Я планировал двигаться ночью в сторону Токио. Там крупный порт, можно угнать большое судно. Всё же «Кама» была мала, да и скорость для крейсерской войны могла держать невысокую. Восемна дцать узлов для современных боевых действий – это, по сути, ничто. Нас спасало только то, что мы ночью действовали. Вот углевоз, взятый нами, дававший двадцать узлов, – это отличное судно, такое бы точно могло пригодиться.
А вооружить не проблема. Пулемёты уже есть, а орудия куплю у того китайского контрабандиста. Контакты он оставил, знаю, как его найти. Как я уже убедился, этот пронырливый тип может достать всё. А нанятые германские инженеры всё установят. Деньги у меня при себе были (из сейфа с «Камы»), хватит всё оплатить.
Вот только топать далеко. Я подумывал вернуться к побережью, к какому-нибудь японскому порту, пусть небольшому, и угнать там судно. Даже каботажник пойдёт, всяко быстрее до Токио доберёмся. А на подходе к нему возьмём какое-нибудь судно на абордаж, а то что-то в залив лезть не хочется. Да и вряд ли мы до него дойдём – перехватят по пути. Мы моряки, вот наш путь.
Выспаться особо не удалось, всего четыре часа поспали, когда хрустнул выстрел. Все тут же подорвались, занимая позиции. Я ещё перед тем как объявить отбой, нарезал всем сектора, где они должны находиться. Неразбериха всё равно была, спросонья позабыли кому куда, однако быстро исправлялись и под мат и пинки унтеров занимали позиции.
Вскоре прибежал посыльный от наблюдателя, сообщив, что тот снял выстрелом парнишку-японца, следившего за нами из кустарника. Вообще, я отдал приказ, если нас обнаружат, взять свидетелей, а при невозможности – уничтожить, что они и сделали. Парень бегал быстро, но от пули убежать не смог.
Посланные мной трое матросов с боцманом принесли тело. Оказалось, парень не убит, а только ранен в ногу, так что его перевязали и допросили. Он оказался местным, деревенским, следил именно за нами, обнаружив следы. Из ближайшего города уже приезжали глашатаи, сообщали о русских моряках с проклятого «Камы», за сведения о которых была обещана награда. Парень, услышав такое, сразу вспомнил следы множества ботинок больших размеров и решил глянуть. Вот так мы и повстречались.
Уходить из леска я не торопился. Днём мы далеко не уйдём, обнаружат, а тут уж больно позиции отличные, можно долго оборону держать. Так что большую часть матросов и офицеров я отправил отдыхать дальше, а сам недолго посидел с картой. Наш навигатор-старпом спас всё, включая навигационные инструменты. Карта подробная, и уже есть идеи. Нужно к Кагосиме идти, порт там небольшой, но найти что-то интересное можно.
Правда, придётся через залив выходить, да ещё эта непонятная подводная лодка, сторожившая этот выход и так удачно меня атаковавшая (я уже не сомневался, что это именно подлодка была). Нет, рискованно. Ладно, тут округа в основном лесами заросла, что позволит нам подольше оставаться ненайденными.
А пойдём мы на север, пересекая мыс. Там есть рыбачьи деревушки, их посещают торговцы на небольших судах-каботажниках. Дождёмся одного из таких, а ночью втихую возьмём на абордаж и покинем земли Японии. Дальше уже начнётся морская охота и, надеюсь, попадётся что подходящее, что заменит нам «Каму».
Хм, один из моих схронов не так и далеко: двое суток – и будем на месте. Однако в ту сторону мне не нужно, так что пусть дальше остаётся нетронутым.
Вот так решив вопрос по ближайшим нашим действиям, я вскоре завернулся в одеяло и уснул. Нам, офицерам, было предоставлено вполне удобное место, где мы все вместе были.
Разбудили меня по побудке. Я велел поднимать всех в шесть вечера: как раз успеем поесть, собраться и с темнотой выдвинуться дальше. Завтракали похлёбкой, у меня была своя глубокая миска, а также кружка и ложка. Не все такие дальновидные, поэтому, когда покидали «Каму», пришлось озаботиться, чтобы все матросы имели личную посуду, и теперь им было из чего есть. А похлёбка ничего, вполне неплохая. Двух котлов, которые у нас были, вполне хватало, чтобы всех накормить.
Именно в этот момент прибежал матрос из дальнего дозора. По нашим следам шли кавалеристы, около эскадрона.
– Это хорошо, – кивнул я. – Лошади нам пригодятся. Офицеры, ко мне.
Когда они собрались, я рассказал, что хочу сделать: подпустить поближе и ударить из пулемётов и винтовок. Попросил передать матросам, что побольше лошадей желательно взять неповреждёнными: меньше на себе нести придётся, и скорость движения будет увеличена. Что такое движение по суше гружёными, они теперь знают: от «Камы» тридцать километров отмахали взмыленные, вон ноют теперь, что мышцы болят.
Поесть мы успели, а до чая дело не дошло. Котла всего два, кок их в ручье сейчас от похлебки отмоет и воду для чая вскипятит.
А мы тем временем ударили прицельным залпом. Пулемёты пока молчали: эти «мясорубки» никого не жалеют, ни людей, ни лошадей, а последние нам как раз очень нужны, а то всего трёх коней в деревне добыли. Работа для пулемётов будет, если всадники, сверкающие поднятыми клинками сабель, до нас доскачут, ну и не дать уйти выжившим – это тоже их задача.
Раздался залп сотни стрелков. Тут были не все, три группы по четыре матроса я отправил прикрывать тылы, чтобы к нам под шумок не подобрались, пока эти отвлекают. Больше двадцати кавалеристов вылетели из сёдел, три коня, к сожалению, забились на земле – ранены. Не особо хорошие стрелки мои матросы, но они и не солдаты, у них другая специальность. Главное, попадают. Я тоже стрелял, по офицерам (их всего двое и было), стараясь лишить японцев командования, и командовал своим, когда давать залп.
Мы успели дать три залпа, когда заработали пулемёты и доделали начатое нами. Никто из кавалеристов не ушёл, а их сто двадцать было – на глаз, точно не считал. Вперёд вышел десяток матросов с одним из офицеров, которые начали проверять тела, убирая оружие в сторону. Раненым людям оказывали помощь, раненых лошадей добивали, уцелевших ловили и отводили на луг, где паслись три первых наших коня. Всего мы добыли семьдесят одного коня. Кок срочно отваривал в обоих котлах свежую конину в дорогу.
Я пообщался с раненым унтером, выясняя всё по поисковым отрядам, которые искали нас. С радостью узнал, что это был самый крупный отряд, который и должен был нас взять. Да уж, крупный, у меня даже раненых не было. У их кавалеристов винтовки за спиной находились, они саблями сверкали, атакуя нас. Идиот их командир. Был.
Мы попили чай, который успел сварить кок, прежде чем начал отваривать мясо, погрузили вещи на лошадей, даже всё оружие японских кавалеристов забрали, с ремнями и подсумками, у меня на него планы были. Японцев оставили на месте боя, парнишку, следившего за нами, к ним перенесли. А потом, уже в темноте, покинули это место. Верхом никто не ехал, даже офицеры: все лошади были заняты поклажей. Но зато люди шли налегке, ведя под уздцы лошадей.
Я применил способ римских легионеров: километр бежать, километр идти, отдыхая. Вполне рабочая тактика, как показал опыт этой ночи. Я шёл впереди, чтобы засечь засады в темноте, так как мы часто двигались по дорогам – так было быстрее. Нам встретились два поста на перекрёстках, и мы благополучно обошли их стороной. За всю ночь мы только два раза по полчаса отдыхали, подъели всю варёную конину.
Как бы то ни было, но за ночь мы отмахали километров шестьдесят от места днёвки и схватки с кавалеристами. Их человек восемнадцать уцелело; если их найдут и доставят к медикам, может, и выживут. Несколько тяжёлых было, они могут и не выжить. Но мне на них как-то… я бы их уничтожил. Они теперь о пулемётах знают, обязательно сообщат об этом поисковым партиям, и командиры примут меры, будут использовать такие же пулемёты.
Хотя их ещё поди найди. Несмотря на то, что они нам трофеями достались, пулемёты в японской армии всё ещё большая редкость. Я даже к своим судовым треноги заказал; в планах было использовать их на берегу, в десантных высадках, а пригодились вон как. Но главное, пригодились.
Мы встали лагерем в четырёх километрах от довольно крупного населённого пункта – не деревня, но и не город, где-то посередине. Даже причал был, который мог принимать небольшие суда. То, что нам и нужно.
Выставили наблюдателей, выдали им бинокль, оборудовали позиции. Кок приготовил очередную похлёбку, мы поели и легли отдыхать. Большая часть команды уже приучена спать днём, внутренние часы поменялись. Моряки со стонами валились на траву. Они и после тридцатикилометрового марша стонали: мол, мышцы болят. Когда на шестьдесят километров двинули, постепенно разошлись, но думаю, когда проснутся, мышцы ещё больше болеть будут. Всё же моряки не ходоки по суше, им воду подавай, морскую.
Изучение населённого пункта в бинокль уже провели, но ничего крупнее рыбачьих баркасов там не обнаружили. Будем ждать.
Шли мы в основном по дорогам, и надеюсь, наши следы будут потеряны. Тем более я высылал два дозора: один проверял путь впереди, второй шёл сзади, присматривая за хвостом колонны и заодно собирая лошадиные катыши (эти сволочи как будто специально их откладывали, как в сказке про хлебные крошки) и выкидывая их на обочину. Так что дорога за нами подчищена.
Я не знал, сколько придётся ждать, но ждать будем. Возьмём первое же судно подходящего нам тоннажа, которое войдёт в бухту и встанет у причала, даже на якорь. Позаимствуем у местных лодки и заберём судно себе. Что ж, ждём.
Я успел поспать два часа, когда прибежал посыльный. Меня срочно затребовали к наблюдателям, увидевшим кое-что интересное. Мне пришлось два километра пробежать бегом, но я даже не запыхался: не зря я тренируюсь. Лошадь не брал (запрягать долго), и так неплохо добрался, незаметно для местных, хотя дорога из деревни была не пуста.
Наблюдательный пост был организован в километре от деревни и хорошо замаскирован. Наблюдатели знали, что такое демаскировка, и вели себя тихо. Поправив задравшийся эполет (да, погоны вроде уже ввели, но до нас эта новинка ещё не дошла, всё ещё с эполетами ходим), я взял протянутый мне мощный бинокль, мой личный, выданный наблюдателям, и стал изучать судно, шедшее недалеко от берега в направлении Токио.