Шли мы на максимальном ходу, вахта кочегаров была усилена. Машины судна пусть и старые, но такой ход держать позволяли. Шли без ходовых огней, но снимать японский флаг я запретил: будем пока для местных японцами. Хотя свой флаг с «Камы» мы сохранили.
Мы всё же смогли нагнать вспомогательный крейсер и буксируемую им подлодку, но финт с захватом не удался. Зайцев под утро засёк прошедшую в эфире информацию о захвате сторожевого судна, так что эффект неожиданности мы потеряли. Рисковать я не стал. Расчёты японцев были у орудий, нам хватит тех, что там стояли, так что мы открыли огонь.
Два орудия в 120 миллиметров били по вспомогательному крейсеру, мы находились к нему левым бортом, что и позволило их задействовать. Орудие в 80 миллиметров било по подлодке, которую неплохо освещал наш прожектор. Из-за того, что приходилось бить по такой маленькой цели, как подводная лодка, мы были вынуждены подойти почти вплотную, и открыли огонь, когда нас обнаружили.
Обе цели были близко. Наши канониры уже навели орудие, так что японцы были обречены. Взрыв и столб огня, вырвавшегося из открытого люка рубки подлодки, дали ясно понять, что с ней покончено. Она быстро затонула, натянув буксировочный канат. Вспомогательный крейсер, получивший от нас с два десятка снарядов, также пошёл на дно, задирая нос. Мы подобрали с пяток японцев, среди которых оказался и офицер.
После этого мы поспешили уйти, держа курс вглубь Тихого океана, а старпом, принявший от меня корабль, занялся устранением повреждений. Три «подарочка» мы всё же отхватили. Хорошо, что ниже ватерлинии пробоин не было и ход не потеряли, а только одну картечницу с расчётом. Были шесть убитых и девять раненых, из них двое тяжело. Днём похороним павших; надеюсь, медик не оплошает и их количество не прибавится.
М-да, но дело сделано, и это радовало. Повреждения были не такими уж серьёзными, их можно устранить своими силами. Жаль, людей потеряли, как и картечницу, но пару выстрелов расчёт всё же сделать успел, хорошо по палубе крейсера прошёлся, а пулемётчики доделали работу.
Мне удалось поговорить с японским офицером, и полученная от него информация ввергла меня в ярость. Встреча с «Камой» была случайной. Лодку буксировали из Штатов, на борту находились несколько специалистов оттуда же, и именно они управляли лодкой и пустили самоходную мину в борт «Камы». На борту лодки был всего один японец, будущий капитан, он просто наблюдал.
Урою скотов. Эти-то погибли, но другим достанется, жалеть и сомневаться больше не буду. А вообще как дело было: наземный пост приметил, как мы утопили рыбацкую шхуну, и сообщил по телеграфу в ближайший порт, а дальше через эфир передали. На борту того вспомогательного крейсера была радиостанция, они поняли, что мы к ним идём, оставили лодку на боевой позиции, а крейсер укрыли в заливе. И удача оказалась на их стороне.
Старпом вёл судно, а я, прежде чем лечь отдыхать, как обычно писал рапорты о прошедшем бое, внося информацию об этом также и в боевой журнал, взятый нами с «Камы». Этот же журнал служил нам для записей наблюдений за движением судов у деревни, где мы взяли канлодку.
Флаг перед атакой мы сменили, и теперь наш Андреевский полоскался за кормой. Написав рапорт, я помылся (душевой, как ни странно, на борту не было, и денщик нагрел мне воды на камбузе) и, устроившись в койке, размышлял.
Угля до Циндао нам не хватит, тем более после той гонки, которую мы устроили за крейсером с подлодкой. Что интересно, уголь у этого корыта не боевой, то есть мы можем пополнить бункера за счёт любого остановленного транспорта. Желательно японского, от нейтралов вони будет много. За ночь, пока шла погоня, мы видели с десяток разных судов, у которых могли разжиться углём, однако тогда мне было не до того. Сейчас угля в бункерах едва ли два дцать тонн, а этого хватит примерно на четыреста морских миль. Или пятьсот, если идти неспешно, с экономией топлива.
Потому я приказал не двигаться к Циндао, а уходить подальше от Японии. Отстоимся, а следующей ночью вернёмся. Ждать меня тут не будут: я уже заработал у японских военных моряков славу крепкого воина, который не ведёт бой в одном и том же месте, а старается делать большие рывки, чтобы спокойно работать вдали от тех сил, которые меня ищут. Да, теперь репутация работала на меня.
Весь день мы пролежали в дрейфе, держа в топках небольшое давление, так, чтобы его можно было быстро поднять и дать ход. Однако не пригодилось, за день на горизонте не показалось ни одного дыма. Даже странно.
Теперь мы возвращались к берегам Японии. Старпом, уже сдавший вахту, стоял рядом у мостика и пил свежий кофе. Вот он и поинтересовался у меня:
– Господин лейтенант, какие дальнейшие планы?
Вообще, офицеры ко мне обращались «командир» или по имени-отчеству, я разрешил. Но в присутствии нижних чинов соблюдали устав. Вот и сейчас неподалёку были четверо: дежурный пулемётчик на крышке мостика, вахтенный командир на самом мостике, рулевой и посыльный, который стоял у машинного телеграфа. Своего денщика я не считаю.
А ответить старпому мне было что, планы мы как раз ещё не обсуждали. Будет любопытно, что он скажет, выслушав мои идеи.
– Планов много, господин лейтенант. Для начала взять какой-нибудь транспорт и перегрузить уголь, чтобы увеличить дальность работы. Потом захватить подходящее судно не меньше пяти тысяч тонн со скоростью больше двадцати узлов, нам нужна замена «Каме». Ну и наконец, с помощью китайских контрабандистов вооружить это судно и продолжить крейсерскую войну.
– А канлодка?
– Продадим китайцам, она меня бесит своей тихоходностью. Они любят половить рыбку в мутной воде, и я уверен, будут под видом русских рейдеров захватывать японские транспорты. Лично я ничего против не имею: для ослабления японской армии, что движется на Порт-Артур, все средства хороши. Да и не думаю, что китайцы долго повоюют, лодка-то тихоходная. Однако если хотя бы пару транспортов захватят, и японцы что-то недополучат, уже хорошо.
– Хм, – задумался старпом, делая очередной глоток кофе. – Любопытно. А потом что?
– Когда у нас будет судно, мы продолжим крейсерскую войну. Нормальную войну на коммуникациях противника. Есть ещё некоторые планы, но они зависят от того, подберём ли мы что-то подходящее. В любом случае в блажащий месяц в Артур мы не вернёмся. Буду ещё смотреть по людям: если они серьёзно устанут, много мы не навоюем, отдыхать и набираться сил тоже нужно. Тогда уже пойдём в Артур. Ещё нужен старпом, заберём его во Владивостоке.
– Старпом нам нужен, – тут же согласился навигатор.
Он тянул эту должность с большой неохотой. Ведь работа старпома на борту самая тяжёлая и сволочная. Фактически и весь корабль, и люди – всё на нём. Старпом самый занятой на борту, много работы и много мелочей, в которые нужно вникать. И отчитывается он только перед капитаном.
– Как думаете, долго эта война будет идти? – задал следующий вопрос лейтенант.
– Для японцев жизненно важно выйти к Порт-Артуру и взять его в блокаду. И это вполне возможно, учитывая наши небольшие силы на суше. Осадить, расстрелять из осадных орудий эскадру в порту и заставить капитулировать гарнизон – вот их план. Долгой войны Япония не выдержит, она уже на пределе, хотя война только началась. Спасают их кредиты, которые им дают англичане, именно они и оплачивают эту войну.
Думаю, около года война продлится, если возьмут верх японцы, что вполне возможно, и года два, если наши удержатся. Однако заключить перемирие наших всё равно заставят. Англичанам невыгоден проигрыш Японии: кредиты-то некому будет возвращать. Так что они пригонят свои боевые корабли, так сказать по играют мускулами, и принудят нас пойти на переговоры на условиях японцев, выступая гарантом и посредником этих переговоров.
– Как такое возможно?! – изумился возмущённый лейтенант.
– Вполне возможно. Британцы не в первый раз так делают. Вспомните хотя бы войну с турками. Сейчас нагличане действуют по той же схеме, только вместо турок выступают японцы, а так никакой разницы.
А мы?
– А что мы? Да, наша деятельность заметна, хотя для самой Японии это комариные укусы – неприятность, не более. Нас не поймали только потому, что флот серьёзно занят нашей порт-артурской эскадрой, и пока они с ней не разберутся, нас будут искать малыми силами, от которых мы вполне способны бегать, ночами действуя в разных местах, разделяемых сотнями миль. Именно такие рывки с места на место и то, что мы работаем в основном ночью, и дают нам возможность разбойничать. Как только за нас возьмётся флот, долго мы не пробегаем. А сейчас им просто не до нас.
Старпом замолчал и сильно задумался. Я мог бы ему и ещё что сказать, но решил, что не стоит – из-за секретности. Это сейчас всё в порядке, но мало ли что может случиться. Старпом даже не обратил внимания, что мы будем вести крейсерскую войну не девять дней (именно такой срок был установлен Макаровым, и он уже подходил к концу), а куда больше. Но Макаров приказал вернуть «Каму» через девять дней, ну а раз «Камы» нет, то и говорить не о чем. Тут уж я сам решаю.
Старпом, попрощавшись, отбыл к себе, отдыхать, а я отдал свой бокал с кофе денщику, стоявшему в тени мостика (да, и ночью бывает тень), и направился на камбуз. Кофе был отличный, вахтенным его выдавали с небольшим добавлением французского коньяка, который мы обнаружили в количестве двенадцати бутылок в личных запасах капитана канлодки. Я отдал их в ведение кока, велев ему вот в такие ночные холодные вахты добавлять коньяк в кофе.
Наша со старпомом беседа мигом распространилась среди команды, и оставшуюся часть ночи её обсуждали – в основном те, что были на вахте. Остальные отдыхали после тяжёлого дня, когда все свободные от вахты занимались ремонтом канлодки. Причём качественно, ведь я собирался передать китайцам полноценный боевой корабль, можно сказать, вернуть их бывшую собственность.
При этом мы не забывали и о наших основных обязанностях – ликвидации грузового тоннажа противника. Ну и рыболовных судов тоже. Первой нам встретилась рыболовная шхуна, парусная, котлов у неё не было. Команду – на берег в двух бывших у них лодках, шхуну – на дно. Только рыбу свежую на борт приняли.