А потом Релик услышал смех. Звонкий, весёлый смех, который как будто и не пытался быть сдержанный, который, как будто, давили из горла. Мужчина широко открыл глаза. Принцесса смеялась. Она согнулась, схватилась за живот и смеялась. Её лицо сверкало удивительной улыбкой, а хвостик её волос качался, — ну точно кроличье ушко. Релик смотрел на её смех растерянными, заворожёнными глазами.
Все войско онемело от потрясения и ужаса. А девушка смеялась; топала по земле и смеялась, и говорила. И Релик услышал, через смех, что нет у него на самом деле никакого паразита, что сила трёх сердец уничтожила его в зачатке, что с ним всё совершенно в порядке, и что даже семена паразитов, которые Грюнвальд, сам того не ведая, запрятал в бомбы, заранее были уничтожены принцессой. Релик сперва был растерян, затем на секунду, на мимолётную вспышку счастлив. А потом мужчина разозлился.
Как? Как можно так… Шутить, когда маршал, когда старик… Релик поднялся. Он пылал яростью и недоумением. Он разозлился на принцессу, сам не понимая, как у него это вышло; он хотел её ударить, заткнуть, — а она всё смеялась. Рядом лежал прах Грюнвальда, она его убила и смеялась, смеялась аж до слёз!
До слёз…
Мужчина вздрогнул и по-новому всмотрелся в глаза девушки, и увидел, что они были красные, красные и полные боли. Она надрывалась от смеха, — и таким образом прятала слёзы и плачь. Релик почувствовал опустошение на сердце. Мужчина вздрогнул, собрался и вскинул руку.
— Взрывайте, — крикнул рыцарь, голосом мощным и ясным.
И воины сразу надавили на рычажок. Пламенная буря вспыхнула и охватила тушу гиганта.
Ещё долго из языков пламени доносился оглушительный кровавый писк.
…
Когда все пошли назад, в город, Релик шагал прямо за принцессой. Он смотрел ей в макушку и слушал её голос — мужчина единственный слышал его среди всего войска. Девушка пришла в себя и снова звучала сухо и твёрдо:
— Прости… Знаешь, принцессе не положено плакать… Ну, перед чернью. Мои слёзы драгоценные, как брильянты. Хе-хе.
Релик молчал.
— Заразили только тебя и Грюнвальда. Когда я обнаружила, я всех проверила, но все остальные чистые. Я ничего не раскрывала раньше времени, чтобы вампиры думали, что всё идёт по плану. Иначе мы могли не выманить гиганта.
Релик молчал.
— Собери всех слуг, всех кто был рядом с тобой и Грюнвальдом в последние несколько дней. Допроси… Я сама буду пытать, если надо.
— Разве её Высочество принцесса Мария… — спросил вдруг Релик, удивившись, на секунду, своему хриплому голосу, но Маргарита прервала его на полуслове:
— Ей сейчас лучше не напрягаться. И ещё… Прикажи, чтобы кипятили масло на площади.
— Масло?
— Для предателя, когда я его найду.
Ответила девушка и молча зашла за ворота замка. Релик остался стоять у входа. Вокруг нависали замковые тени, снег был серый и мрачный, и лишь высокие небеса пылали как кипячёное золотистое масло с пенкой облаков. Релик вдохнул морозного и тёмного воздуха и повернулся.
У него было много дел.
Больше, чем когда бы то ни было.
Ведь теперь он был новым маршалом.
…
…
…
На подоконнике сияла свечка. В небе за окном расстилались звёзды. Маргарита сидела в круглой комнатке, обставленной книжными шкафами, за широким деревянным столом. Она перебирала доклады и читала бумаги, щуря глаза. Время от времени к ней заходили, говорили что-то. Девушка отвечала, особенно не отвлекаясь. Время от времени она отлучалась, и когда приходила назад, её руки были мокрыми, а на белых рукавах краснели мутные пятна. Принцесса заносила руки над свечой и сушила, пустыми глазами разглядывая свои бледные кисти. Потом девушка снова погружалась в бумаги.
Весь этот цикл повторялся раз за разом. Менялись только позы Маргариты. В какой-то момент она откинулась на спинку стула, затем скрестила на нём ноги. Потом опять их выпрямила, а после уложила на стол.
Губы девушки едва заметно двигались — голова Маргариты так напряглась от неустанной работы, что ей приходилось проговаривать читаемые слова, а иначе они не складывались в предложение и проходили мимо её внимания.
В окне медленно проплывала луна. Девушка смотрела на неё и вдруг постучали в дверь. Маргарита пришла в себя, повернулась и сказала:
— Войдите.
Вошёл, неожиданно, не стражник с новой кипой отчётов, но запыхавшийся старичок в красном и с пустыми руками. Не успела Маргарита спросить, как старичок пропыхтел:
— Леди… Леди Альфия вернулась…
— Альфик?
Растерянно спросила Маргарита, как будто пытаясь навести свою потерянную голову на это имя, и как вдруг дёрнулась, — спрыгнула и повалила стул на землю — старик вздрогнул от грохота и едва не подавился своей отдышкой. А принцесса спросила, хватая его за плечи:
— Где, где она сейчас?
— Отправились навестить его Величество, ваше Высочество…
— К папе?
Маргарита нахмурилась и покосилась в потолок.
— Но его нету.
— Да, мы так и сказали, ваше Высочество, но… Но леди Альфия тогда спросила, почему же в королевской башне горит свет?
— Свет?
Маргарита застыла и вдруг мигом пересекла комнату и выглянула из окна. Маленькая башенка на другом краю замка горела громадным жёлтым окном. Девушка вдруг расплылась в сверкающей улыбке.
…
…
…
Не успел Артур расслабиться в своём кресле, как в его покои вошли. Не постучали, просто вошли. И по этой вот грубости мужчина сразу же понял, кто это был.
Аркадия, сидевшая на кровати, покосилась в сторону дверного проёма, как-то очень сухо хмыкнула и продолжила снимать сапожки.
В комнату зашла женщина. Или девушка.
Где-то между.
У неё были длинные, кожаные чёрные перчатки на голые руки. Плечи её были открыты. Её красное, пышное платье свисало едва ли не до земли и почти закрывало её ноги — видны были только бурые сапожки. У девушки были серьги, — в левом ухе простое золотистое колечко, в правом — тяжелый сапфир в серебряном обрамлении. На её длинной лебединой шейке висели три золотых кольца. Волосы женщины, пышные, волнистые, каштановые, но переливающиеся каким-то медовым блеском, спадали ей на глаза.
Альфия не двигалась. Она стояла на месте и молчала.
Артур поморщился и остался сидеть.
Девушка была тонкой, однако, чтобы протиснуться в комнату ей пришлось нагнуть голову.
Альфия была ростом почти в два метра.
Артур был ниже девушки почти на голову.
Ему было… Немного неуютно стоять с нею рядом.
Девушка поправила волосы, и Артур отразился в её зеленовато-карих глазах.
Альфия посмотрела на него… И недовольно хмыкнула.
177. Грязь на Сердце надо изливать Словами
177. Грязь на Сердце надо изливать Словами
Альфия изменилась.
Она…
— Привет, — сказала девушка очень недовольным голосом, прерывая мысли Артура на полуслове. Артур нахмурился. Ему не нравилось, когда прерывали его мысли. Аркадия, кстати, никогда его не прерывала…
— Ничего не хочешь сказать?
— С возвращением…
— Домой. Не сложно, правда?
Фыркнула Альфия. Она резко прошла всю комнату и уселась на второе кресло, которое поставила в своё время сама, тоже совершенно без спроса, напротив кресла Артура.
Артур взглянул на это кресло, из зеленоватой кожи, и вздохнул по почившим аллигаторам. Надо будет развести новых…
— Ты пропадал, — вдруг сказала Альфия.
Она любила прерывать его мысли.
Артур кивнул. А девушка снова поправила свои пышные волосы, — могла бы завязать в хвостик, если они ей так мешали, подумал про себя Артур, подумал и невольно сравнил её волосы с волосами Аркадии. Волосы служанки были свободны, как птичьи крылышки, — волосы Альфии напоминали какие-то пышные и неуютные заросли, которые постоянно норовят залезть в глаза и в рот, как мерзкие насекомые в летнюю жару.
— Вот.
Сказала Альфия и достала из своей сумочки, бездонной и смолянисто-чёрной, маленький кристаллик. В нём холодным светом сверкал зелёный огонёк.
— Он сломан? — спросила Альфия и цокнула по нему ногтем. Ногти у неё были в меру длинные, — на одной руке длиннее, чем на другой, — и покрашены, через один, в красный и в чёрный.
— Нет, — покачал головой Артур.
Кристаллик этот назывался камнем жизни. Единственной его задачей было показывать, жив человек, на которого он настроен, — а настроить можно было капелькой крови, — или нет.
— Он погас, — сказала Альфия.
— Я был… Вне досягаемости.
Ответил Артур. И если бы он говорил с кем-то ещё, с кем угодно, на этом разговор бы завершился. Но перед ним была Альфия, а потому мужчина даже и не питал таких надежд.
Девушка снова поправила волосы… Когда они успели опять съехать..? И взглянула на него глазами хмурыми и сверкающими, — точно гроза:
— Знаешь, мне в общем-то всё равно на тебя, но я подумала, и, наверное, если ты умрёшь, мне придётся тащить на себе всё твоё королевство и весь твой гарем. Делать мне больше нечего. Так что не умирай.
— …
— Ну ладоно. Неприятно это признавать, но мне действительно стало страшно. Ты мой учитель, — поправилась в кресле, — да, знаю, глупо звучит, но ты мне дорог. Хочешь метафору? Дорог как луна. Я и без неё смогу обойтись, но первое время это будет непривычно и неправильно. Хм.
— …
— Что? Молчишь? Дай мне немного выговориться. Как будто я так часто этим занимаюсь. Знаешь, я живу с тобой уже больше двенадцати лет. Я к тебе привыкла, и вдруг вижу — ты умер. Мне стало страшно. А почему не должно было стать?
-.
— Кстати говоря, там, за дверью нас подслушивает твоя дочь. Настоящая. А не как я. Почему ты её не впустишь? Или нельзя, надо пока поделать вид, что ты меня вообще слушаешь? Встань.
Альфия вдруг встала и грозно прошлась прямо к Артуру. Мужчина нехотя поднялся на ноги. Девушка была выше его ровно на голову. Она взглянула на него, и казалось, какая-то внутренняя борьба произошла в её глазах. Альфия прикусила губу и вдруг повернулась, и вышла за дверь.