Очевидно, что ни культурная рожь, ни культурный овес не имеют отношения к пресловутому Ближнему (и тем более Дальнему) Востоку. Это — очевидное собственное достижение Европы. Нас они в данном случае интересуют скорее опосредованно — как пример того, что в поисках прародины важнейших культурных растений вовсе не обязательно заниматься «низкопоклонством перед Востоком». Это важно подчеркнуть, потому что далее переходим к самому важному и интересному. К просу.
П. М. Жуковский в своем капитальном труде «Культурные растения и их сородичи» уделил просу очень мало внимания (а об итальянском просе не упомянул вообще). Здесь он с большими колебаниями говорит о происхождении культурного проса:
«Некоторые ботаники считают, что культурное просо происходит из Юго-Восточной Азии, что вызывает сомнения потому, что просо по своей экологической природе — растение не муссонного климата. Правда, оно могло быть связано именно с сухим бездождным периодом в Индии. Рассуждать на эту тему затруднительно, так как все факты, которыми можно пользоваться, приводят пока к Китаю, как первичному очагу возделывания проса. Из хлебных злаков просо, вероятно, наиболее древняя пищевая культура Китая. Все наиболее древние памятники китайской культуры за 2700 лет до н. э. свидетельствуют об этом. Даже более молодые документы, относящиеся к эпохе Инь (XVI–XI вв. до н. э.), говорят о ведущем значении проса. Современное географическое размещение разновидностей проса также приурочено к Восточной Азии — к горным районам МНР, где обнаружено большое число его цветных разновидностей. Таким образом, из ботанической географии и древней истории можно видеть, что Китай и Монголия являются родиной культурного проса» [361, с. 205–206].
Ну, во-первых, если придерживаться такой логики насчет ботанической географии, то тогда, как мы уже отмечали выше, родиной культурной пшеницы-однозернянки следует безоговорочно признать Крым.
Но дело в том, что сам П. М. Жуковский в другом месте этой же книги пишет: «Теория первичного происхождения твердых пшениц из Эфиопии построена лишь на большом разновидностном составе их в этой стране. Но Эфиопия вообще никакого отношения к происхождению пшениц не имеет. В ботанике известно много примеров, когда вид, однообразный на своей родине, вступил в расцвет формообразования далеко за ее пределами» [361, с. 113]. Если это относится к пшенице, то должно относиться и к просу.
П. М. Жуковский отрицал происхождение проса из Индии на том справедливом основании, что «просо по своей экологической природе — растение не муссонного климата». Однако Китай вообще-то — страна с не менее муссонным климатом. Если это замечание относится к Индии, то оно должно иметь не меньшую силу и в отношении Китая.
У нас остается только аргумент «древней истории». Но и на него можно не обращать внимания: «М. Horf [364] упоминает о нахождении следов обычного проса в Фессалии в Аргиссе, Магуле в слоях докерамического неолита. На Балканах просо известно в находках из неолитической пещеры Aggtelek в Венгрии и также в Боснии. В Центральной и Западной Европе появление обычного проса связано с племенами культуры линейно-ленточной керамики. Представлены они отпечатками и обугленным материалом» [362, с. 152]. Докерамический неолит Греции — это где-то VIII тысячелетие до н. э. В это время в Китае вообще не было никакого земледелия.
И тем не менее более вероятной нам представляется гипотеза о том, что просо начали культивировать еще ранее, т. е. в мезолите. Просо начали разводить там же и тогда же, где впервые одомашнили коров и свиней: на юге Украины. Иначе говоря, на территории кукрекской археологической культуры носители протоностратического языка перешли к производящему хозяйству одновременно и независимо от обитателей Ближнего Востока. Если на Ближнем Востоке основой новой экономики стали пшеница/ячмень + коза/овца, то на юге Украины такой основой стали просо + крупный рогатый скот/свиньи. Скорее всего, свиньи в связи со своей непригодностью к перекочевкам в широкой миграции ностратиков не участвовали. Хотя в этом нужно еще разбираться. Можно предполагать, что свои независимые очаги производящего хозяйства возникли и на Балканах.
Археологически пока самые ранние остатки проса на юге Украины найдены в буго-днестровской неолитической культуре (VII–VI тыс. до н. э.). В трипольской культуре начиная с раннего ее этапа (конец VI тыс. до н. э.) имеются бесспорные свидетельства возделывания проса в чистой культуре. Причем по своим размерам оно вполне соответствует просу на поселениях второго тысячелетия нашей эры [362, с. 153, 155, 160]. Что важно: в эпоху бронзы на территории Украины и Молдовы просо часто было основным злаком [362, с. 156–157]. Просо с самого начала своей истории знали все ностратические народы. И не только в Древнем Китае оно было основным злаком. «На памятниках скифкого времени наиболее распространенным было просо по сравнению с другими видами культурных растений. …У племен (прото-славянской) зарубинецкой культуры (I в. до н. э. — I в. н. э.) в Среднем Поднепровье и на Десне на первом месте среди возделываемых растений было просо» [362, с. 162].
Пока нет прямых археологических доказательств разведения проса уже в кукрекской культуре (даже в сурской и среднестоговской). Но помимо археологии свое слово, надеюсь, скажет молекулярная биология: думается, родословную разных сортов культурного проса, а также образцов одичавшего и «сорного» проса можно восстановить по ДНК точно так же, как и родословную человека.
Помимо посевного проса очень древним культурным растением является и итальянское просо Setaria italica, известное также как чумиза, гоми, могар. «Итальянское просо известно в археологических материалах Центральной Европы, датируемых очень ранним временем — эпохой неолита и бронзы. …Оно возделывалось на юге нашей страны еще со скифского, а возможно, и более раннего времени» [362, с. 160–161]. Прямым предком чумизы является щетинник зеленый Setaria viridis, в особенности его подвид щетинник большой, широко распространенный в том числе по всей Украине [360, с. 677]. А зерна щетинника найдены здесь еще на поселениях эпохи неолита [138, с. 10].
Нельзя исключить и очень раннее введение в культуру льна, который тоже очень широко распространен с глубокой древности, и дикий предок которого по-прежнему обитает в Средиземноморье, в том числе в Крыму [361, с. 415].
Итак, мы постулируем, что наряду с Ближневосточным существовал Южноукраинский центр возникновения производящего хозяйства, отождествляемый с кукрекской археологической культурой эпохи мезолита (IX–VIII тыс. до н. э.) и с носителями единого ностратического языка. Именно разведение коров и проса создало новый уникальный тип хозяйства, предполагающий подвижный образ жизни своих носителей и, соответственно, обеспечивший им исключительно широкое и быстрое расселение по просторам Старого Света.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы: реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. — Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984. — Т. 1–2. — 1332 с.
2. Телегiн Д. Я. Середньостогiвська культура епохи мiдi. — К.: Наукова думка, 1973. — 172 с.
3. Шрадер О. Сравнительное языкознание и первобытная история. — СПб., 1886.
4. Childe V. G. The prehistory of European Society. — L., 1950.
5. Gimbutas M. The Kurgan culture // Actes du VII Congress International des Sciences Prehistoriques et Protohistoriques. — Praha, 1966.
6. Gimbutas M. Old Europe since 7000–3500 В.C.: the earliest European civilizations before the infiltration of the Indoeuropean peoples // The jornal of the indo-european studies. V. I, n I, p. 1–21.
7. Павленко Ю. В. Історія світової цивілізації: Соцiокультурний розвиток людства: Навчальний посiбник для студенпв гуманiтарних спецiальностей вищих навчальних закладiв. 3-є вид. — К.: Либiдь, 2001. — 360 с.
8. Етнiчна iсторія давньої України. — П. П. Толочко, Д. Н. Козак, О. П. Моця, В. Ю. Мурзiн, В. В. Отрощенко, С. П. Сегеда. — К., 2000 9. Телегiн Д. Я. Про роль носіїв неолітичних культур Дніпро-Двинського регiону в етногенетичних процесах: балти i слов'яни // Археологія, 1/1996. — С. 30–40. 10. Саратов I. Ю. Харкове, звiдки iм'я твое? — X.: ХНАМГ, 2005. — 272 с. 11. Багалiй Д. I. Історія Слобідської України. — Харкiв: Дельта, 1993. — 256 с. 12. Шрамко Б. А., Скирда В. В. Народження Харкова. — Харкiв: Схiдно-регiональний центр гуманiтарно-освiтнiх iнiцiатив, 2004. — 118 с., [53] с iл. 13. Літопис Руський / Пер. з давньорус. Л. Є. Махновця; Відп. Ред. О. В. Мишанич. — К.: Дніпро, 1989. — XVI+591 с. 14. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Статьи, переводы и комментарии. — Харьков: Изд-во ХГУ, 1956. — 348 с. 15. Описи Харківського намісництва кінця XVIII ст. — К.: Наукова думка, 1991. 16. Муромцев I. В. Словотворчі типи гідронімів (басейн Сіверського Дінця). — К.: Наукова думка, 1966. — 104 с. 17. Ремесло эпохи энеолита-бронзы на Украине. — К.: Наукова думка, 1994. — 190 с. 18. Энеолит СССР (Серия: Археология СССР с древнейших времен до Средневековья. В 20 т.). — Массон В. М., Мерперт Н. Я., Мунчаев Р. М., Черныш Е. К. — М.: Наука, 1982. — 360 с. 19. Черных Е. Н. Металл — человек — время. — М.: Наука, 1972. —208 с. 20. Стрижак О. С. Назви річок Полтавщини. — К.: Видавництво АН УРСР, 1963. — 112 с. 21. Словник гідронімів України / Під ред. А. П. Непокупного. — К.: Наукова думка, 1979. — 784 с., карти. 22. Кругляк Ю. М. Ім'я вашого міста. — К.: Наукова думка, 1978. — 152 с.