Боевую тревогу я уже объявил, и вскоре вокруг меня скопились офицеры и вахмистр.
– Японский миноносец, похоже «Акацуки». Видимо, неисправны машины, идёт на восьми узлах, – сообщил я, изучая в бинокль японца, которого мы быстро нагоняли с кормы. – Будем брать на абордаж. Готовность абордажной команде. Старшим абордажником идёт прапорщик Баталов. Выполнять.
Вообще, если честно, командовать абордажем должен был старпом, зарабатывая себе чин мичмана, но Альфа мой брат, поэтому многие понимающе кивнули. Старпому же я пообещал, что следующий боевой японский корабль будет его. Если, конечно, это будет миноносец. Если что больше, сам на абордаж пойду: мне следующий чин нужен, мичман ведь в самом низу карьерной лестницы.
Стараясь соблюдать светомаскировку, мы подходили к «японцу». Маскировка была на высоте, нагоняющую их тёмную массу японцы не видели. Абордажники скопились у борта, часть готовили крюки. Альфа уже перелез через леера и готовился прыгать: он должен первым оказаться на борту, это важно.
Японцы явно перепугались, когда вдруг включился прожектор и их корабль содрогнулся от касания бортом с нашим. Я не ошибся, это действительно был «Акацуки». По палубе, ярко освещённой прожектором, ударили два пулемёта: один на крыше мостика и второй ручной. На палубы корабля с рёвом стали спрыгивать русские казаки, быстро разбегаясь по сторонам, но Альфа был первым.
Мы вполне удачно пришвартовались, заведя концы, и остановили японца. И начался разбор полётов с трофеем. Да, проблемы с машинами. Как сообщили пленные, миноносец мог сам дойти, держа ход в двадцать узлов, потому сопровождения с ним не посылали. А тут очередная поломка, из-за которой чуть не встали, и держать ход теперь могли едва восемь узлов.
Я отправил всех судовых механиков попробовать починить машины. Главное, чтобы корабль дополз до Порт-Артура, а там инженеры разберутся. Альфа его доведёт и сдавать командование не будет – это его трофей.
Из шестидесяти семи пленных выжила едва половина, были три офицера, из них два ранены. Пленных я оставил на борту, выделил в помощь Альфе десять человек в перегонную команду и десять казаков для охраны пленных. Сейчас обыскивали помещения, собирая оружие и составляя списки ценного.
Задержка заняла почти два часа, но дело хорошее. Должны успеть до рассвета дойти до Артура. Сообщение по радио я не передавал, у нас режим радиомолчания, чтобы японцы не засекли. А рапорт по захвату миноносца я передал Альфе. Добравшись до Артура, он его дальше по инстанциям отправит. Неплохо всё прошло. Что касается «Камы», был помят левый борт, теперь ещё и правый мятый.
Механики, разбиравшиеся с машинами на трофее, чего-то намудрили: с их слов поломка серьёзная, но миноносец теперь сможет идти на двенадцати узлах, до Порт-Артура дойдёт. Один из механиков пойдёт на трофее. Так мы и расстались.
«Кама» побежала дальше. Теперь мне пришлось стоять на мостике. Без Альфы будет тяжело, но хоть два часа сна мне дали, чтобы немного отдохнуть. Ничего, и один справлюсь, днём отсыпаться буду.
До Чемульпо мы дошли на рассвете. Мелькать на виду я не хотел, так что отбежали в сторону, где и легли в дрейф на весь день. Наше время – ночь, а днём желательно прятаться подальше от глаз японцев, любых, что военных, что гражданских.
Передав командование судном старпому, я отправился отдыхать: больше суток на ногах, пора бы уже. С отбытием Альфы освободилась должность штурмана, ведь он уже не вернётся. Надо будет подать заявку, чтобы нового прислали. На борту действующий штурманский патент имели только двое – Бета и старпом. Однако у старпома и так дел на борту хватало, поэтому я сделал в корабельном журнале запись о том, что беру на себя обязанности штурмана. Ну, или навигатора, как их у военных называют. Штурман мне привычнее.
Альфа за час до рассвета дошёл до наших дозорных и опознался световым сигнальным прожектором. Наши миноносцы его встретили и сопроводили на рейд. Сообщили Макарову, который сразу приказал подойти к флагману. К тому моменту пленных с борта уже забрали, добавили матросов, так что подошли нормально.
Выяснив подробности захвата, прочитав мой рапорт и узнав о состоянии трофея, Макаров отправил его на ремонт. Так что когда мой Бета ложился спать, миноносец Альфы уже швартовался у причальной стенки ремонтного дока.
Чин мичмана Альфа заработал, Макаров это подтвердил, назвав нас хитрыми близнецами. А орденами, кстати, близнецов одновременно награждали, и у Альфы тот же орден, довольно почитаемый среди молодых офицеров, был на флотском морском тесаке.
За день не случилось ничего, что потребовало бы моего срочного присутствия, а потому я отлично выспался. Раз пять мы видели дымы на горизонте, отчего приходилось отбегать в сторону, но это были рабочие моменты, которые решались командой самостоятельно. На борту всё шло своим чередом. Кок работал, кормил команду и привлечённую абордажную группу. Абордажники тренировались. Пулемётчик осваивал «Мадсен», выпустив шесть магазинов; ночной бой в плане практики мало что дал.
Узнал по поводу Альфы. Срочного ремонта миноносец не требовал, поставили в очередь, выяснив предварительно, что за проблемы у него с машинами. К счастью, запчасти для таких машин нашлись на складах. К ремонту должны были приступить через три дня, так что Альфа пока отдыхал. Впереди у него комплектование команды, пошив формы мичмана, получение чина, приём боевого корабля и ввод его в строй. Интересно, название и тут будет выбирать император? А, ладно. У меня начинается то, к чему я столько лет готовился, не хотелось бы оплошать.
За час до наступления темноты (я уже четыре часа как встал) мы направились к Чемульпо. К Чемульпо я подходил с осторожностью. У входа в русло реки стояло сторожевое судно, парусно-паровое, похоже бронированная канонерская лодка. Подходить ближе я не стал, да и не интересна она мне. У меня другие задачи: ловить японские транспортные и грузовые суда. То, что малоценное – на дно, а ценное в качестве призов гоним в Порт-Артур.
Недавно тут хорошо отряд крейсеров из Владивостока прошёлся, дошёл до Цусимского пролива, вспугнув японцев. Но он уже ушёл, и надеюсь, узкоглазые успокоились. Японцы, кстати, обстрел Владивостока всё же устроили, вынесли множество стёкол из домов, попали в старую рыболовную шхуну, отчего она затонула. Но это все их успехи.
Как оказалось, ночная жизнь на этом транспортном пути была вполне оживлённая: уже через десять минут, двигаясь прочь от Чемульпо в сторону Японии, я засёк разом три дыма. Мы сразу рванули туда на четырнадцати узлах. Японцы и есть, да ещё спокойно с ходовыми огнями идут, ничего не боятся.
Сблизившись, я стал изучать их в бинокль. Хм, два – явно войсковые транспорты, на палубе видны солдаты. Немного, по три-четыре десятка, дышат свежим воздухом, остальные внизу, в тепле. Сам я тоже снаружи подзамёрз. Потёр посиневшее ухо, пытаясь его отогреть, и продолжил наблюдать.
Боевая тревога уже была сыграна, когда я сообщил офицерам:
– «Японцы», трое: один в семь тысяч тонн водоизмещением, второй где-то в районе восьми, третий – в шесть тысяч тонн. Идут в Чемульпо. Характер груза неизвестен. Был бы один – взяли бы на абордаж. Но если там армейские части, может быть оказано сопротивление. Упускать японцев я не хочу. Будем топить. Артиллеристам приготовиться.
Мы сблизились как можно ближе, и я лично направил прожектор и включил его, осветив ближайшее судно. До него два кабельтовых было, триста пятьдесят метров, пистолетная дистанция. Так что почти сразу громыхнули орудия: два помощнее и одно в 75 миллиметров.
Командовал артиллерией на борту не офицер (не дали нам его), а кондуктор Лосев, хороший специалист, отлично подготовивший расчёты. Приказ ему был бить фугасами по ватерлинии (болванки тут не нужны, это не бронированные суда) и тут же переключаться на следующее.
На борту было два вида прожекторов, один из них сигнальный. Именно сигнальным я и освещал ближайшего японца, другой направили на второе судно, а третье, сыпля искрами из двух своих труб, спешно отворачивало в сторону берега, который пока было не видно, он за горизонтом.
Фугасы делали большие пробоины в бортах. Конечно, наводчики в спешке часто мазали, то выше, то ниже, поднимая пенные столбы воды. Но количество превысило качество, первое судно тонуло, кренясь на бок. Поэтому я приказал бить по второму. Солдаты с палуб палили по нам из винтовок. Появились раненые и даже один убитый попаданием в голову. Казаки открыли ответный огонь, хотя я такого приказа не отдавал. Приказал пулемётчику поддержать их.
Расстреляв второе судно, нагнали и остановили третье – то, что имело шесть тонн водоизмещения. Удачный выстрел разбил им винты и перо руля, это позволило остановить судно. Воспользовавшись рупором, я на английском посоветовал команде покинуть борт судна: мол, даю время. А когда шлюпки отошли, потопил и его.
Узнав от капитана названия всех трёх судов и что за груз, я внёс информацию в боевой бортовой журнал. Посоветовал также передать другим капитанам таких же гражданских судов, временно завербованных их флотом, что не хочу их гибели, и если они остановятся сами по первому сигналу, то могут спускать шлюпки и идти к берегу, по ним стрелять не буду. Меня интересуют суда и их груз, не более.
Спасательных действий мы не предпринимали: это война, да и не сможем мы столько на борт принять. На двух судах было по два полнокровных пехотных батальона со всем вооружением, на третьем – палатки, котлы, но основной груз – боеприпасы. Все три судна не имели радиостанций, я это первым делом высматривал, антенны там характерные, не спутаешь. Потому и работали мы спокойно, а закончив, рванули дальше.
Как солдаты бьются за место в шлюпках, я уже не смотрел. Это война, выживает сильнейший. Лучше уж они тут потонут, чем против наших воевать будут; глядишь, больше наших парней живы останутся. Да, по морским правилам я должен заняться спасением утопающих, но так как война, то это на моё усмотрение. Поэтому в боевом журнале я сделал запись, что не имею возможности заняться спасательной операцией, находясь во вражеских водах.