Если бы еще занятия помогали отвлечься от происходившего в моей личной жизни…
Следующим вечером я нашла в комнате письмо на мое имя. Раскрыв конверт, прочитала всего пару строк, вызвавших сильнейшее волнение. Адриан предлагал встретиться в саду академии этой ночью.
Дождавшись, пока в доме стихнут все звуки, я спустилась и тихонько вышла наружу, порадовавшись про себя, что окна спальни Амира не выходят на дорожку перед домом. Не знаю почему, но мне не хотелось сообщать ему конкретное место и время встречи, хотя именно он передал мою просьбу Тени.
Я шла по дорожкам, вдыхая ароматы ночных цветов, разглядывая таинственные в полумраке кусты и деревья, освещенные лунным светом. К счастью, луна была не полной, иначе я еще сильнее разволновалась бы перед встречей.
Адриан уже ждал меня в назначенном месте. Он стоял, облокотившись на дерево, и смотрел на сверкающие под луной воды тихо журчащего ручья. Капюшон скрывал его глаза и половину лица, и я перевела дух, обрадовавшись, что не буду видеть его. Сейчас, вновь оказавшись близко к Адриану, я вспомнила, какое действие оказывала на меня его внешность. Однако я рано обрадовалась: стоило Тени заговорить, и по телу побежали короткие разряды удовольствия, напомнившие ощущения от применения сильных магических потоков. От его голоса точно так же кружилась голова, как и от его облика. В голове мелькнула мысль, что стоило послушать Амира, поскольку Тень и правда слишком опасен для меня, подобно красивому, но хищному цветку.
— Ты хотела меня видеть? Зачем?
Набрав в грудь побольше воздуха, я сжала кулаки со всей силы, чтобы обрести хоть какой-то контроль над непослушным телом, и сделала еще один крохотный шаг в его сторону.
— Мне очень нужно узнать у тебя про метку.
— Я ведь объяснил ее суть в прошлый раз.
— Но ты не сказал, как ее снять.
— Да. Не сказал.
— Почему?
— Ты не спрашивала.
— Я просто растерялась тогда из-за обилия информации, но сейчас мне очень нужно знать. А еще хотелось бы понять, как эта метка влияет на мое окружение?
— Влияет на окружение?
— Да. — Я вдруг смутилась, почувствовав на себе его взгляд, и снова сжала кулаки. Что бы ни творилось со мной в присутствии Тени, но я должна бороться с собой, должна выяснить причину и понять, могу ли это изменить, сделать хоть что-то для развития отношений с Амиром и преодолеть ту стену, которую он выстроил между нами. — Мне нужно знать, отталкивает ли она других мужчин?
Адриан вновь отвернулся, запрокинул голову и, кажется, хмыкнул.
— Отталкивает ли других? Это сложный вопрос. Я не имел дела с такими метками раньше. Ответ лучше известен тебе самой, достаточно вспомнить, проявлял ли кто-то к тебе интерес после ее появления.
Вспомнить? Я могла вспомнить Истора, которому, как оказалось, было просто любопытно добиться внимания гордячки-аристократки. Еще могла вспомнить своего бывшего жениха, получившего первый в жизни отказ и пожелавшего во что бы то ни стало сломить мое сопротивление. Разве можно их своекорыстный интерес принять за настоящие чувства?
— Я не знаю, мне нелегко в этом разобраться, но зато очень важно понять, как убрать метку.
— Тебя не порадует ответ на этот вопрос.
— Почему?
— Подумай сама, как можно снять метку принадлежности?
Что-то мне не понравился ход собственных мыслей после его слов, да еще сказанных тихим, почти вкрадчивым тоном. Но больше не понравилось волнующее возбуждение, прокатившееся по телу от мелькнувших в голове картинок. Я снова почувствовала его взгляд.
— Молчишь? Значит, поняла уже? Все правильно, Виолетта, метка исчезнет лишь тогда, когда ты станешь принадлежать только мне.
Я испугалась, действительно испугалась. И не потому, что ощутила угрозу, но моя реакция… Мне захотелось подбежать, обнять, уверить, что готова принадлежать только ему. Голова шла кругом, в груди разгорался нестерпимый жар. Этот голос, присутствие, ощущение, что, если сделаю несколько шагов, смогу прикоснуться к Адриану — лишали воли и способности мыслить здраво. Одно лишь сердце болело, разрывалось от нестерпимого желания стать избранницей Тени и пронзительной тоски по Амиру. Я не могла понять саму себя и того, что же со мной происходит. Так плохо мне еще не было.
Я услышала его тихий грустный вздох, думала, что если скажет еще хоть слово, если позовет, то брошусь к нему и заставлю замолчать глупое сердце, любящее мужчину, которому я безразлична. Не знаю, что Тень увидел в моей позе, что он почувствовал, когда я сжала у груди ладони, сдерживая себя из последних сил, только в следующий миг вспыхнул кристалл, и Адриан исчез. Он ушел и не сказал ни слова на прощание.
Глава 21СКРОМНЫЙ СЕМЕЙНЫЙ ПРИЕМ
Я торопливо подбежала к экипажу и заняла место напротив Амира, аккуратно расправила пышные юбки. Муж сидел с непроницаемым выражением лица и не показывал виду, как сильно не хочется ему ехать к моим родителям. И снова он делал это ради меня. Женился, чтобы сберечь репутацию, постоянно защищал и вытаскивал изо всех неприятностей, а теперь принял предложение тех, кого столько лет презирал и не желал видеть, только чтобы поддержать легенду о нашей женитьбе. Одного моего чистосердечного порыва в попытке спасти Амира от тюрьмы недостаточно, чтобы отплатить ему за всю оказанную помощь.
Городской особняк Лавальеро сиял яркими огнями, у подъезда стояло множество карет и толпились кучера в разноцветных ливреях. Я бросила на мужа обеспокоенный взгляд, заметив, как крепко он сжал челюсти.
— Небольшой прием для самых близких друзей?
Он был прав, на небольшой прием это походило меньше всего. В кои-то веки мне вдруг показалось, что Амир вот-вот велит вознице разворачивать экипаж и уезжать прочь, но как всегда чувство долга возобладало над эгоистическими побуждениями. Амир вышел из кареты, помог мне спуститься и, взяв под локоть, решительно повел к широко распахнутым дверям особняка. Слуги, каждого из которых я знала лично, помогли снять верхнюю одежду и попросили следовать в бальную залу. Когда мы приблизились к дверям, мне в голову закралось очень неприятное подозрение, я крепче сжала локоть Амира и совсем уже решилась просить его уехать, как мажордом распахнул деревянные створки и громко объявил:
— Супруги Амиральд и Виолетта Сенсарро.
Зал встретил нас ослепительным блеском ярких магических кристаллов и внезапно воцарившейся среди пышно разодетых гостей тишиной. Мы пошли вперед, провожаемые десятками буравящих взглядов, к месту, где стояли мои родители. Догадка оказалась верна — чета Лавальеро расположилась по правую сторону от сооруженного в конце огромной комнаты алтаря, а слева занял свое место префект.
Я поняла теперь, почему гостей собралось так много. Это был не дружеский раут, нет. Это было бракосочетание единственной дочери древнейшей фамилии Лавальеро и опального аристократа Сенсарро — бракосочетание, проводимое согласно всем правилам высшего общества, с соблюдением всех тех традиций, без которых брак не считается завершенным по канонам наших предков.
Гости пришли полюбоваться на того, кто бросил когда-то вызов элите своим поведением, а, оказавшись в изгнании, занял заметное место в обществе и стал на деле не изгоем, а настоящим победителем. Они явились посмотреть забавную комедию, увидеть, как Амир подчиняется навязанным ими законам. Я ощутила, как сильно напряглись мускулы под моей рукой, и с трудом сдерживалась, чтобы не развернуться и не утащить его из зала на глазах у всех. Проклятое воспитание вновь взяло верх, вспомнились все тщательно усвоенные с детства правила. Плечи мои невольно распрямились, на лице расцвела заученная кукольная улыбка, а шаг стал более легким и изящным.
Мы встали с Амиром в центре, и префект произнес торжественную речь. В ней было много слов о старых традициях, о соблюдении необходимых формальностей, о том, что чувство долга должно превалировать над прочими, и еще целый поток патетических фраз. Суть же заключалась в том, что мы должны были пожениться снова здесь и сейчас, перед лицом сотни свидетелей.
И опять церемония прошла для меня как в тумане. Если бы я только знала, в каком спектакле доведется принять участие, ни за что бы не поехала к родителям. Они затеяли настоящую свадьбу, и после официального обряда было устроено пиршество, а нам определены самые почетные места во главе стола.
И блюда, и вино — все было подобрано согласно канонам славного и древнего рода, представительницей которого я являлась. А после ужина начался бал с традиционными классическими танцами, давно уже не популярными на современных празднествах. Даже на свадьбе Эрина все не было так чопорно и до невозможности правильно.
Первым, как положено, шел танец новобрачных. Амир обнял меня за талию, прижал к себе, взял в ладонь мою руку, легко и уверенно закружил по залу, однако лицо его выражало лишь безразличие и равнодушие.
Это была моя свадьба, пусть и навязанная условностями. Я вышла за любимого мужчину, а он даже не смотрит мне в глаза, обнимает, но я не чувствую тепла от его объятий. Как будто мы играем в дешевой пьесе о человеческих предрассудках, о нормах морали, о том, как отдать долг давно погибшему другу, не допустив падения его родной дочери. Долг, честь, благородство, уступка общественному мнению — одни принципы, одни законы, которые нельзя нарушать, но ни любви, ни чувств, ни желания.
Потом невесте полагалось пройтись с другими кавалерами в экосезе, аллеманде, ригодоне, паване и так далее — каждый из мужчин имел право на танец с новобрачной, а Амир кружился с другими девушками. После неизвестно какого по счету партнера я окончательно потерялась во времени. Было уже совершенно не важно, что происходит вокруг. И только далеко за полночь, когда Эстер объявила, что пришла пора проводить супругов в покои, я наконец-то пришла в себя. Отыскала взглядом Амира, а он молча приблизился, взял меня под руку и повел следом за родителями.
Они шли впереди со свечами в руках, освещали молодым путь, а сзади шествовали подвыпившие гости (кто еще держался к этому времени на ногах). В спину долетали пожелания семейного благополучия, счастья и конечно же скорейшего прибавления в семействе. Кто-то подбадривал жениха, а кто-то давал сове