Насвистывая попсовую мелодию, Чапай взял с журнального столика огромный кухонный нож с широким лезвием. Подойдя к извивающемуся раненому, он уже приготовился было перерезать ему горло, как в дверь позвонили.
— Достали меня эти посетители, — пожаловался сбрендивший от предвкушения крови рыцарь и направился в прихожую.
Взглянув в глазок, он увидел на лестничной клетке тройку мужчин. Одного из них Бровкин узнал — это и был долгожданный магистр Свен. Он как раз копался в карманах, очевидно собираясь достать ключи от квартиры. Чапай был полным психом, но прекрасно понимал, что телохранители сотрудника подобного ранга вовсе не похожи на слепых котят — вступать в рукопашную с такими противниками неразумно. Взяв ружье, он отошел на несколько шагов, присел на колено, положил палец на спусковой крючок. Жаль, что придется завершать дело с таким шумом, но ничего не поделаешь.
Дверь распахнулась, палец согнулся.
Первый патрон был с тяжелой пулей — она размозжила телохранителю кисть выставленной руки и, угодив чуть повыше печени, уложила его на спину. Тут же грохнул новый залп — картечь хлестнула по второму секьюрити, разворотив ему живот. Свен отпрыгнул назад, но тщетно — третий выстрел припечатал его к стене.
Поднявшись, Бровкин выпустил последний патрон в корчившегося телохранителя, вытащил из-за ремня один из трофейных пистолетов, обернулся в сторону гостиной, подмигнул обезумевшей от страха женщине:
— Думаю, теперь вам точно не скучно!
Обернувшись, он увидел, что тело Свена исчезло.
Лина изо всех сил сдерживалась, чтобы не моргнуть — кисточка мелькала перед самым глазом, нанося тушь на ресницы. А еще девушка старалась не фокусировать взгляд на зеркале, которое немедленно отразит всю глубину ее грехопадения. Такого издевательства над своим лицом она даже представить не могла: вот уже почти час визажист — женщина неопределенного возраста, буквально создавала ей новую внешность. Учитывая, что в Монастыре слово «косметика» считалось нецензурным, а прически и одежда у всех были одинаковые, то Лина сейчас чувствовала себя несколько необычно.
— Чуть-чуть расслабьте губы, — попросила визажист. — Я немножечко контур подведу.
Девушка закрыла глаза, выполняя требование мастера. Та, двумя движениями поправив свой огрех, задумчиво произнесла:
— Ну вроде бы все. Жаль, что волосы нельзя покрасить, был бы и вовсе шедевр.
От окрашивания волос Лина отказалась категорически, несмотря на уверения, что это кардинально изменит ее внешность. Она согласилась на парик, но этому воспрепятствовала мастерица. У девушки были слишком пышные волосы, под ним их не спрятать — будет выглядеть неестественно. Стричься выпускница тоже не согласилась, несмотря на всю разумность подобного поступка. Таким образом Лина сохранила свои локоны в неприкосновенности.
Открыв глаза, она настороженно уставилась в зеркало. Из стеклянной глубины на нее взглянуло некое существо, смутно кого-то напоминающее. Лина попыталась представить, что бы сделала настоятельница при виде подобного создания в стенах Монастыря. Но даже буйная фантазия девушки не смогла подсказать, что скажет Нельма в этой ситуации. Логичнее всего, что ничего — молча убьет столь наглую нарушительницу устоев, а ее трупом прикажет вытереть полы во всех туалетах.
Или сперва вытрет, а потом убьет.
— Что вы со мной сделали?! — с затаенным ужасом вопросила Лина.
— Ничего особенного, — удивленно ответила женщина. — У тебя великолепная кожа, честно говоря, давно такой не встречала. Просто эталон чистоты и здоровья. Очень интересно, какой косметикой ты пользуешься? Даже элитную надо подбирать индивидуально, ведь все мы такие разные.
— Никакой я не пользуюсь, — чуть не плача произнесла девушка. — А как это смыть? Оно воде поддается?
— Ну зачем же так! Есть специальные средства… Боже! В наши времена и встретить такую дикость. Сейчас я тебя немного просвещу.
— Только быстрее, у нас очень мало времени.
— Милая моя, твое лицо заслуживает потраченного времени, поверь мне.
В первый момент Чапай подумал, что окончательно сбрендил. Это вообще-то было недалеко от истины, но на все вопросы ответа не давало. Слишком странно для шизофренической галлюцинации — ведь трупы телохранителей чинно лежали на своих местах, даже не пытаясь улизнуть. А вот магистр не стал покоиться с миром и куда-то подался, не оставив после себя даже пятен крови. Нет, Бровкин понимал, что Свен мог носить бронежилет, но, будучи опытным специалистом по смертоубийству, понимал и то, что после попадания пули двенадцатого калибра придешь в себя не скоро — тут защитит только хитиновый боекостюм, да и в нем тебя может отбросить на несколько шагов. А ведь воскресший противник поймал такую пулю грудью, с ее хрупкими ребрами. Нет, тут дело нечисто.
Рыцарь с невозмутимым видом вернулся в гостиную, набросил на себя рясу, достал из кармана горсть патронов, оттянул цевье ружья, зарядил трубчатый магазин, вернул лишние боеприпасы на место. Он был уверен, что Свен не мог далеко уползти после такого приключения, и не сомневался, что сможет его догнать. Спешка в таких случаях вредна — все равно пострадавший не сможет двигаться быстро.
Выходя из гостиной, Чапай кивнул измученному куратору:
— Прощай Робинсон, приятно было с тобой побеседовать.
В глазах последнего можно было прочесть целую гамму чувств, но уж огорчения от расставания там точно не наблюдалось. Впрочем, рыцарь не обратил на это внимания. Выйдя за порог, он приметил старушку, выглядывающую из приоткрытой двери соседней квартиры. Та без страха, с каким-то нездоровым любопытством разглядывала трупы телохранителей. При виде Бровкина она проскрипела:
— Батюшка, что же это творится?!
Чапай вскинул ружье, дослал патрон в ствол, басовито ответил:
— Старуха, а ты как думала? Сатана зело хитер, и биться с ним по всякому незазорно. Сатанисты в доме есть?
— Да откуда ж, батюшка?!
— Нехорошо. Ну а хоть Свидетели Иеговы?
— Есть, — кивнула бабка. — В соседнем подъезде, квартира четыре. Вся семейка оттуда.
— Благослови тебя Бог! — благодарственно произнес Чапай. — Молись за упокой их грешных душ.
Развернувшись, рыцарь направился вниз по лестнице. Несмотря на несомненные проблемы с психикой, он продолжал мыслить относительно рационально и спускался осмотрительно. Бровкин не сомневался, что магистр вооружен, и вовсе не хотел схлопотать пулю. Однако пули он не дождался.
Все произошло настолько быстро, что Чапай не успел нажать на спусковой крючок — магистр возник будто из воздуха. Страшный удар вырвал ружье из рук, перелетев через голову, оно с силой ударило рыцаря по спине, удержавшись на ремне, перекинутом через плечо. Бровкин, как и следовало ожидать, не растерялся, бросился на Свена, сжав его в объятиях. Несмотря на неказистую внешность, объятие его было что у медведя — бревна заставляло трещать.
Лицо магистра замерло в нескольких сантиметрах от покрасневшей физиономии рыцаря, причем на нем не было ни малейшего следа напряжения или боли — он был абсолютно спокоен. А вот Бровкин как раз начал свое спокойствие терять — он понял, что нарвался не просто на опасного противника, а на ПРОТИВНИКА. А еще ему очень не понравились глаза Свена, а точнее их безжизненное, отрешенное выражение, будто его нисколько не касались потуги беглого заключенного. У трупа недельной давности взгляд на порядок живее. Ну нет, сейчас я тебе устрою!
Чапай оторвал тело Свена от пола, подался вперед, ударив его спиной об угол перил. После такого хладнокровие не сохранишь — Бровкин умел делать людям больно, и сейчас не подкачал. Магистра, очевидно, проняло — лицо его дрогнуло, но вместо мучительной гримасы исказилось в улыбке, больше похожей на оскал. Рыцарь понял, что сейчас начнутся неприятности.
Он угадал.
Его железные объятия разорвало с дивной легкостью, руки магистра схватили Чапая за плечи, сжав будто тисками, оторвали от пола, швырнули с невероятной силой. Рыцарь пролетел над лестничным пролетом спиной вперед, вышиб стекло на площадке, увлекая за собой шлейф сверкающих осколков, проследовал далее и, едва не задев за бетонный козырек, рухнул на крышу припаркованной машины. Оставив на ней солидную вмятину, он перекатился через багажник и закончил свое воздушное путешествие, шмякнувшись об асфальт.
Редкие очевидцы феерического полета священнослужителя решили было что попику пришел конец. Но не тут-то было — так просто Чапай не сдавался. Перекатившись на спину, он сделал глубокий вдох, выполняя вход в боевой режим по монастырской методике. В пару секунд рыцарь отрешился от боли, терзающей его тело, мобилизовал все резервы организма. Резко взмахнув ногами, он, оттолкнувшись от асфальта, выгнулся, вскочив сразу в низкую стойку, напряженный, готовый ко всему. Свена рядом не оказалось, но это ничего не доказывало: Бровкин был уверен — противник так просто его в покое не оставит.
Как ни странно, дробовик так и продолжал болтаться за спиной. Чапай моментально взял его на изготовку, целя в темнеющий провал вышибленного окна на площадке между первым и вторым этажами. Что-то ему подсказывало, что его невероятный противник не станет пользоваться дверью.
Он опять угадал.
Свен вылетел из окна рыбкой, будто ныряя навстречу рыцарю. Бровкин выстрелил и, к своему позору, ухитрился промахнуться — первый патрон был с пулей, угодить ею в подобную цель нелегко. Он успел отвести цевье назад, выщелкивая следующий патрон из магазина, но загнать его в ствол уже не получилось — магистр, хитро извернувшись в воздухе, впечатал пятку ему в лоб.
Удар был столь силен, что только перекачанные шейные мышцы спасли Чапая от разрыва позвонков. Его отбросило назад с такой силой, что в какой-то миг он увидел свои ноги на фоне пасмурного неба. Следом картинка погасла — тело рыцаря грохнулось на асфальт, и, хотя он начал группироваться, все же не успел защитить затылок от соприкосновения с твердой поверхностью. Сознание помутилось, Бровкина охватила знакомая по многочисленным приключениям слабость, во рту появился резкий, металлически-кисловатый привкус, верный спутник сильных ударов в голову.