тия в группе; (3) слишком жестоки или агрессивны для того, чтобы ведущий группы мог легко их контролировать, или для того, чтобы научиться при помощи группы кооперироваться друг с другом.
Если людей ошибочно допустили к участию в группе и только потом открывается, что они слишком агрессивны, требуют слишком много внимания к своей персоне и/или серьезно нарушают хорошо организованный групповой процесс, который обычно является частью РЭПТ, им сперва показывают, как можно быть более эффективным членом группы (ради самих себя и других участников). Если это не помогает, им говорят, что на настоящий момент их просят покинуть группу и продолжить индивидуальную терапию, покатых терапевт не увидит, что им можно вернуться в группу. За те почти 40 лет, которые я (А. Э.) занимался групповой терапией, число тех, кого специально просили оставить группу и возвратиться к индивидуальной терапии, не превысило 15 человек.
СОСТАВ группы И ОБСТАНОВКА В НЕЙ
Предпочтительно, чтобы РЭПТ-группа состояла из 8—10 человек самых разных диагностических категорий. Желательно, чтобы в каждой группе было приблизительно равное число мужчин и женщин. Члены группы — взрослые всех возрастов, от 18 до 60 лет, в большинстве своем от 25 до 45. Подростковые группы состоят из детей 13–17 лет, также с равным числом девочек и мальчиков. Многие из членов группы будут иметь в диагнозе сильный невроз, некоторые — личностные расстройства, и совсем немногие — психозы. У меня (А. Э.) в клинике Института рационально-эмоциональной поведенческой терапии в Нью-Йорке проходит индивидуальную терапию большое число клиентов, и очень многим из них после 5—15 индивидуальных сеансов я предлагаю присоединиться к группе и закончить терапию, оставаясь в группе от 6 месяцев до года. У них появляется время на то, чтобы поработать над своими эмоциональными проблемами и поучаствовать в групповом процессе.
Присоединившись к группе, клиент может продолжать параллельно посещать индивидуальную терапию, регулярно или нерегулярно. Большинство участников группы выбирают нерегулярные индивидуальные сеансы, поэтому они изучают принципы и практику РЭПТ в ходе своей работы в группе. Застенчивым клиентам или клиентам с межличностными проблемами особенно рекомендуется поучаствовать в группе, потому что часто эффективнее для них оказывается работа с такими же, как они, членами группы, чем с индивидуальным терапевтом (который может быть для них человеком особого рода и поэтому не восприниматься как люди, с которыми они связаны в реальной жизни).
Первоначально число участников РЭПТ-групп не превышало 8 человек. Со временем обнарркилось, что когда в нее возвращаются те, кто до этого временно вышел, но пожелал вернуться, и это было одобрено терапевтом, число участников может увеличиться до 10 и более. При группе такого размера на каждый сеанс приходят 8 или 9 человек (если не считать отсутствующих), что делает группу более интересной и менее повторяющейся.
Группа проводится в организованном порядке, ведущий следит за тем, чтобы говорил в каждый момент времени только один человек, поощряет спонтанность, но при этом обеспечивает некоторый порядок, побуждает молчаливых клиентов говорить о своих проблемах и проблемах других членов, дает конкретные домашние задания тем участникам, чьи проблемы обсуждались, и потом проверяет их выполнение. Ведущий также не позволяет никому монополизировать время группы или избегать активного участия. Наблюдения показали, что, несмотря на то что РЭПТ-группы могут проводиться при малом количестве участников, присутствие приблизительно восьми человек на каждом сеансе является оптимальным для продуктивного и вовлеченного ее функционирования.
Мои (А. Э.) группы встречаются раз в неделю у меня в офисе в Нью-Йорке, который обставлен тремя большими диванами и очень удобными креслами. Комната большая (4 на 8 метров), панельная обшивка, книжные шкафы занимают почти все стены. Она уютная и красивая, в ней есть вешалка для верхней одежды клиентов, кондиционер для освежения воздуха, летом и обогревания зимой. Высокий потолок и два больших окна. Делается все, чтобы людям было удобно. Комната вполне подходит для групповых марафонов, которые могут идти 10–14 часов подряд.
Когда мои группы переходят в другую комнату на вторую часть своего сеанса с одним из ведущих, который проходит тренинг, они попадают в еще одну большую и уютную комнату. Однако групповая РЭПТ не зависит ни от каких конкретных условий обстановки и может проводиться в менее комфортабельном окружении.
ЧАСТОТА, ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ЗАНЯТИЙ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ
РЭПТ-группы обычно проходят раз в неделю и длятся два часа пятнадцать минут. Я (Л Э.) использую свои группы также для того, чтобы тренировать ведущих, поэтому в состав группы входят ведущий и его тренирующийся ассистент. Первые полтора часа группа проводит с обоими ведущими, а затем переходит в другую комнату и оставшиеся три четверти часа ее ведет ассистент. Однако проведение РЭПТ-групп не требует двух тренеров, их легко может вести один обученный человек без чьей-либо помощи. Каждый год группе предоставляется возможность пройти бесплатный 8-часовой марафон в дополнение к обычным еженедельным встречам.
Все группы не имеют установленной даты окончания. Присоединяющиеся члены могут посещать ее в течение как минимум пяти недель и затем (предупредив за две недели) выйти из нее в любое время. На место выбывших членов вскоре приходят новые. Таким образом, новички присоединяются к группе, члены которой в большинстве своем посещали ее уже в течение нескольких месяцев и могут помочь освоить основы РЭПТ.
Желательно, чтобы члены группы оставались в ней минимум 6 месяцев, потому что им требуется некоторое время, чтобы выучить принципы РЭПТ; необходимо также, чтобы группа некоторое время следила за выполнением ими своих домашних заданий. Некоторым менее проблемным членам, однако, хватает 2–3 месяцев, за это время они получают значительную помощь в решении своих эмоциональных проблем.
ПРОЦЕСС ГРУППОВОЙ РЭПТ
Групповая РЭПТ отличается от других распространенных форм групповой терапии, таких, например, как психоаналитическая терапия, по ряду важных аспектов. Чтобы показать, на что она похожа, позвольте мне (А. Э.) описать отдельные аспекты того, как обычно проходят у меня группы.
Аспекты переноса
РЭПТ рассматривает перенос, во-первых, как сверхобобщение. Так, если когда-то с членами группы плохо поступал отец и хорошо — мать, они могут быть склонны относить других мужчин к той же категории, Что отец, чувствовать озлобленность или безразличие по отношению к мужчинам и быть доброжелательными с женщинами. Они могут (но не обязательно) относиться к терапевту как к фигуре отца/матери, а к другим участникам группы — как к братьям и сестрам. Это все примеры сверхобобщения, и пока оно не перешло в крайние формы, не ведет ни к каким эмоциональным или поведенческим нарушениям. Поскольку РЭПТ (в отличие от психоанализа) не занимается такими переносами, у терапевтов нет навязчивого стремления искать их и, как следствие, непременно «находить».
Если в моих группах наблюдаются нормальные, непатологические реакции трансфера, я обычно игнорирую их, но когда они превращаются в патологию, будь то в группе или в личной жизни участника, остальные члены группы и я придираемся к таким реакциям и показываем, насколько они деструктивны и как их можно минимизировать или избавиться от них. Так, если Мириам избегает отношений любви и секса, потому что отец постоянно отвергал ее, мы показываем ей, что больше ни один мужчина не является ее отцом, что она может разумно выбрать другой тип мужчины и что если она сделает ошибку и выберет партнера, который будет таким же неласковым, как и ее отец, это не доказывает, что ей нужна его любовь, что она без нее ничто и что она не способна устанавливать продолжительные любовные отношения. Группа вместе со мной оспорила ее патологическое сверхобобщение, но не ее нормальное обобщение.
Точно так же, если участник мужского пола боготворит или, наоборот, принижает меня, лидера группы, которою он воспринимает как фигуру отца, любимого или ненавидимого, мы указываем ему на эту нездоровую реакцию переноса, вскрываем искаженный образ мыслей, который лежит за этим, и побуждаем его принять более функциональные мысли, чувства, поведение. Или если женщина ссорится с членами группы женского пола точно так же, как она ссорилась со своими сестрами, мы указываем ей на этот перенос и иррациональные когниции, лежащие в его основе, а также на то, как разбить ее ригидную реакцию «все женщины похожи на моих сестер».
Термин «перенос» в психотерапии используется также для обозначения близких отношений, которые обычно возникают между терапевтом и его клиентом. Я заметил, что такой аспект отношений возникает и в группе, но не настолько выраженно, как во время индивидуальных терапевтических сеансов. Однако РЭПТ активно поощряет уделение пристального внимания всем клиентам, проявление неподдельного интереса в оказании помощи при решении проблемы и — особенно — проявление того, что Роджерс (Rogers, 1961) называет безусловным позитивным отношением, и что я называю безусловным принятием. Так, несмотря на то что я часто нахожусь в конфронтации с членами группы, я стараюсь показать им, что действительно заинтересован в том, чтобы помочь им, что я буду упорно пытаться в течение каждого сеанса услышать, понять и проявить эмпатию к ним, что я твердо верю в их способность измениться, несмотря ни на какие препятствия, и что я смеюсь над их нездоровым образом мысли, не высмеивая их самих, и что я полностью принимаю их как людей, могущих ошибаться, как бы плохо они себя зачастую ни вели и ни думали. Я также использую свою личность на групповых занятиях, а это значит, что я неформален, иду на риск, открываю некоторые свои чувства, шучу и рассказываю истории и вообще остаюсь самим собой, а не только ведущим группы. Таким образом, я смею надеяться, что подаю пример гибкого, вовлеченного и непатологического поведения.
Аспекты контрпереноса
Честно говоря, некоторые члены группы мне нравятся — или не нравятся — больше других, особенно я склонен недолюбливать тех членов группы, которые часто опаздывают, не стремятся помочь другим, не делают домашние задания и вызывающе ведут себя в группе. Когда я замечаю эти свои чувства, я начинаю спрашивать себя, не говорю ли я себе при этом, что они абсолютно не должны быть такими, какие они есть, а если они такие, то они просто дерьмо! Я тут же опровергаю это осуждающее представление и убеждаю себя, что они должны вести себя таким неподобающим образом, потому что это естественно для них вести себя так сейчас Мне не нравится то, что они делают, но я могу принимать их со всеми их неудачными поступками.
Избавляясь от требований по отношению к своим клиентам, я в целом (хотя не полностью) преодолеваю негативный контрперенос и в состоянии общаться с этими членами группы более терапевтично. Иногда в зависимости от того насколько они уязвимы, я встаю в оппозицию и честно- говорю: «Я пытаюсь не ненавидеть вас, но мне действительно не по душе некоторые ваши поступки, и я надеюсь, что ради меня, ради группы и, прежде всего, ради себя вы измените свое поведение». Когда я ловлю себя на предубежденном фаворитизме по отношению к тем или иным членам группы, я убеждаю себя, что они не боги и не богини, и стараюсь не выделять их лишний раз в группе, при этом они продолжают мне нравиться лично.
Уровни интервенции
Большая часть моих интервенций с каждым отдельным членом группы происходит, когда он/она рассказывает о выполнении своего домашнего задания, о своих успехах или их отсутствии, представляв новые проблемы или возвращаясь к старым. Я говорю именно с ним, задаю вопросы, выдвигаю предложения, доискиваю и опровергаю его дисфункциональные мысли, чувства, поведение и предлагаю домашнее задание. Мои интервенции касаются главным образом его личных проблем, особенно если они связаны с его внешней жизнью, а также с тем, что он говорит или не говорит в группе.
Я часто показываю участнику, что его действия (и бездействие) в группе может дублировать его поведение вне группы. Так, я могу сказать: «Джоанна, ты так тихо говоришь здесь, что тебя едва можно расслышать. Ты так же ведешь себя и в других социальных группах? Если это верно, то что именно ты говоришь себе, что заставляет тебя разговаривать так тихо?»
Мои вмешательства в межличностное взаимодействие в группе ‘заключаются в том, что я комментирую, как члены группы реагируют друг на друга; отмечаю, что они не высказываются и не общаются с другими членами группы; отмечаю их доброжелательные или агрессивные реакции друг на друга, приветствуя первые и спрашивая о причинах последних; предлагаю им упражнения на развитие отношений в группе; лично говорю с отдельными участниками и, что особенно важно, напоминаю им, что взаимодействие в группе может указывать на то, как они сами себя саботируют в своих отношениях вне группы, и предлагаю им небольшой внутригрупповой тренинг умений, который может им помочь улучшить отношения с людьми вне группы.
Мое взаимодействие с группой как целым в основном состоит в проведении всех когнитивных, эмоциональных и поведенческих упражнений; в назначении к следующему занятию общего для всех домашнего задания (например, упражнение на преодоление стыда); в кратком объяснении основ теории и практики РЭПТ, некоторых групповых процедур и в обсуждении с группой позитивных и негативных сторон этих процедур.
Большую часть времени, как отмечалось выше, я взаимодействую на индивидуальном уровне, но когда возникают межличностные проблемы (например, когда два или более члена группы отказываются общаться друг с другом), я часто вмешиваюсь в эти дуэты или трио. Я также заранее планирую интервенции с группой как с целым или провожу их спонтанно, если считаю это целесообразным (или если вдохновение помогает мне!).
Ориентация на процесс или на содержание
До сих пор большую часть времени групповых занятий я был нацелен на индивидуализированное содержание. Я полагал, что члены группы пришли на терапию, чтобы отработать свои собственные индивидуальные проблемы и помочь себе в своей обычной жизни. Поэтому я в основном побуждал их говорить о том, по поводу чего они расстраивают себя в своих внутри- и межличностных отношениях, и при помощи группы старался показать им, как именно они сами себя зря расстраивают в своей повседневной жизни и что они могли бы сделать, чтобы думать, чувствовать и вести себя более здоровым образом
Цель групповой (и индивидуальной) РЭПТ — показать клиентам, что они не только оценивают и винят себя за то, что они делают, но и проклинают себя за это; что они также оценивают поведение других и проклинают этих других, если их поведение оказалось «плохим»; и что они замечают внешние сложности и только жалуются (вслух и про себя) на них, вместо того чтобы пытаться конструктивно изменить их или избежать. Таким образом, каждый раз, когда какой-нибудь член группы рассказывает о своей чрезмерной и преувеличенной расстроенности чем-либо и чувствует нездоровую панику, депрессию, ненависть к себе или ярость (вместо здоровой грусти, разочарования и неудовольствия), остальные члены и я сосредотачиваемся на том, чтобы показать ему, что он делает для того, чтобы стать несчастным, и как прекратить делать это, как планировать и добиваться более оправдывающего ожидания и счастливого существования. Когда он находится «на сцене» группы, практически все сосредотачиваются на нем и его трудностях и пытаются помочь ему их преодолеть как в группе, так и за ее пределами. Таким образом, большая часть времени каждого сеанса посвящается работе над индивидуальными проблемами членов группы.
Однако когда член группы выводит проблему, которая имеет отношение к группе как таковой, на эту проблему надо обратить особое внимание и решать ее всей группой. Так, если кто-то постоянно опаздывает на занятия и пропускает достаточно много времени, я (или кто-то еще) поднимаю это как проблему, и мы говорим о ней с опаздывающим. Мы определяем, например, почему он опаздывает, какая философия позволяет ему так себя вести, как он вредит сам себе и другим членам своим опозданием, как он может измениться и какое домашнее задание касательно этого вопроса он согласен выполнить. В то же время общая проблема опоздания — в том, как она связана с группой и с внешней жизнью ее членов — тоже часто обсуждается, при этом рассматриваются те неприятности, которые опоздание приносит всем участникам группы, и как оно мешает сплоченности и групповому процессу.
Точно так же, когда член группы говорит только о своих собственных проблемах и не рискует говорить с другими, обсуждать их деструктивные мысли и поступки и предлагать подходящие варианты решения их проблемы, его спрашивают об этом и показывают, как и почему он блокирует себя в группе и как и почему он ведет себя подобным образом и за ее пределами. Но общая проблема замкнутости (или иногда излишней болтливости) членов группы тоже поднимается, выслушиваются мнения разных членов группы о том, насколько более эффективным был бы групповой процесс, если бы все участники высказывались в меру, не слишком много и не слишком мало.
Также, если группа как целое функционирует неудовлетворительно — например, скучно, незаинтересованно, апатично или слишком шумно — я поднимаю этот вопрос, инициирую его всеобщее обсуждение, прошу членов группы предложить альтернативные способы поведения группы и следить позднее за выполнением этих предложений. Время от времени я повторяю некоторые принципы РЭПТ — например, положение о том, что люди не становятся несчастными, они делают себя несчастными сами — чтобы убедиться, что группа в целом понимает эти принципы и готова применять их на сеансах и в своей обычной жизни.
Определение скрытых аспектов группового процесса
Я все время присматриваюсь к признакам скрытых проблем в группе, которые решаются в ней не самым лучшим образом, например, когда ее члены говорят только о своих трудностях и не интересуются переживаниями других; когда участники неактивны в ходе занятия или слишком негативно относятся к тем, кто не работает над собой; дают только практические советы вместо того, чтобы обсуждать дисфункциональную философию; проявляют излишнюю общительность и несерьезно относятся к проблемам своим и других; не остаются на дополнительные занятия, которые следуют сразу же за основными и проводятся одним из моих ассистентов; образуют подгруппы или грубо перебивают других, когда идет сеанс. Я обычно вмешиваюсь сразу, как только проблема возникает, и поднимаю вопрос либо для того, кто мешает групповому процессу, либо для группы в целом.
Стратегия моей интервенции зачастую — прямота и конфронтация. Так, я могу сказать: «Джим, ты всегда выносишь свои проблемы в группу и, кажется, легко можешь говорить о них. Но я редко слышу, чтобы ты сказал что-нибудь кому-нибудь о его проблеме. Когда ты молча сидишь в стороне, в то время как все мы говорим с кем-то из группы, я подозреваю, что ты много говоришь про себя такого, что не говоришь вслух. Я прав? Если это так, что ты говоришь себе, что останавливает тебя от разговора с другими?»
Общая интервенция также обычно бывает прямой и приблизительно выглядит так: «Некоторые из вас не выполняют оговоренную домашнюю работу или делают ее спустя рукава Давайте обсудим это прямо сейчас и посмотрим, правильно ли я это вижу, и если это так, то что мы можем с этим сделать, как понять, что домашние задания более полезны, и сделать так, чтобы вы выполняли их более регулярно и тщательно».
Если групповой процесс идет хорошо и члены группы достаточно последовательно обсуждают свои проблемы и работают над ними как в группе, так и дома, мои интервенции в отношении группового процесса относительно редки. Но я часто задаю вопросы, даю советы, бросаю вызов и конфронтирую с членами группы по поводу их индивидуальных проблем. Я активный учитель, оппозиционер, пропагандист, вдохновитель и генератор домашних заданий, я обычно говорю больше, чем любой другой член группы в течение сеанса. Однако я стараюсь не читать длинных лекций и занимать эфир слишком долго. Поэтому мои комментарии и вопросы часты, но кратки. Несмотря на то что я легко могу справиться с ведением группы без какой-либо помощи, поскольку Институт рационально-эмоциональной поведенческой терапии в Нью-Йорке еще и тренинговый институт и мы хотим, чтобы обучаемые нами тренеры могли вести группы самостоятельно, мне обычно помогает один из наших тренируемых, который присутствует в группе со мной первые полтора часа каждого занятия, а остальные дополнительные сорок пять минут проводит самостоятельно. Ассистента также учат тому, чтобы он делал активно-директивные интервенции, но и не занимал долго «сцену» и поощрял интервенции участников группы. Несколько членов в каждой группе обычно становятся очень активными мастерами интервенции, но если они слишком сильно увлекаются, я тактично поправляю их. И ассистент, и я особое внимание обращаем на молчаливых участников и постоянно побуждаем их высказываться чаще и больше про проблемы других. Если они упрямятся или сопротивляются, мы очень часто даем им задание высказываться минимум три раза за каждый сеанс о проблемах других участников.
Ориентация на «здесь и сейчас»
Я все время показываю участникам, что их поведение в группе часто — но ни в коем разе не всегда — отражает их поведение и проблемы в обычной жизни. Так, если один член группы говорит с другим резко, я могу сказать: «Мэри, похоже, ты сердишься сейчас на Джоан. Ты выражаешь несогласие с ее поведением, которое тебе, видимо, не нравится? Или ты, как я слышу, ругаешь ее за то, что она ведет себя таким образом?» Если Мэри осознает свой гнев по отношению к Джоан, я (или другой член группы) могу спросить: «Что ты говоришь себе прямо сейчас, чтобы заставить себя злиться? Что ты требуешь от Джоан?» Если Мэри отрицает, что она гневно придирается к Джоан, я могу спросить группу: «Что вы думаете и чувствуете по поводу реакции Мэри на Джоан? Может быть, мне кажется, что она злится, или вы чувствуете это тоже?»
Мы получаем реакцию группы на Мэри, и если группа согласилась, что Мэри злится на Джоан, мы возвращаемся к вопросу: «Что ты говоришь себе прямо сейчас, чтобы заставить себя злиться?» Группа и я также пытаемся помочь Мэри понять, что и в своей повседневной жизни она не всегда осознает свой гнев и что она требует от того, на кого злится, то же самое, что требует от Джоан во время группы.
Если опять-таки Тэд дает только практические советы другим членам группы и никогда не стремится помочь им понять и оспорить их саморазрушающую философию, благодаря которой они делают себя несчастными, я, мой ассистент или другой член группы можем ему сказать: «Послушай, Тэд, ты только что проигнорировал перфекционистские требования Гарольда, которые заставляют его отказаться от работы над романом, который он пытается написать; вместо этого ты даешь ему практический совет записаться на писательские курсы. На мой взгляд, ты очень часто делаешь это в группе. Не может ли быть так, что и в своей обычной жизни ты не замечаешь и не оспариваешь свои иррациональные взгляды, а только ищешь практические способы действовать лучше вместе с этими иррациональностями так, чтобы тебе не нужно было бороться с ними и отказываться от них?»
Работа с трудными членами группы
Один тип трудного члена группы — это тот, кто мешает групповому процессу, например, Мэл, который перебивал других и говорил, что они мало чего стоят, если не могут измениться, и часто монополизировал внимание группы. Другие члены группы и я указывали ему на это несколько раз, но он продолжал вести себя вызывающе. Поэтому мы настоятельно попросили его остановиться и подумать, что он говорит себе, когда, к примеру, перебивает других.
Его основными долженствующими Взглядами были следующие: (1) «Я должен сразу же вставить то, что мне хочется сказать, иначе я могу забыть это и не сказать никогда, а это будет ужасно!» и (2) «Если я не выскажусь умнее, чем все остальные в группе, то я неполноценный человек и мне лучше заткнуться и не говорить ничего вообще!» Мы показали Мэлу, как можно опровергнуть такие убеждения и изменить необходимость того, чтобы он говорил, был услышан, внес свой ценный вклад в группу, и дали ему домашнее задание наблюдать за своей склонностью перебивать и заставлять себя говорить в группе только после того, как он дал шанс высказаться сначала другому члену группы. Через несколько сеансов он в значительной мере мог справляться со своей склонностью перебивать и сообщил о том, что и вне занятий он ведет себя также и в личных разговорах, и в компаниях.
Другой тип трудного члена группы — тот, кто редко выполняет домашние задания, которые он согласился сделать, или выполняет их от случая к случаю и небрежно. Я (или другой член группы) прошу тогда его найти те саморазрушительные идеи, которых он явно или неявно придерживается и которые блокируют выполнение им домашних заданий, например: «Как трудно сделать это проклятое задание, честно говоря, слишком трудно, а оно не должно быть таким трудным! Я могу справиться со своими проблемами и без него, даже если другие делают свои задания, чтобы измениться. Мне плевать, не буду я его делать!» Мы продолжаем вместе с этим участником выискивать те Взгляды, которые блокируют выполнение им домашней работы, составляем список негативных последствий невыполнения домашнего задания, который он должен будет просматривать как минимум пять раз каждый день, с энергией и энтузиазмом оспариваем и опровергаем его иррациональные убеждения и предлагаем ему проговаривать вместо них функциональные самоутверждения, использовать рационально-эмоциональное воображение, чтобы чувствовать сожаление и неудовлетворенность от невыполненного задания, а не восставать против него и не страшиться его невыполнения, поощрять себя каждый раз, когда он делает домашнее задание и, возможно, наказывать, когда не делает, а также использовать другие подходящие методы РЭПТ для преодоления своих дисфункциональных мыслей, чувств и поведения, связанных с выполнением домашних заданий.
Еще один тип трудною члена группы — излишне пассивный, вежливый и невовлеченный. Обычно я ничего не делаю с такими членами, пока они не проведут в группе несколько недель и не привыкнут к ее процедурам и некоторым принципам РЭПТ. Потомя прямо спрашиваю их об их пассивности и вялом участии, и если они осознают такое свое поведение, я прошу их прислушаться к блокирующим мыслям и активно оспорить их. Так, например, одна участница, Жозефина, постоянно твердила себе перед тем, как у нее возникало желание высказаться перед группой: «А если я скажу что-нибудь глупое! Они будут смеяться надо мной! Я буду круглой дурой! Они все умнее меня и лучше знают, как работать с РЭПТ. Я никогда не смогу сказать что-нибудь достойное и помочь как-то другим членам группы. Мне лучше уйти из группы и ходить только на индивидуальную терапию, где мне намного легче говорить, потому что я могу говорить только о себе и не должна помогать другим с их проблемами».
В этом случае я и группа сделали то, что мы делаем обычно: мы оспорили эмпирически неверные и нереалистические атрибуции и выводы Жозефины и показали ей, что она не обязательно может сказать что-нибудь глупое, что группа может не засмеяться, даже если она скажет, не факт, что все члены группы умнее ее и что если она будет пытаться, у нее, возможно, получится сказать что-нибудь достойное и помочь другим членам группы. Однако, как обычно, мы пошли дальше — как почти всегда это делается в РЭПТ — мы более элегантным способом показали Жозефине, что даже если случится самое худшее и она скажет что-нибудь глупое и вся группа будет смеяться над ней, что даже если все члены группы окажутся умнее нее, даже если она не сможет сказать что-нибудь стоящее и помочь другим, она все равно не будет отвратительным, неполноценным человеком, а будет только той, кто ведет себя не вполне удовлетворительно, кроме этого, даже тогда, когда ей не нравятся некоторые свои черты и поступки, она сможет принимать и уважать себя.
Это то, к чему мы пытаемся прийти с трудными клиентами, которые постоянно принижают и ругают себя и которые поэтому постоянно чувствуют себя подавленными, напуганными или ничтожными: члены группы и я убедили ее в том, что мы принимаем ее как человека, который может совершать ошибки, и что она может научиться последовательно делать то же самое сама. Групповая РЭПТ (как и индивидуальная) ориентирована в большей мере на то, чтобы помочь клиентам прийти к безусловному самопринятию, что значит отвергать и пытаться изменить свое дисфункциональное поведение, но всегда — да, всегда! — принимать себя как личность. Да, независимо от того, насколько удачно их поведение и принимают ли их или любят значимые другие.
Это одно из центральных положений РЭПТ и одно из тех, которые работают — хотя, конечно, не всегда — с трудными клиентами. Этот аспект РЭПТ, вероятно, более эффективен в группе, чем в индивидуальной терапии, потому что все члены группы учатся принимать и себя, и других безусловно, так что если в группу приходит отчаянный любитель себя поругать, он безусловно принимается не только терапевтом, который специально этому обучен, но и почти всегда другими членами группы, что способствует его собственному безусловному принятию себя.
Уровень активности терапевта и членов группы
В когнитивно-поведенческой терапии вообще и в групповой РЭПТ в частности уровень активности терапевта обычно высок. Я (А. Э.) являюсь учителем, который показывает своим клиентам, как они сами делают себя несчастными и что они могут сделать для того, чтобы измениться, я также побуждаю и подталкиваю их к этому. Романтический взгляд на терапию — это считать, что если клиентов обеспечить атмосферой доверия и принятия, у них появится выраженная способность измениться, которую они используют для собственного роста и развития. Я более реалистичен — клиенты могут
выбрать модифицировать свои чувства, мысли, поведение, но часто не делают этого, пока я своей активностью и директивностью не подтолкну их к этому. Вследствие этого, как отмечалось в предыдущем разделе, я говорю во время сеанса больше, чем любой участник группы, целенаправленно и намеренно веду группу в «здоровом» направлении и провожу каждое занятие организованным, осмысленным и предположительно эффективным образом. Я стараюсь, чтобы никто не был обделен вниманием во время занятий, чтобы никто не монополизировал группу и не отвлекал ее на постороннюю болтовню, пустые споры, высокопарное бесконечное философствование, а также минимизирую другие виды ухода от проблем.
Как ведущий я стараюсь максимизировать искренность в раскрытии чувств, прорываясь через защиту, дойти до центральной дисфункциональной философии клиентов, опровергнуть эту философию, научить их принимать возникший дискомфорт и назначить сложное внутри- и внегрупповое экспериментальное или поведенческое задание. Например, я (или другой член группы) могу предложить Сэму, крайне застенчивому человеку, пройтись по комнате и поговорить по очереди с каждым присутствующим. Я настою на том, чтобы Сэм сделал это, буду поддерживать ею, пока он будет выполнять задание, и затем спрошу ею о том, какие чувства он испытывал при этом, какие мысли могли спровоцировать эти чувства, затем попрошу выразить других членов группы свою реакцию на ею увертюры и проведу общую дискуссию о том, что только что происходило и какой вывод могут сделать из этою упражнения все участники группы и сам Сэм. После того как мы проделали это упражнение с таким исключительно стеснительным человеком, он не только стал более активным в группе, начиная с этого сеанса, но также впервые в жизни он начал подходить к людям в местном баре, в то время как раньше он все время ждал, когда они подойдут к нему сами. Он отметил, что активная настойчивость моя и всей группы в том, чтобы он выполнил это упражнение, была действительно поворотной точкой в его жизни.