133. Speck W. Stability and Strife. P. 271.
134. Langford P. Op. cit. P. 338.
135. Brecknock T. A Treatise Upon Perennial War With Other Political Tracts. L., 1762. P. IV–VI.
Глава 3«Благотворное пренебрежение»? Обсуждение проблем колониальной политики в первой половине XVIII века
Колониальную политику Великобритании в первой половине ХVIII в., особенно после воцарения Ганноверской династии в 1714 г., в историографии часто называли политикой «благотворного пренебрежения» («salutary neglect»). При этом утверждается, что «пренебрежение» продолжалось до Семилетней войны и Парижского мира. Тем самым политика колониальных чиновников во времена первых двух Георгов как бы противопоставлялась действиям имперских властей после 1763 г., когда давление метрополии стало для североамериканских колоний нестерпимым. В первой половине века при отсутствии заметного административного насилия большинство колоний процветало, в материковых колониях быстро развивалась экономика и социальная структура, происходил рост национального самосознания. Разумеется, предложенное определение не отражает всей сложности и противоречивости колониальной политики в это время. Идея реформ, направленных на усиление централизации управления колониями, никогда не умирала. Можно согласиться с мнением американского историка Дж. Хенретты, полагавшего, что конфликт между «реформистами» (сторонниками усиления собственно имперского начала в управлении колониями) и «традиционалистами» (предполагавшими, что в отношении колоний важны только меры меркантилистского характера) существовал постоянно как противоборство тенденций, а не как противостояние конкретных политических программ <1>. Дискуссионным в настоящее время является и вопрос о том, в какой мере новой по своему характеру была политика короны в отношении колоний после Парижского мира.
К началу ХVIII в. Британская колониальная империя в Америке состояла из двух основных частей: континентальных колоний и колоний в Вест-Индии. После раздела Каролины на Северную и Южную в 1712 г. и создания Джорджии в 1732 г. число континентальных колоний достигло 13. Именно эти 13 колоний и поднялись на борьбу за независимость во второй половине века. Кроме того, по условиям Утрехтского мира 1713 г. Великобритания аннексировала в Северной Америке остров Ньюфаундленд, побережье Гудзонова залива и бывшую французскую колонию Акадию, получившую название Новая Шотландия. Вест-индские колонии считались более ценными владениями, чем колонии на континенте. Однажды в разгар Семилетней войны, в 1759 г., Питт-старший воскликнул в палате общин: «Сахар, м-р спикер, кто сейчас станет смеяться над сахаром!» Действительно, в середине ХVIII в. «сахарные» острова Вест-Индии, где развивалось плантационное хозяйство, основанное на труде чернокожих рабов, имели для экономики империи исключительно важное значение. С точки зрения меркантилистов Вест-Индия обладала неоспоримым преимуществом: она снабжала метрополию товарами, которые в самой Англии не производились. Ко времени Славной революции главными владениями Англии в Вест-Индии считались Барбадос, занятый в 1625 г., Подветренные острова, Ямайка, захваченная у испанцев в 1655 г., а также собственническая колония Багамы, население которой составляло тогда всего несколько сот человек. В 1715–1717 гг. отдельно Подветренные острова, Барбадос и Ямайка ежегодно экспортировали товаров в Англию почти столько же, сколько все британские колонии на материке, вместе взятые (Подветренные острова на сумму в 403,394 ф. ст., Барбадос – 364,577 ф. ст., Ямайка – 322,266 ф.ст., тогда как все североамериканские колонии – на 382,576 ф. ст.) <2>. Даже в самом конце ХVIII века, когда многие в Англии уже оспаривали первостепенное значение вест-индских колоний для метрополии, Питт-младший констатировал, что 4/5 британских доходов, поступающих из-за морей, идет оттуда.
Американские колонии не были представлены в британском парламенте, однако считалось, что английские переселенцы обладают всеми правами «свободнорожденных англичан», и их право избирать реализуется при формировании колониальных ассамблей. В то же время губернаторы представляли королевскую прерогативу. Колонии имели в Лондоне своих агентов, которые официальными и иными путями лоббировали полезные колониям решения. Особенно влиятельным был «вест-индский интерес», воспринимавшийся современниками как реальная политическая сила, основанная на богатствах, которыми обладали плантаторы и купцы, занятые торговлей с Вест-Индией, Самые богатые плантаторы проживали не в колониях, а в самой Англии, поэтому их называли «абсентистами» («absentees»). Первым англичанином, умершим миллионером, был ямайский плантатор Уильям Бекфорд, один из представителей семейства Бекфордов, которых считали «королями» Ямайки. Он дважды занимал должность лорда-мэра Лондона, а его наследника, автора известного романа «Ватек», называли «самым богатым из сыновей» в Англии. Семья Бекфордов, обладавшая огромным политическим влиянием, не была исключением. В 1732 г. в Англии проживало 100 плантаторов только с одного Барбадоса. Рассказывают, что когда в 1780-е гг. Георг III и Питт-младший посетили Веймут, они неожиданно увидели впечатляющий экипаж богатого выходца с Ямайки, и король недовольно воскликнул: «Сахар, сахар, а, все этот сахар, а когда же, Питт, будут таможенные сборы?»
Богатство определяло политическое влияние, которым пользовался «вест– индский интерес». Знакомство с биографиями членов английского парламента показывает, что за время с 1730 по 1775 г. по меньшей мере 30 из них были прямыми выходцами из Вест-Индии. Еще 32 парламентария были непосредственно заинтересованы в получении доходов с сахарных островов. Это были те, кто никогда не жил в Вест-Индии, но получил там собственность путем наследования или женитьбы, а также купцы из Лондона и других торговых городов, участвовавшие в вест-индской торговле. К людям «вест-индского интереса» можно отнести и тех, кто представлял в Лондоне выборные учреждения колоний <3>. Уже упоминавшаяся фамилия Бекфордов была представлена в парламенте. Сам У. Бекфорд избирался от Шефтсбери и Лондона, его брат Ричард от Бристоля, а другой брат, Юлиус, от Солсбери. Под влиянием Бекфордов находились другие ямайские фамилии, члены которых также заседали в парламенте. Так, семейство Денкингов было представлено Джеймсом, избранным от Вудстока, его сыном, тоже Джеймсом, от Хиндона, и племянником Генри от Саутгемптона и Чилпенхэма. Родственные связи ямайских плантаторов и плантаторов с других островов переплетались. Лобби с других островов также контролировалось наиболее влиятельными фамилиями. Так, 4 из 10 членов палаты общин, связанных с Барбадосом, относились к могущественному семейству Ласкелсов <4>. Представители «вест-индского интереса» чаще всего избирались в мелких портовых городах, составлявших между тем треть всех бургов, избиравших депутатов. Узость электората позволяла легко подкупать избирателей. Историк Р. Шеридан заметил, что во многих избирательных округах место в парламенте обходилось кандидату в 1760 г. в 3000 ф. ст. – совсем дешево для богатых вест-индцев <5>. Активное вест-индское лобби, насчитывавшее 50–60 депутатов, могло существенно влиять на результаты голосований в парламенте.
«Вест-индский интерес» в Англии был организован. С 1674 г. купцы и владельцы судов, участвовавшие в торговле с Ямайкой, встречались в одной из лондонских кофеен. В 1730-е гг. в Лондоне возник Плантаторский клуб, доступ в который первоначально имели только плантаторы, позднее и купцы, торговавшие с Вест-Индией. Это объясняется тем, что с середины ХVIII в. обе данные категории представителей «вест-индского интереса» все более сталкивались с общими проблемами, вызванными «упадком» значения вест– индских колоний. В 1780 г. было основано Общество плантаторов и купцов Вест-Индии, пытавшееся противостоять усиливавшемуся аболиционистскому движению. С середины ХVIII в. все купцы, торговавшие с Вест-Индией, вносили сбор, направлявшийся специально для финансирования политической деятельности. В той или иной степени все историки признают значение «вест-индского интереса» в политической жизни Великобритании в ХVIII в. Известный американский историк Л. Рагатц заметил: «Эффективность тропического американского интереса определялась участием владельцев поместий и торговцев в парламенте. Плантаторы, плутократы тех дней, приобретали места в парламенте из соображений престижа, как это позднее делали промышленники»<6>.
«Вест-индский интерес» не был однородным. Между различными группами, относившимися к нему, существовали острые разногласия. Как заметил английский историк У. Дойл, «купцы из метрополии противостояли плантаторам в стремлении добиться сохранения ограничений в торговле с колониями. Плантаторы хотели добиться отмены этих ограничений. Но и сами колонисты были разделены. Богатые собственники проживали свои состояния в Европе, пренебрегая плантациями, которые являлись главным источником их благосостояния, передав их на произвол белых управляющих, которые, как и мелкие плантаторы, остававшиеся на островах, считали себя действительными выразителями их интересов» <7>. Эту же мысль подчеркивал раньше и Фр. Питмэн: «Между плантаторами, поселившимися в Англии, и теми, кто оставался на Ямайке, последовательно усиливались расхождения в интересах, причем противоборство достигло своего апогея в 1746–1752 гг.» <8>. Тогда ассамблея Ямайки пыталась добиться принятия закона, по которому собственность плантаторов-абсентистов облагалась дополнительным налогом, что вызвало активное противодействие самих абсентистов. Следует также подчеркнуть, что существенные разногласия имели место в отношениях между различными островами. Если в отношениях между континентальными американскими колониями Великобритании имела место тенденция к сглаживанию противоречий, то ничего подобного не было в Вест-Индии, где эти противоречия продолжали оставаться острыми в течение всего ХVIII века <9>.
Борьба в парламенте и общественном мнении находила свое отражение при принятии меркантилистских и протекционистских законов, регулировавших развитие торговли и промышленности в колониях. Можно привести один пример: Паточный акт 1733 г., относивший к числу так называемых «перечисленных товаров» (т. е. таких, которыми колониальные купцы могли торговать только внутри империи) продукцию сахарной промышленности. Он был принят под давлением вест-индского лобби, но вопреки потребностям и жалобам континентальных колоний, куда издавна ввозился сахар из-за пределов империи. Многочисленные петиции из Северной Америки, поступавшие в парламент с 1731 г., были проигнорированы