Организм разумен, но он не видит разницы между реальностью и мыслями о ней. Он реагирует на мысль так же, как на реальность, не понимая, что это лишь вымысел.
Мысли становятся чувствами, а затем убеждениями
Вспомните свое любимое блюдо, его запах и вкус, подумайте, как вам хотелось бы его съесть прямо сейчас. От этих мыслей разыграется аппетит: даже если вы только что поели и не голодны, вам захочется откусить хоть кусочек. Попробуйте то же самое с сексуальными фантазиями. Если долго думать о сексе, тело отзовется, как бы говоря: «Да, было бы неплохо!» — и вы почувствуете возбуждение.
Мозг и тело тесно связаны, они беспрестанно ведут биохимические переговоры посредством передачи нейропептидов, нейромедиаторов и гормонов. Это интересные процессы, но непосредственно к нашей теме они не относятся, поэтому достаточно сказать, что с появлением мысли мозг посылает химический сигнал, а организм дает отклик в виде чувства голода или возбуждения{1}. Проще говоря, мысли преобразуются в чувства. При достаточном количестве сочетаний мыслей и чувств создается убеждение, или — в нашем случае — нарратив. В таком контексте случайные, «одноразовые» мысли о партнере уже не кажутся незначительными. Больше не получится списывать их со счетов. Неважных мыслей не бывает, любая из них запускает в организме химическую реакцию, которая влияет на восприятие окружающего мира и других людей.
Например, бывало ли, что вы раздражались на партнера, злились или обижались, уже не помня почему? А с его стороны не замечали ничего подобного?
Предположим, друг или коллега сказал или сделал что-нибудь обидное. Вы растерялись и ничего не ответили, но остаток дня думали об этом. Мысли превращаются в чувства, которые порождают новые мысли — так создается нарратив: «Как он посмел?», «Да что он о себе возомнил?». Вы жалуетесь приятелю: «Представляешь, какая наглость?» Мозг посылает телу химические сигналы обиды, и тело подтверждает эти ощущения. Потом вы просыпаетесь среди ночи с мыслями о произошедшем и с утра, стоя под душем, продолжаете думать об этом. Чувства к человеку уже изменились в худшую сторону, и это повлияет на вашу манеру общения с ним, хотя на деле ничего не произошло. Вы все придумали, но чувства стали реальными благодаря мысленной проработке. Из всех млекопитающих у нас лучше всего развита префронтальная кора мозга, поэтому мы способны воображать еще не случившиеся события так, будто они уже произошли.
Мысленную проработку давно и успешно практикуют спортсмены и актеры. Представляя свое выступление, они повышают вероятность определенной реакции в будущем — как на ментальном, так и на физическом уровнях. По данным исследований, мозг учится реакциям даже в отсутствие реальных стимулов. По большей части телу и разуму все равно, происходит нечто в действительности или в воображении. На снимках мозга видно, что, когда мы совершаем одни и те же действия мысленно и на самом деле, активируются одни и те же участки{2}. Это хорошие новости для тех, кто хочет добиться успехов в спорте, на сцене, удачно провести презентацию или построить прочные отношения. Теперь у нас есть еще одна причина осознать нарратив. В режиме автопилота у нас сами собой возникают мысли, которые воплощаются в чувствах и формируют нарратив. По сути, мы воображаем, как разлюбим человека. Мы выставляем партнера злодеем, а мозг и тело продуцируют соответствующие чувства.
С таким нарративом мы прорабатываем негативную реакцию на партнера.
Сознательно выбирая любовь и сострадание и меняя под эту цель нарратив, а также напоминая себе о необходимости заботиться о партнере, мы используем преимущества закона Хебба. Как вы помните, это нейробиологическая теория, в которой утверждается, что нейроны, которые активизируются одновременно, сохраняют взаимосвязь. Так формируются новые привычки, благоприятные для отношений. Практикуя позитивные нарративы, можно перепрограммировать мозг на любовь.
Подгонка нарратива
Я был, образно выражаясь, едва оперившимся психологом и собирался вылететь из гнезда. К прощальному торжеству в интернатуре коллеги написали мне на пергаменте письма о том, как я повлиял на них в личностном и профессиональном плане. Письма зачитывали вслух, все нашли для меня добрые слова и похвалы. Некоторые сказали, что восхищаются моей храбростью и самоотдачей. Одна женщина сказала, что, с ее точки зрения, я — идеал мужа и отца. Другая выразила надежду, что оба ее сына в будущем будут похожи на меня. После прочтения письма складывали в специальный хромированный контейнер размером с кофейную чашку с деревянной крышкой. Металл символизировал блестящие способности и твердость характера, а дерево — теплоту. Коллеги сказали, что этот контейнер — зримое воплощение меня и моих заслуг.
Я был совершенно ошеломлен.
Все два с половиной года интернатуры я ждал, что меня уволят, осознав, как во мне ошиблись. Работа с клиентами шла неплохо, но я вырезал ее из нарратива.
Под влиянием страха и слабости я напридумывал про себя такое, что и не чаял быть принятым в профессиональной среде. Мать родила меня в пятнадцать лет, мы жили за чертой бедности, и я всегда считал себя ребенком из неблагополучной семьи. Интернатура в престижном частном госпитале на Мэдисон-авеню не вписывалась в мой нарратив. Здесь все было как в кино, и мои Защитники не собирались принимать это за чистую монету. Я отгородился нарративом, как щитом, и хотя он помог мне избежать многих переживаний, я упустил немало возможностей завести настоящие, глубокие отношения. Я не верил в то, что я здесь, среди этих людей, что все это происходит со мной. Реальность как бы проходила мимо меня.
В книге «Искусство покоя»[11] Пико Айер исчерпывающе точно описывает взаимозависимость мыслей (нарратива) и реальности: «Столько событий происходит у нас в голове — в воспоминаниях, воображении, размышлениях и толкованиях, — что мне кажется, будто жизнь изменится, если посмотреть на вещи иначе»{3}.
Мы неспособны редактировать внутренние монологи, они формируются подсознательно. В нарративной терапии есть понятие подгонки нарратива. Оно означает, что человек замечает и принимает к сведению только информацию, подтверждающую его историю, а на остальное не обращает внимания. За два с лишним года интернатуры я подогнал под нарратив и пропустил многое из своего опыта и отношений с коллегами. Соответственно, менялись и мои чувства к людям. Я не замечал их доброты и поддержки и старался быть с ними начеку.
Судя по моему опыту, люди так же ведут себя в паре. Используя информацию, взятую из памяти, а также свои фантазии, домыслы и неверные интерпретации, мы создаем о партнере нарратив и видим его то рыцарем в сияющих доспехах, то отъявленным злодеем, то сексуальным и соблазнительным, то унылым и занудным.
Учтите это и больше не относитесь к мыслям о партнере безответственно, не надейтесь, что это безобидные фантазии, которые потом забудутся. Нарратив влияет на все аспекты отношений, в том числе и на физический. Сексуальное влечение зарождается в уме, но его наличие или отсутствие, как вы увидите, лишь часть нарратива.
Влияние нарратива на сексуальную жизнь
— Ты спрашиваешь, занимаюсь ли я сексом с беременной женой? Если ты об этом, то да. Да, я занимаюсь сексом с беременной женой. И если хочешь знать, стараюсь делать это почаще.
Я не смог скрыть, что вопрос друга вызвал во мне раздражение, и он в ответ промямлил:
— Ну да, я имел в виду, каково это. Как ты это делаешь?
— Как все, блин, взрослые мужики, — ответил я.
Наверное, мне не следовало грубить. Друг не знал, что делать, если его подруга забеременеет. Вопрос был естественным, хотя и неуклюже сформулированным. Эшли тогда была на восьмом месяце беременности. Честно говоря, меня тоже беспокоили эти вопросы: какие будут ощущения? Нормально ли это? Я совсем не хотел, чтобы жена подумала, что я ее не хочу, особенно в такой сложный период. Но сомнения были. Я слышал, что мужчины испытывают отвращение при виде беременной женщины, после чего отношения необратимо портятся. У Опры даже было шоу на эту тему. Позже мне пришлось помогать женщинам, чьи мужчины так с ними поступили, избавляться от гнева и страданий. Я боялся, что это случится со мной. В конце концов, я сам сказал, что так делают все, блин, взрослые мужики.
Стать «взрослым, блин, мужиком» означало осознанно ощутить любовь и создать нарратив на основе сочувствия и понимания. Тело Эшли менялось в соответствии с задачей выносить ребенка, становилось крупнее, как и положено. Ничего отвратительного в этом я не видел. Это было прекрасно, чудесно и — да-да! — сексуально. В начале беременности я подарил ей мальчишеские трусики с пистолетиками. Потом мы шутили, что к родам они растянулись до размеров мушкетов. В это время Эшли была похожа на богиню, и я это заметил благодаря тому, что победил демонов эгоизма и глупости. Я ничего не пропустил — в основном потому, что сознательно создавал соответствующий нарратив.
Секс имеет огромное значение для большинства пар. Если с ним полный порядок, то успех отношений на четверть зависит от него. Если секса нет или партнеры не получают удовлетворения, он захватывает три четверти ментального и эмоционального пространства. Сексуальный нарратив имеет большой вес. Отсутствие у Тани сексуального интереса к мужу было обусловлено ее нарративом. Как только Джефф упал в ее глазах, секс начал сходить на нет. Как психолог я считаю, что роль нарратива в спальне сильно недооценивают. Внутренний монолог заметно влияет на влечение. В давно сложившейся паре трудно поддерживать сексуальный интерес, когда лимеренция закончилась. Если партнеры часто ссорятся и холодно общаются друг с другом, любовь и влечение исчезают. Нарратив меняется с «хочу с тобой покувыркаться» на «оставь меня в покое». Недостатки внешности кажутся преувеличенными, и мы ищем минусы, не обращая внимания на плюсы. Мы начинаем сравнивать партнеров со знакомыми или со знаменитостями, отчего нарратив становится еще более негативным.
Мы не только снимаем розовые очки — у нас еще и появляется привычка, которая тоже влияет на нарратив. Поначалу хочется ближе узнать друг друга, привычное дает ощущение безопасности и интимности. Психотерапевт Эстер Перель в книге «Размножение в неволе»[12] пишет: «Возлюбленный хочет знать о вас все», любовь растет по мере многократного повторения и узнавания. Но это же и притупляет эротизм: желание «сильнее, пока присутствуют тайна, новизна, неожиданность»{4}. Привычка в паре — тонкий лед. Если мы будем лениться, рассказывая свои истории, и если позволим нашим внутренним монологам соскользнуть в обыденность, мы рискуем потушить сексуальное пламя. Желанию не останется места в ситуации, когда ваш нарратив гласит: «Плавали, знаем».
Если страсть утихла в силу привычки, нужно внушить себе, что партнер полон загадок. Вызывайте в себе желание внутренними монологами и фантазиями, от которых захочется физической близости. Исследования доказали, что положительный сексуальный нарратив и фантазии идут на пользу не только сексуальным отношениям, но и совместной жизни в целом. В ходе четырех независимых исследований подтвердилось, что фантазии о партнере пробуждают желание и повышают интерес к любому совместному времяпрепровождению{5}. Главный вывод исследований заключается в том, что фантазии не обязательно должны приходить сами. Даже искусственно созданные фантазии, или эротические нарративы, обладают аналогичным эффектом.
Это доказывает, что мысли превращаются в чувства и влияют на то, какими мы видим наших партнеров в постели.
Стоит отметить, что человеческая сексуальность — сложная и многогранная тема. Я ни в коем случае не утверждаю, что любые сексуальные проблемы решаются сексуальными фантазиями. Человечество создало разнообразные чудо-средства вроде «Виагры», но таблетку для влечения еще не изобрели. Так что осознанный, здоровый нарратив — это не старая песня на новый лад. Мы не только хотим представить партнера объектом желания, но и настраиваем самих себя на определенную волну. Секс часто осложняется семейными, культурными и поколенческими нормами, которые влияют на нашу интимную жизнь. Пары, которые осознанно и совместно работают над своими нарративами, получают возможность проявить доброту, сострадание, эмпатию и почитание в сфере, которая иногда до сих пор считается чем-то постыдным. Это формирует доверие, которое служит основой для глубокой и искренней близости на всех уровнях.
Джефф и Таня
Обычно я провожу по несколько пятидесятиминутных консультаций в день. В десятиминутный перерыв между сеансами я успеваю сходить в туалет, приготовить кофе, прочитать и отправить пару сообщений и записать клиента на прием. Нередко в это время я слышу разговор пары, сидящей в приемной. Но в тот день было тихо. Я подумал, что Джефф и Таня опоздали на свою, кажется, пятую по счету консультацию. На предыдущих встречах мы разбирали их истории, говорили об осознанности и субличностях. Я предположил, что эта пара решила отказаться от моих услуг. Они уже не ругались, но на смену бьющим через край эмоциям пришла холодность, и это было видно невооруженным глазом. Открыв дверь и увидев их, я удивился — оказывается, они пришли вовремя.
В кабинет Джефф и Таня вошли молча и после формального приветствия не проронили ни слова еще четыре минуты. Встречаясь друг с другом глазами, они тут же отводили взгляд — как будто с неприязнью. Казалось, никто из них не решится нарушить тишину.
Такие долгие паузы напоминают мне, как герой Саши Барона Коэна Борат внедрился в Клуб республиканцев округа Пима и устроил минуту молчания в память о погибших в ходе вымышленной «резни в Тишнике». Минута растянулась на целых десять, а по ощущениям на несколько часов, и члены клуба явно чувствовали себя не в своей тарелке. Паузы в кабинете психолога кажутся такими же долгими и неудобными, только никто не смеется. Даже опытные специалисты с трудом их преодолевают. Мне кажется, у каждого человека есть врожденная потребность заполнять такую пустоту. Во время обучения в Helix на ежемесячных групповых тренингах мы учились спокойно переносить тишину. Во время двухчасовых сессий паузы растягивались порой до часа — никто не решался высказаться первым. Чем длиннее пауза, тем сложнее ее прервать. Тогда я и привык к молчанию и научился различать разные его виды. Поначалу причиной может быть стеснительность, но чаще под покровом тишины вызревает нечто большее: мысль, чувство или переживание, которые могут вылиться в ожесточенный спор. Судя по моему опыту, между Джеффом и Таней повисло молчание именно такого рода. Никто из них не хотел говорить, зная, во что это выльется.
В конце концов Джефф спросил:
— Ты хочешь начать?
— Нет, давай ты, — ответила Таня.
Расстроенный, Джефф поежился в кресле, глубоко вздохнул и произнес:
— Ну, мне кажется, на этой неделе стало получше?
Он повернулся к Тане, как бы ожидая подтверждения своим словам.
— Да, лучше. Мы мало ссорились. Собственно, вообще не ссорились, — наконец решилась высказаться Таня.
— Правда, чтобы поссориться, нам надо было хотя бы разговаривать друг с другом, — добавил Джефф. — Она вообще не хочет иметь со мной дела. Единственное, на что, по ее мнению, я гожусь, — это приносить деньги и делать мелкий ремонт по дому. Ах да, еще давать ей ребенка, когда она захочет.
— Правда, Джефф? Да что ты говоришь! Ты действительно так думаешь? — разозлилась Таня.
— Ну а что мне еще думать? — возразил ее супруг.
Оба снова умолкли.
Таня набрала в легкие побольше воздуха и сказала, тщательно подбирая слова:
— Тебя, Джефф, как будто нет. Я знаю, ты думаешь, что делал все, что надо, но нет, не все. Если ты не на работе, то в телефоне. К тому же ты перестал со мной разговаривать. Ты кое про что забыл — про меня! Эмоционально тебя как будто нет. Ты думаешь, это ты меня потерял, но это я тебя потеряла. Ты не хочешь быть со мной. Признайся. Я не говорю, что ты не любишь детей, но я не верю, что ты хочешь с нами жить. Это очевидно.
— Да? Тогда зачем бы я сюда пришел? Зачем искал психолога? Почему я делаю все, чтобы сохранить семью?
— Я не знаю. Я об этом думала. Может, из-за денег — развод же дорого стоит? Может, не хочешь считаться разведенным? Или просто ждешь от психолога разрешения уйти — не знаю. Может, ты хочешь быть хорошим парнем, который старался.
— Ты обо мне такого мнения? — покачал головой Джефф. — Я сюда пришел потому, что люблю тебя и детей. Потому что ты не безразлична мне так, как я тебе. Думаешь, я тебя бросаю? Это ты меня бросаешь. Родился ребенок, и все, занавес — брак окончен.
Таня повернулась ко мне с саркастической ухмылкой:
— Как видите, с последней консультации мало что изменилось.
— Честно говоря, я пока и не ждал перемен, — ответил я. — Вы все еще разговариваете друг с другом на автомате, совершенно не задумываясь о том, что вы говорите. Насколько я вижу, в разговоре на передний план выходят ваши Защитники. Самую большую роль в этом играют ваши нарративы. Если их не менять, то и чувства не изменятся. Если вы сохраните нынешний нарратив про Джеффа и ваш брак, он навсегда останется для вас равнодушным и непонимающим мужем. И вас, Джефф, это тоже касается. Вы придерживаетесь мнения о том, что Таня к вам охладела, что вы ей больше не нужны. Что она получила от вас все, что хотела, и до свидания. Вот что меня беспокоит, — продолжил я. — Сейчас ваши нарративы лишь отчасти соответствуют действительности, в них есть и правда и неправда. Вам надо решить, хотите ли вы разойтись из-за этой полуправды. Вы выбираете финал истории и под него создаете нарратив. Смотрите, у вас есть спорные вопросы и накопившиеся обиды. Но я полагаю, у вас есть выбор, и вы должны сделать его сознательно.
Моя жена говорит, что, когда прекращается общение, отношения угасают. Общение заканчивается там, где начинается нарратив. Мы перестаем интересоваться реальными переживаниями партнера и довольствуемся лишь догадками.
У Джеффа с Таней хватало проблем: озлобленность, раздражение, отсутствие доверия, общения и секса. В контексте Пяти практик я видел с их стороны неспособность осознать части своих личностей и собственные нарративы. Оба обвиняли друг друга в злонамеренном равнодушии к браку. Джефф зациклился на том, что Таня нуждалась не в нем, а в его деньгах. Таня придумала, что Джеффу не нужна семья и что он не уходит лишь из жадности или нежелания иметь статус разведенного.
История этой пары — идеальный пример последствий негативного нарратива. Из чувства самосохранения оба воспринимали только то, что соответствовало их нарративу, игнорируя все, что могло бы его изменить. Изо дня в день они репетировали свое расставание.
Я не ставил себе задачу сохранить их брак любой ценой. Спасать брак ради самого брака бессмысленно, недальновидно, да и бесполезно. Меня часто спрашивают, сколько пар остались вместе благодаря мне, хотят услышать конкретную цифру. К удивлению спрашивающих, я отвечаю: «Понятия не имею. Это не входит в мои обязанности». Одни люди через несколько лет после консультаций пишут: «Спасибо, что помогли закончить отношения. Я наконец-то счастлив», а другие благодарят за спасение брака. Я ставлю на первое место не семейное положение, а счастье, и, если людям лучше врозь, чем вместе, я ни за что не буду склонять их к сохранению отношений. Я помогаю людям собрать сведения о себе, о партнере и об отношениях. С той же целью я писал эту книгу и консультировал Джеффа и Таню. Им не хватало информации для принятия взвешенного решения.
Остался вопрос, как двум обиженным и обозленным людям сложить оружие на время, достаточное для того, чтобы увидеть, как мысли становятся чувствами, а затем нарративами, от которых зависит их отношение друг к другу.