— Конечно. А в чем сложность? — спросил тот.
— Как мы и обсуждали ранее, он будет проходить обучение экстернатом. На особых условиях.
— Ага, еще один… — цыкнул Герман Петрович, кивнув головой. — Два года?
— Верно. Как было с Ищенко.
Тот снова задумчиво кивнул головой — видимо вспоминал, кто такой этот Ищенко… Мол, на генеральском уровне это приемлемо. Хотя официально, нигде это не указано и вообще… Черт возьми, на каком же уровне решаются такие вопросы? Сколько человек участвовало в том, чтобы прийти к такому решению? Бехтерев, конечно, молодец, проделал огромную работу. Пропихнул меня, куда надо.
Если бы я лично тут не присутствовал, то ни за что не поверил бы, что такое возможно. На генеральском уровне, оказывается, все возможно. Главное, подергать нужные ниточки, позвонить нужным людям и с соответствующим положением. И кто бы там что ни говорил, в СССР много чего было, только за занавесом.
— Ну что же, представителям разведки, мы всегда рады помочь! — кивнул Герман Петрович. — А чтобы не было вопросов у различных комиссий, которые нас периодически проверяют… Впрочем, это уже не столь важно.
Ты смотри, и этот знает, что я из разведки. Я не стал об этом говорить.
— У Громова ранение еще не зажило.
— Так, ну тогда пусть проходит ВВК у себя по месту службы, а результаты вышлите отдельно. Не вижу проблемы, если этот вопрос будет на должном контроле. Я дам команду в учебный отдел, там возьмут на карандаш. Физическую подготовку, судя по комплекции, старший сержант сдаст без проблем, так?
— Так точно.
— Хорошо, засчитаем условно. А вот остальные экзамены придется сдавать как всем. Без поблажек.
— Сегодня можем организовать сдачу? — уточнил Бехтерев. — Сроки, они тут в командировке.
— Думаю, да. За сегодня все можно решить. Только давайте уже после обеда?
— Обед — это святое. Хорошо.
Возражений ни с одной стороны не последовало. Тем более с моей.
Закончив аудиенцию, мы втроем покинули приемную, у дверей которой нас по-прежнему дожидался сопровождающий курсант, с КПП. Так было положено, несмотря на то, что Бехтерева здесь хорошо знали.
— Товарищ генерал-майор, я вот все никак не могу понять, а кто же вы по должности? — все-таки спросил я.
— А зачем тебе такая информация? — улыбнулся тот, глядя куда-то вперед.
— Просто, для кругозора.
Он не ответил, а я настаивать не стал. И так, зря вообще обратил на это внимание. Это не мое дело. Но в любом случае, исключительно из-за моего вмешательства, он сейчас стоит здесь, живой и здоровый, а его кости не белеют на голых скалах. Так бы либо в плену умер, либо его стервятники сожрали. Безусловно, спасенная жизнь и помощь в получении первого офицерского звания это не равнозначный обмен, но на большее я и не претендовал. Возникнет ситуация, тогда можно и обсудить.
Мы вышли из главного здания на внутреннюю территорию училища. Там везде было чисто, аккуратно и красиво. Тут и там на клумбах цветы, молодые деревья. Были и голубые ели, клены. Впереди, вдоль длинного здания, из того же красного кирпича, что и основной учебный корпус, росли молодые каштаны, которые уже почти отцвели. На строевом плацу сразу несколько групп курсантов отрабатывало навыки строевого шага. Тут и там гаркали сержанты и преподаватели, делая замечания «косячникам» и «тройникам».
Нет, может быть, после Афганистана здесь и было очень тихо и спокойно. Учись себе, да не парься. Но я так не могу, рано еще. Чтобы я вот так, «становись, равняйсь, смирно…» «В направлении столовой, шагом, марш!»? Ну нет, мне хватило того, с чего началась моя срочная служба в ТуркВО. Всяких Кольских и Степанковых было предостаточно. Возможно позже, я и захочу тишины, но не сейчас.
В целом, училище мне понравилось.
Не будь я майором в теле пацана, я бы остался и погрузился в учебу. Да любой советский юноша был бы рад сюда поступить. Однако у меня душа другая, не сидится ей на месте. К тому же мне нужно было возвращаться в Афганистан, к своей группе. К мужской работе.
Уладив последние мелочи, посетив строевую часть, мы на всякий случай поставили отметки о прибытии, а заодно и об убытии. Затем генерал отправился по своим делам, а сопровождающий вывел нас за территорию училища.
— Ну что, куда теперь, Макс? — спросил Кэп, оглянувшись на закрытые ворота КПП.
— Пройдемся? — ответил я. — Есть пара моментов…
Виктор Викторович неторопливо подошел к своему дому.
Тщательно осмотрелся — вроде бы никого. Ни чужих машин, ни слоняющихся поблизости незнакомых лиц. Только дети неподалеку гоняли потертый футбольный мяч.
Чекист медленно направился к подъезду. Оружие было при нем, несмотря на ночной инцидент и расследование.
Вошел в темноту подъезда, прислушался. Тишина. Если тут кто и мог притаиться, то застать майора врасплох у него точно не получится.
Он тихо подошел к лестнице ведущей наверх, выглянул. Никого. Обратил внимание на висевшую на стене секцию стальных почтовых ящиков, с номерами квартир. Отыскав свой номер, Кикоть быстро маленький открыл замок и вытащил оттуда бумажный конверт. Он не был толстым, но внутри определенно что-то имелось.
Прощупав и определив, что внутри какие-то бумаги, майор аккуратно его вскрыл, вытряхнул содержимое. Там было два сложенных листа бумаги, а под ними черно-белая фотография.
Виктор начал с документа. Это было напечатанное на печатной машинке письмо.
'Если ты это получил то, скорее всего, меня уже нет.
Меня завербовали. Не знаю, кто они. Думаю, что это американцы.
Это мое чистосердечное признание.
Я виноват. Признаю.
Я разорвал с ними сотрудничество, теперь они идут за мной.
Живых они не оставляют. Меня предупреждали. На фотографии тот, кто меня завербовал. Возможно, это поможет вскрыть цепочку.
Удачи, майор. А я все… Ветров'.
Обратив внимание на фотографию, Виктор Викторович сжал зубы.
— Так… — процедил он. — Кто же ты такой?
Сразу трое лидеров афганской оппозиции собралось на обозначенном месте встречи. Место — почти у самой границы с Пакистаном, вдали от советских и правительственных войск Демократической Республики Афганистан.
Было темно и тихо. Территория проверена, осмотрена.
Одним из лидеров был Рахмат Шах, с которым агент ЦРУ Джон Вильямс уже работал на севере Афгана, в горах, где попросту не летала советская авиация. После тех событий, он покинул кишлак и ушел в горы, максимально сохранив численность своих людей, но при этом потеряв большую часть запасов оружия и боеприпасов.
Вторым был Абдулматин Ясир, правая рука погибшего Теймураза Костолома. Он чудом выжил в той мясорубке в горах Пакистана, когда им удалось зажать на каменном плато советских разведчиков и сбежавших пленных. Появившиеся советские штурмовые вертолеты Ми-24, покрошили много людей, практически полностью уничтожив все бандформирование Теймураза. И его самого в том числе. Абдулматин был опытным командиром, который собрал в кулак то, что осталось от сил Теймураза и возглавил их. Объединившись еще с двумя полевыми отрядами, при помощи ЦРУ, он представлял собой достаточно серьезную силу.
Третьим лидером был Али Хадид — относительно молодой, но влиятельный полевой командир, который ранее обучался в Соединенных Штатах, а в Афганистан вернулся в восемьдесят первом году. Собрав под своим командованием более трехсот душманов, он успешно занял достаточно большой район, неподалеку от Кандагара. Именно там они постоянно устраивали рейды и засады, атакуя советские силы. Как и многие другие, он тесно сотрудничал с американцами, пакистанцами и китайцами.
Джон Вильямс собрал их не просто так. Будучи военным советником, теперь он имел особый статус и новые полномочия. Анализ обстановки по боевым действиям Афганистана за последний год позволил сделать вывод, что чаша весов качнулась в сторону сил ДРА и СССР, что конечно же, не устраивало Запад. Нужно было более решительное вмешательство… Нужно было предоставить больше помощи для оппозиции, которая позволила бы душманам не только восстановить равновесие, но серьезно усилить их. Больше оружия и боеприпасов, больше инструкторов, для обучения. Больше денег.
Американец хотя и понимал некоторые наречия, вроде «пушту», но сейчас он намеревался говорить через переводчика. Решение было принято наверху не просто так — Джон нашел несколько убедительных доводов, сфальсифицировал некоторые данные и ему дали добро.
— Я не буду говорить много. Кто скажет мне, сколько идет эта война?
— Шесть лет! — отозвался Абдулматин.
— Русские и не собираются отсюда уходить. Нужно заставить их, потому что ни солдаты, ни их командиры не понимают, за что они тут сражаются. Я знаю, что у советской армии есть преимущество, сильная авиация…
— Чего ты хочешь, американец? — спросил Хадид. — Говори кратко.
— У Советского Союза большое преимущество в воздухе, так? — надавил на больное.
— Да. И что?
ЦРУ-шник оглянулся. Позади него стоял крытый пакистанский грузовик, доверху набитый большими темно-зелеными деревянными ящиками. На них были полустертые надписи, по которым сложно было разобрать что за содержимое находится внутри.
— А что будет, если я скажу вам, что этого преимущественно их можно лишить? — хитро усмехнулся Вильямс, глядя на лидеров оппозиции. Выждав короткую паузу, он продолжил. — Их штурмовые вертолеты Ми-24 уже перебили множество ваших собратьев, разрушили несколько десятков кишлаков. Причинили много бед и страданий. Бороться с ними сложно, потому что не все пули могут пробить их броню. Они быстрые, по ним сложно попасть. Другие комплексы малоэффективны. Крупнокалиберные пулеметы уязвимы и их мало. Именно поэтому, я привез вам оружие прямо из Америки. Очень эффективное. Там, в грузовик, лежат новейшие переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер». Стоимость одного такого комплекта достигает семидесяти тысяч долларов! Они позволят вам сбивать все, что летает над Афганистаном. Вертолеты, самолеты — неважно. Забирайте их и докажите, что только вы хозяева на этой земле!