к? Не будем излишне мудрствовать, к тому же ответ напрашивается уже сам собой. Давайте подумаем, о каком океане могли знать египтяне? Да, рядом с ними Средиземное море, есть поблизости и река Нил, но об океане и речи быть не может. Миф об островке под названием Бен-бен заимствован египтянами от переселенцев, пришедших с севера, с территории России. Был там в свое время и океан, были и острова Буяны. Столбик «Бен-бен» – это символический образ одного из них. Думается, что его прообразами стали «буи» Приволжской возвышенности, все-таки из трех Буянов среднерусский – самый близкий к Египту.
Валдайский Буян, в свою очередь, почитали кельты. В кельтской мифологии есть предание о волшебном острове Аваллоне, куда был увезен король Артур и откуда однажды вернется. У Гальфрида Монмутского (английского хрониста XII века) этот остров описан как «обитель блаженных», место, где был выкован меч Артура и куда отправляется для исцеления сам король. Он объясняет название острова из ирландского языка как «остров яблок». В поэме «Жизнь Мерлина» чародей отправляет раненого Артура на Аваллон, которым правит волшебница Морген (Моргана) – старшая из девяти сестер-волшебниц, сведущих во врачевании. Времени в Авалоне нет, его жители не стареют, а человек, прожив там несколько дней, обнаруживает, что в его родных краях прошли десятки и даже сотни лет. В валлийских источниках слово «Аваллон» принимает форму не только «остров яблок», но и «остров Аваллаха». Это имя в генеалогиях носит прародитель бриттов, сын их первого короля Бели Великого – изначально солнечного бога Беленоса – и его жены, богини Анну. В ирландских сказках упоминается сказочный Яблочный остров, которым правит морской бог Манааннан мак Лир. В «Плавании Брана, сына Фебала» (VII в.) говорится, что на этом острове, стоящем посреди моря на четырех «ногах» из бронзы, неведомы смерть, болезни и горести. Другие источники дают тому же острову имена «Земля вечной юности», «Равнина радости», «Иной мир». Все они имеют сходство с блаженным садом Гесперид греческой мифологии, где, как известно, тоже росли золотые яблоки, дающие вечную молодость.
Разумеется, ирландцы ищут местоположение острова где-то поблизости от себя, что называется, в родных пределах. Но название Аваллон происходит вовсе не от ирландского слова «яблоко». По-русски «увал» – «южный край склона». Северными Увалами называется волнистая, местами заболоченная возвышенность, водораздел бассейнов Волги и Западной Двины. Имя Валдайской возвышенности можно перевести как Страна Увалов. В общем, Аваллон – это сказочный образ валдайского Буяна.
Кельты называли его по-другому, но все равно делали это на русский манер. Увал – это обязательно склон, гора, тот же буй. Кельты – индоевропейцы, некогда вместе с русскими и славянами они составляли единое целое. Проблема индоевропейской прародины – одна из нерешенных (и оттого наиболее дискуссионных) в современной исторической науке. Решается она в основном с привлечением данных лингвистики, которые, как теперь уже ясно, в отрыве от других наук не могут привести к ее решению. Наша идея заключается в том, что распад индоевропейской общности произошел гораздо раньше, чем полагают филологи и следующие за ними историки. Причина тому – затопление Русской равнины в X–IX тыс. до н. э. Спасаясь от наступления водной стихии, ранние индоевропейцы разбрелись по разным уголкам Европы и Азии. Ни о каком их единстве в более позднее время уже не может идти речи. Вот простое и ясное решение индоевропейской проблемы. Надо только выявить и указать основные маршруты миграций индоевропейцев.
Возвышенные территории, на которых проживали люди, спасшиеся от потопа, почитались ими, а впоследствии и обожествлялись их потомками. В русском эпосе обобщенным образом людей, живших на священных горах, выступает великан Святогор. Это древнейший русский богатырь дохристианских времен. Фольклорная традиция уверяет, что он был «выше леса стоячего, ниже облака ходячего». Он живет на Святых горах, при его выезде потрясается мать сыра земля, колышутся леса и выходят из берегов реки. Ни имя Святогор, ни сама его история никак не связаны с названием острова Буяна. Это указывает на то, что образ богатыря рождался позднее, когда уже сложился культ почитания горных вершин. Приблизительное время этому – V–IV тыс. до н. э., оно прямо характеризуется знаменитым выражением «во времена царя Гороха». К имени царя в данном случае, как правило, относятся с насмешкой. Кажется, какое смешное имя, так и хочется продолжить – шут гороховый. Но в действительности суффикс в этом имени появился в позднейшие времена, когда смысл самого имени стал уже непонятен для сказителей.
Царь Горох – это царь Горы, то есть верховный владыка мира, Создатель и Хозяин Вселенной. Вот так, ни больше ни меньше: про шутов гороховых эпос не помнит. Если народ и хранит какие-то древние предания на протяжении тысячелетий, то, значит, они крайне важны для понимания его судьбы и его души. Царь Горох – это тот же Святогор, Святой Гор – первый богатырь земли Русской. Святогор связан с землей, с ее животворными силами: он лежит на земле или на горе (иногда сам как гора) и, как правило, спит. В отличие от других богатырей он не путешествует, будучи хозяином Святых гор, его в полной мере можно назвать сыном матери-земли. С другой стороны, земля не может носить его, она не выносит его тяжести: когда богатырь пытается поднять суму переметную, то уходит ногами в землю. Земля и Святогор в некотором роде противники; недаром он похваляется: «Как бы я тяги нашел, так я бы всю землю поднял».
Но почему великан не находит тяги, в чем причина? Комментаторы пересказывают сюжет былины, даже не задумываясь о его рациональном истолковании. А оно глубоко символично. Святогор – богатырь эпохи «сырой земли». На Русской равнине в то время еще господствует вода, на ней в изобилии присутствуют мокрые, болотистые и неудобные для земледелия почвы, по-старинному «ляды». А кто подбрасывает Святогору суму переметную? Кто ее может поднять? В одном из вариантов былины сказано, что это Микула Селянинович – первый пахарь земли Русской. Он уже обустроился на ранее невозделанных землях и потому в аллегорическом смысле прочно стоит на родной почве. Если Святогор во время испытания уходит ногами в землю, то Микулу земля выдерживает. Микула – богатырь следующего поколения, приходящий на смену Святогору.
В эпосе все глубоко символично. Святогор ищет невесту не где-нибудь, а у Сиверских (Северных) гор в Поморской земле. А суженая его лежит там уже тридцать лет и три года, и кожа у нее вся в гноище, как еловая кора. Отчего так некрасива и беспощадно уныла эта сцена сватовства? Но представим ситуацию, сложившуюся на Русской равнине спустя некоторое время (через несколько веков) после катастрофы. Центральные части равнины постепенно восстанавливают свою природу, но северные территории еще во власти воды. В холодное время года северный край одевается в ледяную пленку, которая выглядит как короста на здоровом теле земли. Пленка – идеальный образ матери сырой земли поздней осенью и ранней весной. Святогор, надо полагать, путешествовал на своем коне к северу зимой, когда реки замерзли, и очутился в Поморском царстве в начале весны. Увидев свою невесту в неприглядном виде, богатырь вынул меч, ударил им по белой груди и удалился. А Пленка проснулась, смотрит: еловая кожа с нее спала и стала она такой красавицей, какой на всем белом свете не видели. В метаморфозе, произошедшей с Пленкой, нельзя не распознать классический сюжет о преображении матери-земли под действием благодатных лучей солнца. Имя Святогор перекликается со Светогором – «горой Света» или «горой Солнца». Супружеский союз, в который вступают Святогор и Пленка, на символическом языке обозначает союз Неба и Земли, Солнца и Земли и в конечном итоге Космоса и Земли.
С некоторых пор Святогор стал восприниматься не только как символ первопредка русских людей, но и как божество. Даже в былинной традиции он не человек, а великан, исполин, В. Я. Пропп вообще считал его воплощением первобытной силы. И трудно с этим не согласиться, когда читаешь, как при первой встрече с Ильей Муромцем Святогор засунул его в карман вместе с конем. В противоположность матери сырой земле и миру земному он олицетворял собой горний мир, небо и вообще верхнюю часть Вселенной. Его конфликт с матерью-землей аналогичен истории, разыгравшейся на греческой почве между Геей и Ураном – божеством неба. Изначально земля и небо мыслились одним целым, которое затем в космогоническом процессе разделилось на две сущности. Из них Уран-небо (параллель Святого Гора) стал восприниматься как мужское начало, одновременно выступая и сыновним началом, вторичным по отношению к Гее (параллель матери сырой земле).
Образ бога Гора переселенцы с Русской равнины донесли до Египта. Восхитись своими предками, дорогой читатель! Помнили египтяне и об острове Буяне, и о Святогоре.
Бог Гор (Хор) неизменно упоминается в составе имен царей Раннего царства. Он представлялся в виде сокола, и всемирная история знает только один еще такой пример, когда бы имя верховного правителя государства соотносилось с соколом. Это русский князь Рюрик, имя которого сопоставляют с общеславянским соколоподобным богом огня и света Рарогом. Но более интересно даже не это. По-египетски имя Хор (Гор) означает «высота», «небеса» и отражает лишь часть функций бога, его способность парить в воздухе. Русский же язык хранит гораздо больше смысловых значений этого божественного имени. Гор – это и гора, и гореть, это и Змей Горыныч, и царь Горох, и Святогор, и богатырь Горыня. Корень «хор» порождает не менее богатый ряд ассоциаций «хор», «хорошо», «хоровод», русский Солнцебог Хорс. Русская этимология несравненно точнее характеризует образ египетского бога-сокола, а это верное указание на то, что рождался он на древнерусской (арийской) почве. В Египте арийские племена появились на рубеже IV–III тыс. до н. э. Поэтому начало «эры Святогора» мы можем смело отодвигать на одно-два тысячелетия назад.