<136>. Об установлении британского господства в Индии не через механизм Ост-Индской компании, а посредством прямого государственного вмешательства в письме говорится в самом общем виде. Акцент сделан на экономические и финансовые преимущества, которые Великобритания может получить. Речь идет, по существу, о «выкачивании» средств, которые могут пойти, в частности, на сокращение английского государственного долга. Нет также указания на то, какие местные властные структуры Клайв предполагал уничтожить. Понятно, однако, что прежний правящий режим рассматривался как возможная опора британского господства; императорская власть могла быть сохранена хотя бы формально. В письме также есть акцент на перспективу полного изгнания из Индии французов, что в условиях еще продолжавшейся Семилетней войны могло быть особенно привлекательным для правительства.
Правительственная помощь, оказанная Ост-Индской компании в годы Семилетней войны, действительно превосходила то, что делалось ранее. В дополнение к шести кораблям, прибывшим к побережью Индии в 1754 г., министерство Девоншира-Питта направило новые; компания получила право набрать дополнительное количество рекрутов для службы в Индии. Начиная с 1757 г., она ежегодно получала 20 000 фунтов стерлингов для покрытая военных издержек. Однако перечисленные меры не несли ничего принципиально нового, а являлись лишь продолжением и углублением тех шагов, которые предпринимались английским правительством и в предыдущие годы. Один из новейших биографов Питта-старшего, М. Петерс, показала, что английское правительство отнюдь не было склонно к безоговорочной поддержке предложений Клайва. Она отметала: «Несмотря на горячее восхваление Генерала-от-Бога Клайва в декабре 1757 г., Питт не поддался его предложениям по устройству бенгальских дел, сводившихся к тому, чтобы соблазнить правительство перспективой установления власти и получения богатых денежных доходов в случае прямого участия в территориальных захватах» <137>. Предложения Клайва не находили широкой поддержки и в Совете директоров компании. Председатель Совета Л. Сьюливэн по-прежнему утверждал, что компания – организация для торговли, а не для территориальных захватов <138>.
Сказанное подтверждает: к традиционному выводу, что битва при Плесси положила начало Британской Индии, необходимо подойти осторожно. Как видим, первоначально военные успехи не подкреплялись разработкой парламентских актов или королевских распоряжений по управлению завоеванными территориями. Политика английского правительства по-прежнему была не политикой по отношению к Индии, а политикой по отношению к Ост-Индской компании. В результате в Индии сложилась система британского господства, которую называют «правлением без ответственности», продолжавшимся до принятия парламентского акта 1773 г. Характерной чертой этого этапа был слабый государственный контроль над чиновниками Ост-Индской компании, деятельность которой, однако, вышла за рамки торговли и включала теперь функции государственного управления. Выработка политического курса в отношении Индии проходила в условиях острой политической борьбы, не прекращавшейся в течение почти двадцати лет (с середины 1760-х гг. до принятая акта Питта в 1784 г.). Однако и после утверждения этого закона дискуссии и политическое противостояние не прекратились, одним из свидетельств чего был процесс Хейстингса. Можно признать, что размах и значение этой борьбы недооценивались в советской историографии. К. А. Антонова писала: «Непримиримым противником компании в тот период была лишь промышленная буржуазия Англии, но она была слаба» <139>. На самом деле конфликт, связанный с сохранением или изменением хартии Ост-Индской компании, приобрел по-настоящему общенациональный характер. Известия о злоупотреблениях служащих компании, о бедствиях местного населения, оказавшегося под фактическим управлением англичан, вызвали резонанс и за пределами парламента.
Поскольку правительство под давлением общественного мнения было вынуждено все более активно вмешиваться в индийские дела, одновременно возрастало и сопротивление компании, которая не желала уступать своих прав, закрепленных в королевской хартии. Ост-Индская компания использовала все свое влияние в правительстве, парламенте и прессе, чтобы закрепить собственные прерогативы. А влияние было очень значительным. Если в 1754– 1761 гг. в составе палаты общин было два директора компании, то в 1761–1768 гг. – восемь, а в 1768-74 – тринадцать <140>. Лоббисты Ост-Индской компании в органах политической власти, ее сторонники в средствах массовой информации не только рассуждали о правах, вытекающих из хартии 1698 г., но и акцентировали внимание на том, что перестройка управления захваченными и расширяющими владениями в Индии неизбежно породит новые проблемы. Даже в 1783 г., когда государство уже непосредственно вмешалось и в управление Индией, и в дела компании, Гренвил заявлял, что за разгромом Ост-Индской компании неизбежно последует крах Банка Англии, и «кто тогда вообще может быть уверен, что его собственность находится в безопасности» <141>.
Никакой из британских кабинетов в 60–80-е гг. ХVIII века не мог игнорировать такое мощное давление. Поэтому выработка государственной политики в отношении индийских дел проходила под знаком компромиссов, отражавших больше, чем просто соглашение или сговор между боровшимися политическими группировками, между тори и вигами, как считала Антонова. В позициях политических сил прослеживаются глубокие различия экономических и политических интересов, существенные разногласия в оценках перспектив проведения в Индии того или иного курса. Фактором, подталкивающим власти к вмешательству в дела компании, было и усиление борьбы внутри самой компании. Раздоры в компании и Совете директоров усилились после того, как стало ясно, что служба в Индии стала источником самых высоких доходов. Открытая борьба между группировками, возглавлявшимися Сьюливэном и Клайвом, впервые вспыхнула во время выборов совета директоров в 1763 г. Она отражала конфликт между «умеренными» и «экспансионистами». Исследователь истории компании К. Филиппс отмечал, что «Индиа-хаус (контора компании – А. С.) в Лондоне был синонимом коррупции и раздора» <142>. Во время недолгой администрации Чэтэма Мусин-Пушкин ставил Екатерину II в известность «о наведенной здешней Ост-Индской компанией на себя ревностью, которая ныне уже доходит почти до зависти. Министерство, пользуясь таких обстоятельств сих положением, почитает присвоение и владение разных внутренних провинций тем более незаконным, что оные действительно выговорены содержанием данной компании парламентской шартры (хартии – А. С.), а дозволены оной только в ней приморские владения» <143>. Вследствие болезни Питт недолго руководил кабинетом. По этой причине трудно определенно оценить его планы в отношении Ост-Индской компании. Мусин-Пушкин предполагал, что «намерение его действительно в том состоит, чтобы взять от Ост-Индской компании все сверх дозволенных ей выгод, присвоенные внутренние владения или, по крайней мере, принудить оную содержать все сии провинции и крепостные строения на собственном своем иждивении посредством таким (то есть через вмешательство парламента – А. С.). Если оно ему только удалось, преуспел бы он, лорд Чатам, или знатно умножить доход английской короны или, по крайней мере, знатно же уменьшить доходы оной компании» <144>. П. Маршалл полагал, что при всей «туманности» планов Чэтэма можно говорить о том, что он определенно придерживался принципа, что все новые завоевания, сделанные в Индии, должны принадлежать не компании, а короне. При этом компания может получить право управлять этими владениями от имени государства при условии выплаты значительных денежных сумм в казну <145>.
Мусин-Пушкин в январе 1767 г. довольно оптимистично оценивал возможность подобного решения вопроса, так как привилегии компании «всенародно почти почитаются несправедливыми» <146>. Оппозиция во главе с Гренвилом возражала против планов правительства: «Противной двору минорите хотел Англию избавить от тягости содержания сих войск и положить оную на сами те поселения, кои получают себе от того службу, пользу и охранение» <147>. Однако, когда через несколько недель Питт-старший отошел от дел, вопрос приобрел в парламенте иное звучание. Канцлер Казначейства Тауншенд выступил с предложениями, которые явно расходились с соображениями Чэтэма. В апреле 1767 г. Мусин-Пушкин сообщал о позиции, занятой этим министром: «Странным еще кажется то, что Шарль Тауншенд, столь обыкновенно с министерством единомышленный сочлен, объявя в нижнем парламенте выступление свое за компанию, не знаю, останется ли в министерстве или будет лишен прибыточного своего чина; и, несмотря на сродное его непостоянство, непременно еще и поныне оную (компанию – А. С.) во владениях ее защищает, и вчера нарочно был при избрании директоров оной с прибранною к себе партией, подавая голос свой противу министерства» <148>. В результате политической борьбы парламентом было принято решение, в соответствии с которым на основе предложений Тауншенда компания в течение двух лет должна была выплачивать в казну по 400 000 фунтов, причем в случае непредвиденных убытков размер выплат компании мог быть сокращен. В постановлении парламента также указывалось, что владения и доходы компании находятся в ее полном распоряжении. Как видим, принципиальный вопрос о власти короны над завоеванными в Индии землями был отложен.
Вторая половина 60-х – начало 70-х гг. ХVIII века были отмечены углублением проблем, порожденных после установления господства Ост-Индской компании в Бенгалии. «Двойственная система», внедренная Клайвом, нисколько не оправдала себя. Коррупция процветала и в правление преемников Клайва губернаторов Г. Верелста и Дж. Картьера. Для предотвращения злоупотреблений, имевших место при сборе налогов, был создан институт наблюдателей из числа английских служащих компании, однако эта мера не дала ожидаемых результатов. В 1770 г. угрозу владениям компании составили маратхи. Попытка Картьера создать против них коалицию была неудачной. Самым трагическим событием стал ужасный голод, начавшийся в Бенгалии в 1770 г. Страна, которую считали самой плодородной, пережила беспрецедентное по своим масштабам бедствие. У. Хейстингс считал, что в результате голода 1770–1771 гг. население Бенгалии сократилось на 1/3. По подсчетам индийского историка Н. Шаудхури, оно с