станет очевидно, что ты всех заложников по любому в расход пустить вознамерился, сразу начнется штурм, и тебя зачистят так, что пикнуть не успеешь!
— Ладно. Считай убедил, — фыркнул злодей шепотом и, обращаясь уже к заложникам, в полный голос добавил: — Успокойтесь! Не трону вас, если с легавыми договориться получится.
— Молодец, хороший мальчик, — улыбнулся я. — Перейдем теперь, пожалуй, непосредственно к обещанному чертовски выгодному предложению. Согласись, с неудавшимся ограблением, отягощенным убийством беззащитной заложницы, ты сейчас оказался в крайне паршивой ситуации?
Злодей уныло кивнул.
— Шансы, что полиция выполнит твои требования, и позволит безнаказанно сбежать, ничтожно малы. Или желаешь оспорить?
Отрицательный поворот головы из стороны в сторону.
— Я могу прямо сейчас выдернуть тебя из этой ловушки в безопасное место. Не важно как — это мои проблемы, но поверь: все сделаю быстро, четко и эффективно. Я со стопроцентной гарантией спасу тебя их этой передряги, но, разумеется, не просто так, а с условием. Готов выслушать?
Согласный кивок.
— Так вот. Залогом спасения станет твоя потерянная душа. Которую на остаток цикла ты добровольно пожертвуешь Хозяину, — озвучил я стандартную формулировку вербовки потерянной души и, выждав несколько секунд, добавил: — Если согласен принять условие, то чётко произнеси всего одно слово: «Жертвую!» И я тебя спасу… Всё, мое предложение сделано, решение принимать тебе. В раздумьях ты, разумеется, не ограничен. Вот только полицейские затягивать со штурмом, сам понимаешь, вряд ли станут. А наблюдая через камеры эту молчаливую пантомиму в твоем исполнении, фиг знает че там им в головы придет. Вообразят еще…
— Жертвую! — перебило меня решительное заявление дожатого злодея.
Зеркало в руке, словно фонарь, тут же выплеснуло во все стороны кроткий мощный импульс, под воздействием которого на мгновенье все невеликое салонное пространство «нивы» озарилось зеркальной вспышкой. Непроницаемая для посторонних взглядов оконная тонировка авто надежно скрыла случившуюся внутри метаморфозу, и никто (кроме меня, разумеется) не увидел материализацию в соседнем водительском кресле сгинувшего с места преступления злодея.
Отслуживший свое расходник с хрустальным звоном лопнул и зеркальной кошкой осыпался на коврик авто.
— Твою мать! — выдохнула потерянная душа рядом, растерянно озираясь по сторонам. — А где полиция? Почему вокруг ломбарда пусто? И, вон, там снова табличка открыто на двери висит?.. Да че за фигня⁈ Вон же те двое студентов, парень с девкой, они идут по тротуару и сворачивают в ломбард! Да как так-то⁈
— Все хорошо, что хорошо кончается, дядя, — хмыкнул я в ответ и потянул за ручку двери, собираясь покинуть наконец опостылевший салон.
— Обожди, парень… как там тебя… Сергей! — удержал меня за рукав бывший злодей. — Это че, выходит, я никого не убивал? И чист перед законом?
— Выходит так, — пожал я плечами равнодушно.
— Ну спасибо тебе, Сергей!
— Не благодари, — хмыкнул я, все же выбираясь из «нивы» на волю. — Возможно, очень скоро ты станешь меня проклинать, — добавил я обернувшись. — За все в этом мире, дядя, приходится платить. Ты свой выбор сделал. Передавай привет Хозяину, — я захлопнул дверь, отвернулся и, сунув руки в карманы, зашагал по тротуару.
Интерлюдия 1
В сентябрьском сквере было очень красиво. Тепло, но не жарко, облачно, но не дождливо, лепота. Наполовину желтая листва еще крепко держалась за ветки и не засыпала идеально выметенные асфальтовые дорожки, гулять по которым в комфортные плюс восемнадцать, под щебет птиц, было чудо как хорошо.
Симпатичная юная мамочка неспешно катила по тенистой дорожке коляску с крошечным грудничком. Девушка души не чаяла в своем ребенке, и оттого всю дорогу практически не сводила глаз с безмятежно посапывающего крохи. Она никого не боялась, у нее не было врагов. Но даже, окажись на ее месте одержимая манией преследования неврастеничка, с бесконечной тревожной оглядкой по сторонам, увязавшийся следом аж от самого дома «хвост» она б все равно не обнаружила. Потому что сопровождение у одинокой мамочки с коляской было ни разу не простое.
— Ну что, как у нас дела? — в отличии от юной мамочки, этот незаметно подравшийся сзади импозантный усач, в дорогом итальянском костюме, легко вычислил в пустоте невидимку-охранника. И, подхватив под руку тут же ставшего видимым двухметрового здоровяка в джинсах и косухе, увлек молодого мужчину на ближайшую лавочку. Благо «объект слежки» секундой ранее тоже свернул к следующей скамейке, намереваясь, похоже, какое-то время спокойно позалипать в извлеченный из кармана смартфон.
— Борисыч, да как ты это делаешь? — возмутился здоровяк, усаживаясь рядом с усачом. — Ведь под скрытом я даже сам себя в зеркале не вижу.
— Поживешь с мое, и не таким фокусам научишься, — отмахнулся руководитель городского филиала организации ясновидящих Артем Борисович Неклюдов.
— Ну да, вечная отговорка на все случаи жизни… — заворчал в ответ его помощник по прозвищу Митюня.
— Митюнь, давай по делу, пока объект слежки твой сбежать лыжи не навострил.
— Борисыч, да нечего, по сути, докладывать-то, — пожал плечами здоровяк. — В девять тринадцать Маринка с лялькой вышла из подъезда. Направилась в детскую поликлинику. В половине десятого зашла в кабинет своего участкового терапевта. Примерно десять минут была на приеме…
— А ты в это время в коридоре сидел? — нахмурился Артем Борисович.
— Обижаешь, начальник, — хмыкнул Митюня. — Следом за Маринкой в кабинет проскользнул и в углу дальнем там затаился. Как гребаный ниндзя, млять. Но нашего практиканта там, разумеется, и в помине не было. Зато малютка, врачом растревоженная, знатный концерт закатила. Такие децибелы мелочь выдала, что у меня аж уши заложило.
— Дальше, — поторопил усач.
— Выйдя из поликлиники, Марина покатила сюда, в сквер. Ну и, как видишь, до сих пор малую выгуливает… Практикант же, за все время моего за ней пригляда, ни разу на горизонте не замаячил.
— Хорошо, — кивнул Артем Борисович. — Значит, уже скоро должен объявиться.
— Да с хрена ли? Стесняюсь спросить! — фыркнул Митюня. — Почти десять месяцев о парне не было не слуху не духу, и вот именно сегодня, с какого-то перепугу, он вдруг обязательно должен проявить себя!
— С немалой вероятностью все так и будет, — хитро улыбнулся усач.
— Артем Борисович, объясните дураку, уж будьте так добры: откуда такая уверенность-то? — всплеснул руками здоровяк.
— А логика тут самая простая. Сергею, наверняка, интересно глянуть на своего ребенка — это раз. Но в напичканную защитными артефактами квартиру совать нос он, разумеется, остережется — это два. Сегодня, из-за планового посещения поликлиники, Марина с малюткой впервые вышла на улицу, где подобраться к ним проще простого — это три…
— Так-то она и завтра может точно так же с коляской пойти погулять, — фыркнул Митюня.
— А вот тут ты ошибаешься, — покачал головой Артем Борисович. — С завтрашнего дня на весь следующий месяц Марина с дочкой сядут на карантин, который я лично им организую. И будут безвылазно находиться в безопасной квартире, куда, повторюсь, Сергею хода нет. Еду же и прочие покупки получать станут через службу доставки — благо сейчас это вообще не проблема.
— И че?.. Ну изолируешь ты девку с его ребенком, пацан-то об этом, один фиг, узнает уже постфактум. Сегодня же, не зная твоих коварных планов, он легко может запланировать уличное свидание с Мариной на завтра. А из-за устроенного карантина, по факту, просто не сможет увидеться с дочуркой еще целый месяц.
— В том-то и фокус, Митюня, что, именно узнав все постфактум, практикант затем, с большой вероятностью, встретится с Мариной в единственный возможный день — то есть сегодня.
— Это как, блин, такое вообще возможно⁈ — всплеснул руками здоровяк.
— Ну что тебе сказать… Наш практикант полон сюрпризов.
— Э-э нет, Борисыч, так не пойдет. Сказал «а», говори и «б», — потребовал здоровяк. — Как он проделает этот фокус?
— Митюнь, я честно не знаю «как». Но… Неделю назад я заехал в институт Сергея, чтобы продлить академ нашего практиканта. Вообрази же мое удивление, когда в деканате мне сообщили, что студент Сергей Капустин, благополучно сдав все зачеты и экзамены за прошлый год, переведен на второй курс.
— Че за бред! — возмутился здоровяк. — Я в июне был там. Лично смотрел зачетные и экзаменационные листы. Везде напротив фамилии нашего практиканта стоял прочерк.
— Я тоже видел эти листы, ты ж сфоткал тогда их и мне отправил, — кивнул Артем Борисович. — А сейчас мне показали те же листы, но без прочерков, а с зачетами и отлами напротив фамилии практиканта. Я тебе даже больше скажу: один из преподавателей, восхищенный манерой Капустина сдавать экзамены без подготовки, даже снял на свой телефон, как эрудит Сергей подходит к столу с билетами, не глядя, вытягивает один из них, и тут же, усевшись перед экзаменатором, начинает без запинки шпарить ответ. Мне показали это видео. И там был точно наш практикант. Ставший, правда, чутка поздоровее, но Сергей — это точно.
— То есть, в начале лета, когда экзамены только закончились, Капустин официально считался в институте оставленным на второй год, пребывающим в академе, отпускником. А под конец лета вдруг всплыли факты, что он, на самом деле, очно великолепно сдал все экзамены, и без проблем перевелся на второй курс, — подытожил услышанное здоровяк.
— Угу, — кивнул Артем Борисович. — Заинтересовавшись этим феноменом, далее я зарылся в отчетную документацию по нашему городу. И выявил вскоре необъяснимый статистический перекос по общему количеству тяжких преступлений в Нижнем Новгороде. Вообрази, четыре месяца назад этот показатель вдруг десятикратно сократился. И далее от месяца к месяцу продолжил бодро уменьшаться. Так что в текущем месяце уже практически обнулился.
— Считаешь: практикант наш к этому как-то причастен?