесночной отрыжкой!
Третий(упрямо). Да, мы с ней… Я помню! Помню!
Первый. Что ты там помнишь? Что ты вообще можешь помнить?
Третий. Я многое припоминаю! Пусть ещё не всё… В то лето ещё приехал Том!
Первый. Том?
Третий. Том!
Первый. Тойво! Подвыпивший долговязый финн!
Третий. Том, американец! (Быстро.) Он неплохо играл на флейте — ему приходилось джемовать с кем-то из дилановского окружения — он рассказывал, как однажды всю ночь стоял за билетами на концерт для Бангладеш.
Первый. Бангла! Амангла! Всё ты путаешь! Том был голландец — учился в аспирантуре — жил в «шестёрке» — приехал с женой — они исповедывали свободную любовь — боролись за права лесбиянок — как-то мы сидели на Лиговке — Том трепался о Фрише или о Беккете — а в углу, на широком диване, его супруга…
Третий. Джейн? Она была моложе его лет на пять?
Первый. Джейн? Впрочем, тебе виднее. Ты ведь — как и многие — пользовался её благосклонностью.
Третий. Разве? Но Джейн… Нет, не Голландия! Я вообще не помню никаких голландцев. Может быть, не тогда, а потом…
Первый. Тогда! Летом! С шести до семи мы торчали в Сайгоне, накачивались кофе, потом шли в Замок — или в Пале-Рояль. Часто ездили на остров Сент-Джорджа, жили там какое-то время в палатке.
Третий. Я… тоже жил в палатке?
Первый. Конечно.
Третий. Я жил… но не на Острове. Где-то в другом месте… Разве Том — голландское имя!
Пауза.
Первый. Том был из Голландии. Тут и спорить не о чем.
Третий. Нет, из Штатов.
Первый. Нет, из Голландии. Из Роттердама. Знаешь, я, похоже ошибся. Я — не знаю тебя. Извини.
Третий(в ужасе). Как ошибся?
Первый. Ты — это не ты.
Третий. Нет, это я! Я! Ты! Я!
Первый. Я — это я, а вот ты — не ты. Не тот ты. Другой.
Третий. Я! Ты! Я! Ты! Ты и я! Я и ты!
Первый. Другой, другой… похожий на тебя, но не более. Не тот. Ничего не попишешь, столько воды. Жаль. Всё начиналось не так уж плохо. Что ж. Бывает. С каждым может. А уж в моем-то.
Третий. Я! Я — это… Не ошибка, нет! Пляж! Кусты! Залив ночной! Комары!
Первый. Комары. Комары ничего не доказывают. Где их нет?
Третий. Унга! Чешский бас! Вельвет! Чеснок!
Первый. Да, я купался ночью в заливе. Только не с тобой.
Третий. Только со мной! Родинка на левой груди! Борода!
Первый(колебание). Борода…
Третий(очень громко). Твоя жизнь кончена! Кончена! Кончена!
Первый. О! (Пауза.) Это — ты… Какое-то затмение нашло… Ещё бы. Столько воды.
Третий(обессилено). Ты — вспомнил… ты — вспомнил…
Первый(бодро). Я — всё помню! только вот… почему же я решил, что ты — не ты?