Вот приколистка, а что мне теперь делать? Искать местного мастера Йоду? А если это будет какой-нибудь придурок, который толком ничему и не научит, а будет просто ограничивать мою свободу? Как же мне прожить-то эти полгода?
— Не грусти, все наладится. Как раз к твоему дню рождения все должно устаканиться. И ты примешь второе посвящение в круг.
— Все нормально, бабуль, а где мне этих мсбшников искать для регистрации и выдачи наставника?
— Ммм, погоди, дай вспомнить. А, Гранитная пять, кажется, такое большое красное здание. Зайдешь внутрь, подойдешь к дежурному и скажешь, что ты недавно была инициирована как ведьма первого круга и прибыла для регистрации. У них процедура отработана. Не переживай. Все будет хорошо.
— Ладно, а как быстро мне нужно будет это сделать?
— В течение трех дней с момента посвящения. Один прошел, так что не позднее завтра-послезавтра ты должна там появиться, иначе ребята сами найдут, еще и санкции применят. А это уже не хорошо.
— А где братики?
— А где им быть? На озере, пошли напоследок порыбачить. Сейчас вернутся.
Они действительно вернулись быстро. Улова было немного, так что мы с бабулей справились на раз-два, загрузив очищенную рыбу в морозильную камеру и стали готовиться к завтрашнему отъезду. Тянуть и, правда, не стоило. А еще я обещала Лизку встретить, так, что нужно в час дня быть в аэропорту. Еще нужно позвонить маман и выклянчить у нее машину, а то всюду успеть без четырех колес, явно не получиться.
Машина матушки была в ремонте. Вот незадача. Сунулась было к отцу, а он на своей укатил в командировку. Что-то мне не везет в последнее время с транспортом. Придется разориться на такси. Нет, деньги были, вот только, так глупо их тратить не любила. Ну, да ладно. Не смертельно.
Следующим утром бабуля нас разбудила рано, часиков в шесть. Мы позавтракали, загрузили машину еще с вечера сложенными вещами, консервацией, куда же без нее, а то деточка же голодать будет, и, попрощавшись, рванули в сторону города.
Дорога в этот час была пустынной. Транспорт почти не встречался, гайцов тоже не наблюдалось, поэтому добрались мы в рекордные сроки. В районе десяти утра уже были на месте. Ребята помогли мне выгрузить пожитки и консервацию, занести все в дом и умчались. А я осталась разгребать сумки и свои невеселые мысли. Как оно сложится еще? Непонятно. Часам к двенадцати я вызвала такси и поехала встречать Лизавету. Все лучше чем киснуть дома.
В аэропорт я приехала довольно быстро, и пришлось немного подождать. Прибытия Лизкиного самолета еще не объявили и я тынялась между встречающих, не зная чем себя занять. Прошло минут сорок, и из дверей зала паспортного контроля появилась подруга. Загорелая, радостная и немного растрепанная. Я метнулась к ней и повисла у нее на шее. Как же я соскучилась!
— Лизка, зараза белобрысая, прилетела! — радостно прокричала я.
— Пусти, сумасшедшая, задушишь! — возопила подруга сквозь смех.
— Как ты добралась? Как Париж? И где твое барахло? — зачастила я, оглядывая ее небольшую сумочку.
— Сейчас заберем чумайданы, а потом я тебе все расскажу, — и она метнулась в сторону ленты с пребывающим багажом. — Так, ну где же они? А вот.
Лизавета подхватила два увесистых чемодана и с легкостью оттянула их в сторону.
— Так, еще один и можно выдвигаться.
Когда последний баул был отловлен, мы выдвинулись из здания в сторону стоянки такси.
— Ты на машине? — спросила подруга.
— Нет, не повезло мне сегодня. Одну ремонтируют, а на второй отец в командировку укатил, так что берем такси и домой.
У Лизаветы заиграл мобильный.
— Привет братик! — улыбнулась подруга собеседнику. — Да, уже прилетела, багаж получила. Нет, я не одна, со мной Прасковья, она поможет до города добраться. Подождать? А сколько? Десять минут и ты нас заберешь? Гут, ждем.
И она положила трубку.
— Через десять минут Рус приедет, ты же не против с нами поехать? — спросила она.
— Да какое против? Я только за. Но ты же говорила, что он очень занят, даже трубку не берет.
— Ну, как видишь, для меня он время нашел, так что добираться будем с комфортом. Ладно, пошли в сторону стоянки, так он нас быстрее найдет.
И, правда, не прошло и десяти минут, как к нам подкатил внедорожник Руса. Он выбрался из машины, медленно снял очки, окинул с ног до головы нашу живописную пару на фоне баулов и подхватил на руки визжащую от радости сестренку.
— Привет, мелкая! Как добралась? — спросил он сквозь смех, все еще тиская Лизу.
— Хорошо, братик, просто замечательно. На посадке нас не мурыжили, самолет взлетел вовремя, приземлился мягко, так что все гут! Кстати, ты меня можешь поздравить, я теперь бакалавр психологии ***ого университета!
— Круто! У нас в семье теперь собственный мозгоправ, — сказал он сквозь смех и закатил глаза.
— Батенька, Вы желаете об этом поговорить? — засмеялась Лиза.
— Не желаю. Грузись, давай в машину, а я твои торбы закину в багажник.
— Рус, ты помнишь Прасковью? — вспомнила подруга обо мне.
— Конечно, — мужчина ожег меня оценивающим взглядом. — Разве ее забудешь?
Я стояла пунцовая посреди стоянки и не знала, куда себя девать. Рус изменился, очень изменился. От смешливого длинноволосого парня практически ничего не осталось. Он стал другим, возмужал, чуть осунулся, скулы стали резче, под глазами залегли тени, появились первые морщины. Замечательные белые волосы, которые мне раньше так нравились, были безжалостно коротко острижены и топорщились веселым ежиком. Фигура стала мощнее. В общем, юношей даже с большой натяжкой, теперь его было не назвать, только молодым мужчиной. И что-то такое у него во взгляде появилось, чего не было раньше. Я этому даже не могла дать определения, но мне это не нравилось. Какая-то жесткость, цепкость, не знаю.
— Садись, не стой уж и поехали, а то дел невпроворот, — сказал он, глядя на меня.
Его приказной тон и легкая снисходительность меня немного покоробили, но делать было нечего, и я села в машину. Мы беспрепятственно вырулили со стоянки и поехали в сторону города.
— Рась, а Рась, — нарушила тишину подруга. — А тебя дома сегодня ждут?
— Да нет вроде, я только от бабули вернулась, родители меня не ждут, так что я предоставлена сама себе. А что?
— А поехали к нам? Мы с тобой устроим пижамную вечеринку и поговорим обо всем, всем косточки перемоем. Ты как?
— Да я не против, только завтра мне обязательно нужно быть в городе кровь износу, — сказала я, улыбаясь энтузиазму подруги.
— А что так?
— Я тебе потом все расскажу.
— Ладно, договорились. Рус, отвезешь завтра Прасковью в город?
— Конечно, барышни, куда я денусь, — улыбнулся Руслан.
Ехали до особняка оборотней мы около двух часов, если бы не пробки в центре, получилось бы намного быстрее. Особняк встретил нас открытыми настежь окнами, и весело выбегающими из дверей доберманами. Вслед за ними на всех парах несся чем-то разгневанный кот Василий, периодически поддавая лапой по пятой точке то одному, то другому псу. Моцарт и Сальери промчались мимо нашей машины и были загнанны котом в старую часть парка. После того как Васька выгнал со своей территории главный раздражитель в виде собак, он гордо задрав хвост прошествовал в сторону кухни, явно надеясь на получение вкусняшки за отменно выполненный кошачий долг.
— Ой, ребята, вы приехали, — всплеснула руками, встречающая нас тетя Зина. — Здравствуйте, не стойте возле машины, проходите в дом! Отдохнете с дороги, умоетесь, а потом я Вас кормить буду.
В доме стояла тишина и благословенная прохлада. Комнату Лизавета мне выделила рядом со своей. Я быстро забросила туда сумочку и пошла к подруге.
— Ну-с матушка, рассказывай, как там Европы поживают? — спросила я, усевшись к ней на кровать.
— А чего им будет-то? Все пучком. Почти доучилась, вот двухгодичная магистратура осталась. Потом стажировка в одной из европейских клиник, мне ее предложил один из наших профессоров. Я его сумела впечатлить своим нетривиальным подходом. Да ладно, тебе это будет не интересно. Факт в том, что в Европе я останусь еще на два года, ну а потом видно будет, вернусь я сюда или нет.
— Подожди, а откуда такие мысли о том, чтобы остаться там? — удивилась я.
— А меня кроме моих родных тут ничего не держит, — ее глаза были какими-то совсем грустными.
— А Мотя?
— А что Мотя? Я ему совершенно не нужна ни как девушка, ни как друг. Девиц он меняет с сумасшедшей скоростью, ни одна надолго рядом с ним не остается, а я у него что-то вроде жилетки, куда можно слить негатив после очередной пассии и забыть. Надоело. Не могу так больше, если я продолжу в том же духе, то сама себя уважать перестану. Знаешь, Прасковья, потребительское отношение может убить любое чувство почище измены или ревности. Вот так. Да что мы обо мне, ты лучше о себе расскажи.
— Да что рассказывать то?
— Например, о том, зачем тебе завтра так нужно в город и что это за тайны Мадридского двора ты развела?
Ну, я и рассказала, и о бабуле, и о посвящении, правда без особых подробностей, и о том, что меня ждет в ближайшие полгода.
— Мдаа, нескучно тебе, подруга, живется! — удивленно потянула Лизка. — Я думала, что это у меня проблемы. Да мои по сравнению с твоими, детский лепет!
— Это что ты имеешь ввиду?
— Мотю, кого ж еще?
— Понятно, слушай, а ты так и не рассказала, чего тебя в Париж понесло, и кто-то про подарки говорил?
— Ой, и, правда! Забыла! Извини, сейчас-сейчас, — заметалась между сумками Лизавета. — Где же оно? А, вот.
И она достала изумительной красоты черное вечернее платье.
— Я как его увидела, так о тебе и подумала. Фасончик не мой, да и черное я не ношу. А вот тебе в самый раз должно быть.
Я влезла в вожделенную вещичку, да так и застыла возле зеркала, рассматривая себя со всех сторон. Платье сидело как влитое, слегка посверкивая черными пайетками по лифу. Спины у него не было, крепилось все это великолепие на шее большим бантом, длинна была чуть выше колен. Этакое маленькое черное платьице в стиле Шанель.