— А почему бы и нет? — удивился я, подняв бровь. — Мы что, недостойны?
— Ладно… В общем, смотри, мне намекнули, что всю группу не будут награждать. Ну, мне по понятным причинам, пока ничего давать не будут… Кое-кому тоже. Потом добавят, но не сразу. А вот тебе придётся выходить! Фамилия Громов теперь еще больше на слуху.
— Что, строевым шагом? Да ещё и по раскалённому солнцем плацу?
— Солдат должен стойко и… — начал было командир, но я оборвал его на полуслове.
— Ай, не начинай, Кэп! — отмахнулся я. — Ты же знаешь, я это не серьезно… А где всё это будет проходить?
— На плацу, либо на самом аэродроме… Что-нибудь придумают!
Вот это вот все меня в данный момент совсем не волновало. Что мне эти награды? Одной больше, одной меньше.
— Неужто звезду героя дадут? — скептически хмыкнул я, помня из оригинальной истории, что за операцию по захвату «Стингера» тогда никого звездой так и не находили. Лишь потом, спустя много лет, и решение принималось президентом уже другой страны.
— Нет, Макс… Старшему сержанту такая награда не положена. А впрочем, хрен его знает!
Я вспомнил про разговор с Джоном Вильямсом.
— Слушай, Кэп… Американец упоминал, что они там самолет сбили из «Стингера», так в числе экипажа был некий Кикоть. Это, случаем, не наш общий знакомый?
— Витя? — удивился майор. — Не знаю. Но я уточню. А что именно он говорил?
— Что только он знает, где сейчас этот самый Кикоть. Якобы, в плену у душманов.
— Да? Хм, я проверю.
Через три дня действительно состоялось награждение личного состава. Правда, мероприятие было вовсе не таким масштабным — ну, оно и понятно, война в самом разгаре. Территория ДРА. Нечего из этого делать показательный цирк.
Из группы «Зет» не присутствовало больше половины участников — не было Шута, не было Димки Самарина, не было Герца — эти остались в своём госпитале. К награждению были представлены только я, Урду и Смирнов. Ну и Игнатьева тоже, но его самого не привлекали к прямому участию из-за сильно ограниченного перемещения. Майор ходил по коридору и обратно в палату, да и то, на костылях. Перенесли до лучших времен.
В назначенный день, в Афганистан самолетом прибыл генерал-лейтенант, фамилию которого я не запомнил. Кто-то из столичных вышестоящих. Как у нас в спецназе говорили, «зам по нихерам». Он-то и должен был вручать награды, причём, не только нам. Под награждение, за те или иные заслуги, попали и другие солдаты и офицеры, с близлежащих воинских частей, всей северной части Афгана. Всего собралось около трехсот человек, но это скорее для массовки. Уровень, конечно же, был совсем не тот, что в Ташкенте, но тоже было на что посмотреть. И верно, то событие подгоняли к празднованию девятого мая, дню Великой Победы на фашизмом. А сейчас-то что?
И всё же стоит признать, что территория была подготовлена должным образом, а строевой плац оказался забит под завязку — яблоку негде упасть. Ну, демонстрация — начальство же приезжает, не показывать же ему полупустые подразделения⁈
Стоять на солнце, в ботинках, на перегретом асфальте — было то ещё испытание. Влажная форма, горячий воздух. Дышать нечем. Триста подмышек справа и слева.
Но хотя бы в обморок никто не упал — а то, как-то читал я статистику по современным вузам — молодые курсанты на солнце, принимают присягу, перегреваются и падают в обморок. Здоровья-то нет ни хрена, а все в офицеры метят. Тьфу.
Генерал-лейтенант произнёс приветственную речь, поздравил присутствующих непонятной формулировкой, а затем перешёл непосредственно к самому награждению.
Рядовые и прапорщики, сержанты и офицеры по одному подходили к генералу, представлялись. Получали награду и возвращались в строй. Ничего особенного, всё как обычно. Один и тот же сценарий на все времена, что в Советской Армии, что в Российской. Я таких построений видел ни одну сотню, и это при том, что я вовсе не штабник.
Когда прозвучала моя фамилия, я тоже подошёл к генералу, правда, в силу состояния здоровья, подошёл не строевым шагом, а обычным. Представился, как положено, по уставу. Даже стойку принял, хотя не очень старался.
— Товарищ генерал-лейтенант, старший сержант Громов по вашему приказанию прибыл! — опять я на этом моменте чуть не споткнулся. Ну, отменили в Российской армии такую формулировку. Прибывали по приказу, а не приказанию.
— Так это ты, сынок, американского агента ЦРУ взял? — поинтересовался генерал, очевидно услышав мою фамилию. Осмотрел, сухо улыбнулся.
— Так точно! — отозвался я.
— Молодец, отличная работа! Родина таких как ты, не забудет!
В общем, опуская все подробности, досрочно вручили мне звание прапорщика. А сверху ещё и третий орден Красного Знамени дали. Видимо, звезду пожалели… Сам я, конечно, уже не раз говорил, что сражаюсь не за награды, а всё же от звезды героя Советского Союза, я бы не отказался…
Уже после построения я увидел полковника Хорева — тот разговаривал с другими офицерами. Обратил на меня внимание, но никак не отреагировал. Судя по всему, проблема с Корнеевым тоже была решена в положительную сторону.
О, если бы я знал, что нас ждёт…
Глава 21Не в первый раз
— Что, Громов, расстроился?
Обернувшись, я увидел позади себя полковника Хорева. Тот смотрел на меня внимательным взглядом.
— С чего вы взяли, товарищ полковник?
— Ну, ты же на звезду Героя рассчитывал? — слегка усмехнулся тот. — Мне подполковник Звягин докладывал.
Я неопределенно пожал плечами, мол, мне без разницы. И так сойдёт. Но тот расценил это по-своему:
— Хм, понимаю, что ты чувствуешь… Вы с группой многое сделали, признаю! Правда! Но звезда выдаётся только человеку, а никак не всей группе. Ее можно было бы вручить вашему командиру, Игнатьеву, но он бы отказался. Я его хорошо знаю, он еще лейтенантом был, когда я его уже гонять по полигону начал.
Пару секунд он думал, затем продолжил.
— Ты же действовал не один, вас восемь человек было. Работа проведена колоссальная, ума не приложу, как вы так долго там держались⁈ Везучий, сержант… Точнее, уже прапорщик. Да ты без малого, всего-то полтора года на службе, а уже с двумя звездами. И репутация у тебя, как у капитана минимум. Тебе три боевых ордена Красного Знамени вручили, а таких, за всю историю войны, всего человек шесть наберётся… Много ли офицеров могут таким похвастаться, а? И то, это я ещё преувеличил! Нет, лично мое мнение, я бы эту звезду тебе отдал без раздумий… Заслужил! Но не я их выдаю и не все придерживаются того же мнения, что и я! Ты же понимаешь, что не всегда бывает так, как ты хочешь и люди в штабе сидят разные?
Даже не знаю, чего Хорев прицепился к этой теме — я вообще думал совсем о другом. Мои мысли были о КГБ-шнике Кикоть — с Кэпом я ещё не говорил, поэтому не знал, что ему удалось узнать касательно сбитого духами самолёта и кто был на борту. Нужно было сменить тему, а то подумает, что я обиделся. Глупая ситуация.
— Переживу, ничего страшного. Товарищ полковник, а где сейчас находится наша группа?
— В Кундузе, в ожидании, — не думая, отозвался тот. — Так как половина личного состава временно не боеспособна, то ни о каких задачах и боевых выходах и речи быть не может. Да и не нужны они сейчас. Сейчас идёт активная проработка информации, что удалось вытащить из американского агента и генерала Хадида. Информации, кстати, море, но ее нужно проработать, проверить, решить — как на нее реагировать. А это тоже колоссальная работа и она займет немало времени. К тому же, защита от «Стингеров» только на начальной стадии разработки, наша авиация летает, но строго ограничено.
Я уже знал, что после изучения принципов работы американских ПЗРК, инженеры выдали четкую рекомендацию пилотам — в районах угрозы применения «Стингеров», летать только на сверхмалых высотах, пользоваться складками рельефа местности. При таких мерах предосторожности, оружие американцев малоэффективно. Это хоть какие-то меры, которые реально работали.
— Ладно, прапорщик… — Хорев задумчиво посмотрел на часы. — Ты наверняка задаёшься вопросом, почему с тобой разговаривает целый полковник? Я ваше непосредственное командование, а поскольку майор Игнатьев не скоро войдёт в строй, то с ним мне пока говорить не о чем. Ты ведь его заместитель, так? Ну, вот и привыкай — мы с тобой будем встречаться часто. Так, время, время… Мне пора! А по поводу вашего обвинения насчёт Шевцова, то вопрос ещё не закрыт, он на плотном контроле. Однако прапорщик Корнеев все ещё находится в изоляторе и когда его освободят, даже я не знаю. Тебе ничего не угрожает, не переживай!
— Что, кому-то мы так сильно не нравимся? — поинтересовался я.
— Ты недалек от истины!
Майор Кикоть тяжко вздохнул.
Прошло уже несколько часов, но выбраться из сарая у него так и не получилось. Ему почти сразу развязали руки, типа жест доброй воли. Правда, он бы справился бы и сам. Виктор анализировал обстановку, через щели пытался осмотреться. Слушал, запоминал. Убедившись, что американец куда-то спешно свалил из лагеря, а с ним и часть духов, Виктор Викторович решил, что другого шанса просто не будет. Охрана расслабилась.
Подгадав момент, он решил бежать.
Однако чуткий душман-охранник как-то заподозрил неладное, когда Виктор Викторович пытался открыть засов изнутри, используя два длинных, кривых гвоздя. Заметив это, тот ворвался внутрь и физическим методом дал понять майору, что так делать не стоит. Получив пару ощутимых ударов по почкам, спустя полчаса КГБ-шник всё-таки продолжил начатое, только уже в другом направлении. Он решил сделать подкоп.
Полноценного фундамента у хлипкого сарая, в котором он находился, конечно же, не было. Так, десять сантиметров камня в сухой глине. И даже, несмотря на это, конструкция оказалась полнее себе надежной.
Отыскав на земле острый кусок пластушки, он принялся царапать им глину, сгребать ее в сторону. Копать камнем было тяжело и неудобно, но иного варианта не было. Шло тяжко, медленно. Майор истекал потом, но куда деваться?