ы его нагнали и на предельно возможной скорости, не обращая внимания на искры из труб, пошли к Порт-Артуру. По расчётам успеем дойти до рассвета. Первый трофей, с патронами в трюме, мог на пределе давать семнадцать узлов, а второй, с углём, все двадцать. Так что шли на семнадцати.
Что хорошо, в дозоре как раз миноносец Альфы был, он нас и встретил с разрешения командира 2-го отряда, что был на борту. Все три судна проходили через фарватер на внешний рейд уже утром. На горизонте маячили несколько лёгких крейсеров микадо, но сделать они ничего не могли.
Вот так и пролетела неделя с момента, как мы покинули бухту Порт-Артура. Столько дел наделали. А теперь меня ждут доклад Макарову, который уже вызвал меня на флагман, получение наград, ремонт «Камы» – грубая швартовка к японским судам и абордажи сделали своё дело, судно требовало ремонта – и подготовка к следующему походу. Если дадут, конечно, а то у меня тут некоторые сомнения появились.
Неделя с момента возвращения «Камы» с призами пролетела быстро. Надо сказать, подробности нашего боевого похода мусолились всеми газетами, включая иностранные. Я как Бета сделал себе имя. Да и потопление броненосного крейсера, пусть и ночью, тоже принесло мне изрядную известность. А уж сколько транспортов отправил на дно, да ещё два привёл с довольно ценными грузами – всё это оценили.
Углевоз флот сразу выкупил, с призовыми не медлил и не жлобился. В целом рейд вызвал у всех положительную реакцию, хотя продажа одного из трофеев китайскому контрабандисту вызвала недовольство, пусть я деньги к рапорту и приложил.
А вот на поданную мной заявку о возмещении расходов на оружие, которое я покупал за свои деньги, как и снаряды, кривили рожи. А что, сами не смогли вооружить меня минными аппаратами, вот я и купил.
Орудия, снятые с брошенного японцами крейсера, сразу пошли в дело: довооружили «Боярина» и «Новика», заменили на 120-миллиметрые, стоявшие у них. Мне кажется зря: утяжелили крейсера, они могут в скорости потерять.
Также мне поставили на вид, что не оказывал помощь в спасении потерпевшим крушение. Это о тех солдатах, что на дно пошли со своими транспортами, их, помнится, три было, первые мои. Я ответил, что не мог взять их на борт: у меня боевое судно, а не спасательная посудина.
Насчёт англичан поморщились, но ничего не сказали: все доказательства контрабанды налицо. Хотя от англичан уже поступила официальная нота протеста с требованием арестовать меня за пиратские действия. Их послали, но вежливо.
Также порицали, что избавился от матросов с «Асамы», высадив на берег: мол, таких пленных неплохо было бы доставить в Порт-Артур, припомнить им «Варяга». Хорошо, что про китайских контрабандистов молчали.
Что я могу добавить? Чин лейтенант мне дали, как и звания другим моим офицерам. Они также получили повышения по адмиралтейству, старпом поручиком стал. Я получил орден Святого Георгия четвёртой степени за захват «Самурая», наградная комиссия подтвердила. Были поданы наградные на орден Святого Станислава третьей степени с мечами за захват «Ронина» и Святого Станислава первой степени с мечами за потопленного «Асаму», но подтверждения ещё нет: штабные общались со столицей телеграммами, так как орденский комитет располагался в Питере.
Также за удачные крейсерские действия меня представили к ордену Святой Анны третьей степени, и за призы – к ордену Святого Станислава второй степени. Полным кавалером ордена Святого Станислава стану. Чин лейтенанта получил по совокупности дел. Так что в верхах решали и оформляли награждение, а мне оставалось ждать официального подтверждения и последующей церемонии награждения.
Команда тоже была награждена, но за захват первого миноносца. Казаки получили призовые, хотя к наградам я их тоже представил.
Проблемой стало то, что многие молодые офицеры, среди которых были титульные дворяне, вдруг начали подавать рапорты о переводе на «Каму» – с боевых кораблей на вспомогательный крейсер. Сказали бы им раньше о таком – могли бы и на дуэль вызвать, а то и плёткой отходить, если из простых кто. А тут сами просятся. А вот не нравится им, что эскадра в порту отстаивается.
Точнее, Макаров дважды за неделю её выводил, но до боя с японцами не доходило, шли учения, не более. Но надо сказать, что результаты были заметны, постепенно эскадра становилась боеспособной. Возможность выходить чаще дал тот уголь, который я взял с призом, за что мне пару раз доставалась от Макарова устная благодарность. А от армейцев – за патроны, как раз вовремя я тот приз пригнал. Ящики с патронами сразу в вагоны – и к передовой.
Сам я больше «Камой» занимался. Команда своими силами проводила ремонт, лишь пару раз пришлось привлекать инженера и некоторые ремонтные мощности дока, но в основном справились сами. Сегодня как раз закончили, так что выровненные борта сверкали свежей краской, орудия были начищены, бункера почти полны углём, и я направил в штаб заявку с просьбой разрешить отправиться в очередной рейд.
Что касается Альфы, я был прав: он связан по рукам и ногам, рассчитывать на него я уже не могу. Разве что ему удастся отличиться в каком ночном бою, но не более. Вообще, такие крупные миноносцы обычно в охране фарватера не держали, для этого есть более мелкие. Однако причина была: команду нужно спаять, и такие вот дежурства, с учебными тревогами, здорово помогали команде стать единым организмом. Так что когда решат, что «Ронин» можно использовать в полной мере, Альфа будет иметь больше возможностей. Но не сейчас.
Я вернул на борт матросов и кондукторов, помогавших Альфе перегонять миноносец в Артур. Раненые были отправлены в госпиталь (не на госпитальное судно, а на берег), погибшие списаны из команды, были получены новые матросы. Ну и три офицера всё же добились перевода, Макаров обошёлся малой кровью, дав им разрешение.
Один был лейтенантом с «Дианы», он стал навигатором, единственным на борту, я передал ему эти обязанности, которые до этого исполнял сам. Второй, тоже лейтенант, стал старпомом, он же и артиллерист. Третий, мичман, стал минным офицером. Этот мичман единственный из трёх имел титул – он был графом.
Моего прежнего старпома перевели на углевоз, наш приз, который ввели в списки транспортов флота, он и там старпомом стал. Судно было не вооружено, потому и назначили не офицера из корабельного состава. А командиром стал неизвестный мне капитан второго ранга.
Рапорт о выходе в рейд я подавал лично, поэтому ожидал ответа в штабе. Вообще, я должен подавать рапорт моему непосредственному командиру, начальнику отряда крейсеров Порт-Артура контр-адмиралу Моласу, но тот, поставив свою разрешающую резолюцию, отправил меня в штаб флота, так как окончательное решение принимал Макаров.
Три часа просидел я в приёмной, однако после обеда меня всё же приняли. Было заметно, что штаб активно работал, явно что-то задумывалось, поэтому неудивительно, что мне нескоро выделили время. Да и то явно небольшое «окно» появилось, куда меня и втиснули.
– Глупо держать самый результативный корабль в этой войне на рейде. Честно признаюсь, лейтенант, я опасаюсь, что вы ночью без приказа ускользнёте. Мне не хотелось бы терять авторитет по той причине, что меня капитаны не слушаются.
– Я бы вас так не подставил, господин адмирал.
– Спасибо хоть за это. Скажите, лейтенант, что вы после войны планируете делать? Помнится, вы говорили, что хотите подать в отставку?
– Адмиралы беспокоятся, что мы с братом их подсидим? – усмехнулся я и тут же стёр улыбку, увидев, как нахмурился Макаров.
– Да, есть среди старших офицеров опасения на ваш счёт. До каких чинов вы планируете дослужиться за войну?
– Вряд ли поднимемся выше капитана второго ранга.
– Хорошо, что вы трезво оцениваете свои возможности.
– Сомневаюсь, что война продлится долго. Японцам, как и англичанам, невыгодно затягивать её. Максимум год.
– Возможно, возможно. Надеюсь, крупные боевые корабли на абордаж брать не планируете?
– Я рисковый парень, господин адмирал, но не идиот. Одно дело миноносцы: у нас перед ними перевес в силе, да и то многое зависит от того, сможем ли мы незаметно сблизиться с ними. Другое дело крупный боевой корабль. Хотя… Если он один (что из разряда сказок, японцы по одному не ходят), и ночь тёмная, тучи на небе, то… Может, шанс и будет. Но «Каму» при этом мы, скорее всего, потеряем, а не хотелось бы. Брат мне голову свернёт, он своего «Лиса» любит. До того как судно ввели в состав флота, оно называлось «Хитрый Лис».
Последнее я пояснил, потому что адмирал, похоже, не в курсе был. Он покивал и дал разрешение этой же ночью выйти в новый поход. Так что я был отправлен оформлять приказ, чем и занялись офицеры штаба. Кстати, снова пытались установить временные рамки – семь дней, не больше, – но я убедил адмирала, что этого мало, и, подумав, он дал девять.
На борт «Камы» я вернулся в три часа дня, голодный как волк, денщик в каюте накрыл мне стол. Да, когда я стал капитаном, у меня появился денщик. Вообще, офицеры их использовали как прислугу, у семейных они даже детей нянчили, то есть использовались для всего, что придёт в голову.
Мне денщик опытный достался, три года был при капитане броненосца «Севастополь», пока срок службы не закончился. Сорок лет мужику. Он умел ВСЁ. Мы с ним серьёзно поговорили, перед тем как я утвердил его на должность денщика.
В его обязанности входило кормить меня, делая заказ на камбузе и доставляя его в каюту (если я не с офицерами в кают-компании пищу принимал, а вот так отдельно, в неурочное время), следить за моей формой (чтобы была выглаженной, чистой и хорошо выглядела) и обувью (чтобы блестела), а также за моим оружием. На этом всё. Дополнительные обязанности оплачивались отдельно. Убираться в каюте – не работа денщика, этим занимался матрос, назначенный убираться в жилых каютах. У Альфы с его денщиком были примерно такие же договорённости.
«Кама» высоко стояла в воде: трюмы-то пусты, морское ведомство всё забрало, честно выплатив призовые. Я снова всё отправил на счёт Анны Васильевны, она подтвердила получение, да и два письма прислала. Вышло тридцать две тысячи с мелочью, так как не на меня одного делили. А что по грузу, так торпеды остались, снаряды отправили на склад, оставив запас для «Камы», рис и рыбу выкупило военное ведомство для снабжения войск, четыре пулемёта, снятых с японского крейсера, и два, снятых с миноносца, тоже выкупили для отправки в войска. «Кама» как была вооружена тремя пулемётами, так они и остались.